Условный рефлекс - Ксения Мартьянова

дальний угол кровати и закрыл руками уши. Я так сильно испугался, что даже… не помог ей. – Брендон едва сдержал слезы. До сих пор он корил себя за слабость. За то, что не вышел в ту ночь. Ведь, возможно, он мог бы успеть, и тогда Море не пришлось бы проходить через этот Ад снова. – Я старался не слушать, но его похотливые фразы громко врезались в голову. Тогда я мало что понимал, но, вырастая, каждый раз находил недостающий пазл.

Он сделал паузу ещё на пару секунд.

– Я помню, как всё резко стихло. Тогда я подумал – наверное, монстр ушел. Мама справилась. Всё хорошо. Но я ошибался. Его тень в моей комнате… я никогда не смогу её забыть. Он тяжело дышал. Он него разило перегаром. – Брендон ухмыльнулся. – А ещё он звал меня сыном. Говорил, как сильно я на него похож. Обещал, что заберет к себе, воспитает, как надо. А я всё продолжал жаться в углу. И не понимал, где мама. Только потом увидел её силуэт. Она неслышно подошла к нему сзади и, пока он был увлечен новой игрушкой, опрокинула ему на голову вазу – единственно ценное, что осталось от её папы, и бросилась ко мне. – Брендон криво улыбнулся. – Мама тогда сказала, что даже находясь на небесах дедушка спас нам жизнь. – Секунда. Вторая. Третья. Брендон сглотнул. – Потом приехала полиция. Тода арестовали. Обвинили в изнасиловании и посадили. Мразям нужны были доказательства. Они их получили. Хотя бы на второй раз…

Натали выдохнула, а затем подалась вперед, прижалась к нему всем своим телом и крепко-крепко обняла. Ещё никогда в жизни он не ощущал такого невероятно сильного и искреннего тепла. Брендон слушал, как часто бьется женское сердце, а Натали гладила его по голове и молчала. Слова сейчас были просто излишне – оба прекрасно это понимали.

– Теперь, наверное, ты будешь меня ненавидеть.

Пускай и шепотом, но он озвучил то, что так давно его мучило. Он боялся стать ненавистным для женщины, которую всем сердцем полюбил. Боялся, что она больше никогда не захочет его видеть. Что предпочтет больше не знать. Не связывать свою жизнь с человеком, сей биологический отец был самым настоящим чудовищем.

Немного отстранившись, Натали мучительно заглянула Брендону в глаза.

– За что? За что я должна тебя ненавидеть?

– Я плод изнасилования, Натали. Выродок! И мой отец, он… самый настоящий монстр! – Он почти выплюнул весь свой гнев, в душе осталась лишь нестерпимая боль. – В моих венах течет Его кровь!

– И что? Какое мне должно быть до этого дело?

– Как же ты не понимаешь. – Отстранившись, Брендон резко встал с дивана. Дрожащей рукой провел по волосам. Он чувствовал, как горло стало высушенной пустыней, и что-то безжалостно раздирало сердце на части. – Я – его сын! Сын насильника и психопата! Кто сказал, что я не такой же, как он?

– Ты не такой же, – Натали встала и подошла к Брендону, заставив его заглянуть ей в глаза, – в тебе нет ничего от Тода Боумана. Я знаю это.

– Откуда? – Шепотом спросил он.

– Потому что знаю тебя. – Не задумываясь, ответила Натали, обнимая его лицо своими ладонями.

– Мне нужно что-то большее…

Казалось, он просто умоляет её дать ему надежду.

И она дала.

– Тот, кто так отчаянно боится стать похожим на своего отца, никогда не будет таким, как он. – Шептала Натали, мотая головой. – И я никогда не смогу ненавидеть тебя за твоё прошлое и за то, кто ты есть. Лишь буду ещё сильнее любить.

– Ещё сильнее?… – Не понимал Брендон. – Почему?…

– Потому что на долгие и тяжелые для твоей мамы года ты стал для неё верой и опорой. Потому что несмотря на непростое детство, сумел не потерять себя. Потому что вырос замечательным сыном. Поднял на ноги свою семью. Открыл собственное дело. И какое! – Натали улыбнулась сквозь слезы, а затем поднялась на носочки и, коснувшись кончиком своего носа его, зашептала. – В газетах не пишут о том, через что тебе пришлось пройти, чтобы добиться того, что ты имеешь. И ни один журналист, пытающийся привнести в твою жизнь свою ложку дегтя, даже и не представляет, какой на самом деле ты невероятный. А я это знаю.

Брендон накрыл своей рукой женскую ладонь и нежно поцеловал её прохладные пальцы. Их взгляды встретились, и мужское сердце застучало чаще.

– Когда это говоришь ты, мне хочется верить в каждое слово.

Уголки губ девушки счастливо приподнялись.

– И не напрасно.

Брендон облегченно выдохнул. Его руки обняли Натали крепче. Губы ласково коснулись её лба. А затем он закрыл глаза, позволяя болезненным воспоминаниям надолго покинуть голову.

Натали не была на работе всего несколько дней. А казалось, что прошла целая вечность. По правде сказать, она не испытывала совершенно никакой тревоги, не ощущала, что за ней кто-то следит. И всё чаще склонялась к мысли о том, что детектив Мур был прав, и бояться им было нечего. Как известно, грабители на одно и то же место дважды не возвращаются. А значит, в их квартире теперь было безопасно, как в стальном гробу. Не очень удачное сравнение, зато мысль ясно излагает. Им с Энди уже давно можно было возвращаться домой, к своей прежней жизни – так утверждала полиция. Однако, у Брендона на этот счет были свои собственные соображения.

Именно поэтому, следующие три дня превратились для Натали в мучительно бесконечный день сурка.

– Я соскучилась по своей маленькой, задрипанной квартирке, – выдохнула Энди, падая рядом с Натали на диван, – нет, ты не подумай, жить в крутом пентхаусе, спать на широкой постели в собственной комнате с собственной ванной и иметь личного водителя-телохранителя – офигенно, но моя жизнь, как оказалось, нравится мне немного больше.

Натали улыбнулась.

– Тебе не хватает поющей по ночам миссис Норрис?

– Оо, даа, – восторженно протянула Энди, – я теперь так плохо сплю, что думаю записать её голос на диктофон и включать, когда меня будет накрывать страшнейшая бессонница.

– Или попросить её переехать в соседнюю комнату.

– Тоже вариант.

Девушки улыбнулись. Между ними на несколько секунд повисла тишина, а затем Энди заговорила:

– Я знаю, что напугала тебя тем вечером, прости. Не знаю, что на меня нашло тогда. И свидание вам испортила, и полицию зря напрягла. А теперь вот ещё и Брендон сам не свой.

– Ты просто испугалась, – Натали успокаивающе сжала руку подруги, – это нормально.

– Думаешь, он не зря не доверяет детективу Муру? – Вдруг спросила она. – На параноика он не похож. Но за эти