Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - Владимир Трухановский

Последнее посещение графом Биконсфилдом палаты общин

— Дизраэли питает отвращение к деталям. Он не работает. Фактический премьер-министр Монти Кори.

Дело от этого не страдало. Очень способный человек, Кори по пониманию существа проблем был не ниже уровня министров, перед которыми он представлял своего шефа.

И в предшествующие периоды Дизраэли не скрывал свой особый интерес к внешней политике. Вспомним его рискованные контакты с французскими лидерами, критику различных министров иностранных дел Англии в палате общин, внедрение своих секретных агентов в Форин оффис и английские посольства. Но все это была дилетантская внешняя политика. Теперь, будучи главой правительства, Дизраэли установил жесткий контроль над английской дипломатией, стратегически и тактически направляя ее деятельность. Особенно активен он стал во внешнеполитической сфере с 1875 г., когда обострился «восточный вопрос».

В подобных ситуациях министры иностранных дел чувствуют себя неуютно. Дерби тоже не нравились ограничение его инициативы и мелочная опека его ведомства со стороны главы кабинета. Но до конфликта на этой почве дело не доходило, оба соблюдали достаточный такт.

Условия, в которых развертывалась внешнеполитическая деятельность Дизраэли, были очень сложны и неблагоприятны. Экономическое положение страны было значительно хуже, чем в предшествующие десятилетия. Рост промышленности замедлился и был неустойчивым, доходы предпринимателей и финансистов падали, торговля стала вялой. Общественное мнение в 1873 г. называло такое состояние депрессией, а некоторые употребляли даже выражение «великая депрессия». Не все понимали, что имеет место серьезное явление. Осознание реального положения часто отстает от развития самой реальности, но такое отставание не устраняет объективного воздействия происходящих изменений на внешнюю политику. Европа претерпела радикальные изменения за четверть века. Это уже был не тот континент, на котором Пальмерстон и другие министры, используя пресловутый баланс сил, осуществляли по сути английский диктат. За прошедшие десятилетия Европа достигла больших успехов в своем экономическом и промышленном развитии. Еще более глубокие и зримые перемены произошли на континенте в политической области. Теперь приходилось иметь дело с единой Германией. В 1862–1870 гг. Пруссия, возглавляемая Бисмарком, провела ряд войн, в результате которых и произошло объединение Германии. Англия и Франция предпочли остаться в стороне. Австрия поначалу выступала союзником Пруссии, но, когда этот союз исчерпал себя, Бисмарк повернул фронт против Австрии, и в 1866 г. ей было нанесено тяжкое поражение.

Вскоре Англия и Франция получили основания для сомнений в мудрости их политики невмешательства. В 1870 г. в результате скоротечной франко-прусской войны Франция подверглась разгрому, и в 1871 г. в Зеркальном зале Версальского дворца была провозглашена Германская империя, в которой главенствовала Пруссия. Новая империя претендовала на важную роль в делах Европы.

К началу 70-х годов на месте мелких итальянских государств в результате двух революций и мощного национально-освободительного движения возникла объединенная Италия. Новое государство также заявило о своем желании добиться большего влияния в международных отношениях.

Изменилось и положение России в европейских делах, причем намного быстрее, чем ожидали в Лондоне. Проведенные в 60-х годах реформы двинули Россию по пути капиталистического развития, что укрепило ее экономическое положение. Российская дипломатия, возглавлявшаяся князем А. М. Горчаковым, умело использовала это обстоятельство, а также новые условия в европейской расстановке сил, чтобы существенно ослабить Парижский мирный договор 1856 г., серьезно ущемлявший интересы России на Черном море. В 1870 г., после разгрома Франции, Горчаков заявил европейским державам, что Россия больше не считает себя связанной решениями Парижского мирного договора, ограничивающими ее права на Черном море. В Лондоне это очень не понравилось, но состоявшаяся там конференция должна была согласиться с отменой ряда положений Парижского трактата 1856 г. Законные права России на Черном море были полностью восстановлены.

В личном дипломатическом плане это был крупный успех российского канцлера и министра иностранных дел князя А. М. Горчакова. По этому поводу известный русский поэт Ф. И. Тютчев, обращаясь к Горчакову, писал:

Да, вы сдержали ваше слово, —Не двинув пушки, ни рубля, —В свои права вступает сноваРодная русская земля.И нам завешанное мореОпять свободною волной,О кратком позабыв позоре,Лобзает берег свой родной.

Все эти изменения означали кардинальный сдвиг в политике баланса сил. Вначале в Лондоне несколько растерялись перед лицом новых мировых реальностей. И смягчили тон. Так, министр иностранных дел лорд Стэнли говорил:

— Я не сторонник метода давать советы иностранным правительствам. Думаю, что еще совсем недавно мы не только пользовались этим методом, но и злоупотребляли им. И в результате оказались не в выигрыше, а в проигрыше.

Это был явный разрыв с традицией Пальмерстона в английской внешней политике.

Таким образом, международное положение Англии в 70-х годах характеризовалось падением ее престижа, утратой внешнеполитической инициативы. Однако она все еще обладала превосходством в области торговли и финансов, владела огромной и все расширяющейся колониальной империей, самым мощным в мире военно-морским флотом. По инерции сохранялось ее значительное влияние в международных делах.

Английская внешняя политика все больше и больше определялась интересами «среднего класса», т. е. буржуазии. Ее рупором являлась мощная пресса, формировавшая (не без инспирации со стороны правительства) общественное мнение. Дизраэли был более агрессивен и решителен, чем Гладстон. Он видел свою главную цель в восстановлении той роли, которую Англия играла в Европе до 60-х годов. И в качестве важнейшего шага в этом направлении Дизраэли считал необходимым взорвать союз трех императоров, созданный рядом секретных соглашений между Россией, Германией и Австро-Венгрией, стремящимися не терпеть долее английский диктат в европейских делах, в каком бы оформлении он ни преподносился. «Дизраэли был готов для достижения своих целей идти очень далеко, вплоть до угрозы войны в Европе», — замечает английский историк Бернард Портер в опубликованной в 1983 г. книге «Британия, Европа и мир». Премьер-министр был истинным британским политиком, он руководствовался практическими, материальными, эгоистическими интересами своей страны, не стеснялся, защищая их, нарушать нормы «нравственного поведения» и не пытался окутывать свои действия моральным флёром.