Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - Владимир Трухановский

Предметом первостепенного внимания Дизраэли были Германия и Россия. Их надлежало использовать друг против друга в английских интересах. Премьер-министр сформулировал тактическую цель: установить взаимопонимание с Бисмарком и сговориться с ним против России. Ориентация в этом направлении облегчалась и тем, что королева Виктория была, по понятным мотивам, настроена очень пронемецки. Схема оказалась долговечной.

Большую тревогу в Англии вызвало присоединение к России Центральной Азии и появление русских войск у границ Афганистана. В Лондоне вновь громко заговорили о «русской угрозе Индии». Малореальной становилась вожделенная мечта, которую лелеяли в Англии, не очень ее афишируя, прибрать к рукам не только Афганистан, но и Центральную Азию, расширив тем самым Индийскую империю на север. Теперь с этими надеждами приходилось распрощаться. Правда, не навсегда. Они на мгновение вновь возникли после Октябрьской революции в России.

Российское правительство стремилось смягчить отношения с Англией и договориться с ней по спорным проблемам. С этой целью в мае 1874 г. с государственным визитом в Лондон прибыл царь Александр II. Визит не дал ожидаемых результатов: английское правительство не стремилось к соглашению. Дизраэли считал, что в существующих условиях оно невозможно. 2 июня он писал Солсбери: «У меня нет большой уверенности в достижении действенного взаимопонимания с Россией». Не было у него и малой уверенности в этом.

Однако премьер-министр, как подчеркивают историки, все же внес позитивный вклад в англо-русские отношения во время визита царя в Англию. Дело было так. Королева Виктория, испытывавшая сильнейшую неприязнь к России, решила продемонстрировать свои чувства, уехав из Лондона в один из своих замков — Балморал, расположенный в Шотландии, за два дня до окончания визита русского царя. С точки зрения протокола, это было бы умышленным оскорблением главы Российского государства. 4 мая министр иностранных дел лорд Дерби писал Дизраэли: «Чем больше я думаю об этом деле и чем больше я узнаю, что говорят на этот счет, тем сильнее становится мое убеждение в том, что отъезд королевы в то время, когда ее гость все еще будет здесь, в Англии, причинит нам серьезные неприятности. Везде это будет понято как акт невежливости, причем умышленной. Это будет воспринято русскими с негодованием».

Викторию пытались отговорить от ее намерения, но она стояла на своем. Единственным, кто мог повлиять на нее, был Дизраэли. «Никто не сможет укротить эту даму лучше, чем Вы», — писал ему Дерби. Усилия премьер-министра увенчались успехом, и 7 мая Виктория написала ему: «Это только ради Дизраэли и в награду за его огромную доброту ко мне я откладываю свой отъезд» (в переписке она обращалась к нему в третьем лице).

На положенных в таких случаях приемах Дизраэли не раз встречался с царем, который уверял его в «стремлении России к дружбе с Англией» и выражал надежду, что английское правительство «разделяет эти стремления». Об этом писал Дизраэли леди Честерфилд и заканчивал письмо так: «Его вид и манеры благородны и изящны. Но выражение его лица, которое я рассмотрел вблизи, печально. То ли это результат пресыщения, то ли следы одиночества деспота, то ли страх насильственной смерти». Последние слова оказались пророческими. Они сбылись в 1881 г.

СУЭЦКИЙ КАНАЛ — ПЕРВЫЙ ШАГ ДИЗРАЭЛИ В «ВОСТОЧНОМ ВОПРОСЕ»

Внешняя политика Англии — политика глобальная. Ее владения находились на всех материках. Ее флот действовал на всех морях и океанах. Английские товары и деньги проникали в самые отдаленные уголки земного шара. Однако в период существования правительства Дизраэли особую важность приобрел комплекс проблем, объединявшихся понятием «восточный вопрос». Развернувшаяся в связи с ним борьба определяла во многом и характер отношений Англии с ведущими европейскими державами, прежде всего с Россией.

В международных отношениях эта проблема возникла в связи с тем, что несколько столетий ранее турецкая экспансия распространилась на Балканский регион Европы, в результате чего многие народы, отличные от турок по национальным, религиозным и культурным признакам, оказались на многие годы под турецким господством. В XIX в. экономическое, социальное и культурное развитие порабощенных народов достигло такого уровня, что они начали поднимать вооруженные восстания против турецкого господства. Все это в сочетании с отставанием развития собственно турецких территорий и неспособностью турецких правителей осуществить в империи преобразования, диктуемые изменившимися условиями, привело многих деятелей европейских государств к заключению о неизбежности распада Османской империи.

Россия была крайне обеспокоена развитием событий в этом регионе. Нельзя отрицать, что царизм преследовал здесь определенные территориальные и политические экспансионистские цели. В то же время нельзя не видеть, что действия российского правительства в «восточном вопросе» имели существенные положительные элементы. Они были направлены на решение важной общегосударственной задачи, состоявшей в обеспечении безопасности южных районов страны и свободы мореплавания в Черном море, а также в получении возможности для своих судов выходить в Средиземное море и далее на океанские просторы. Россия добивалась этих целей как дипломатическим, так и военным путем. Ее действия имели важную объективно прогрессивную черту: они помогали порабощенным народам Балканского полуострова приблизить день своего освобождения от тяжкого иноземного господства. Так в политике России переплетались позитивные и негативные элементы, отражая присутствующую в международных отношениях диалектику.

Английская политика в отношении Турции формировалась в конце войны против Наполеона и в послевоенный период. Она получила название «сохранение статус-кво», т. е. сохранение существующего положения. Что это означало на деле, показала Крымская война. На самом деле английская политика была враждебна жизненным интересам порабощенных народов Балкан, ибо предполагала сохранение турецкой неволи для них на неопределенное время. Она была направлена и против России, так как имела целью использовать Турцию в качестве активного антироссийского барьера.

Однако английская политика всегда политика гибкая. Предусматривая сохранение территориальной целостности Турецкой империи, Лондон весьма заботился о том, чтоб эта целостность не была нарушена в пользу России или балканских народов. В то же время политика «целостности» подразумевала отторжение от Турции в пользу Англии различных территорий: каких и когда — это зависело от обстоятельств. В начале списка таких территорий можно поставить Ионические острова, приобретенные Англией в 1815 г. Дизраэли, выступавший рьяным поборником доктрины «целостности Турции», продолжал этот список. Пополнили список английских приобретений за счет турецких территорий преемники Дизраэли после первой мировой войны, когда Англия захватила в том или ином дипломатическом оформлении и Палестину, и Иорданию. Таким образом, политика Англии в отношении Турции, сформулированная еще Джорджем Каннингом, возглавлявшим Форин оффис с 1807 г., в своих основных чертах и целях проводилась правящими кругами Англии более столетия.