След оборотня - Конрад Левандовский

Палач посмотрел на лежащую в полумраке продолговатую фигуру.

– Могильщик Мефто, – медленно проговорил он, взвешивая каждое слово, – ты уже слышал, что тебя ожидает. Я знаю, что ты вполне ясно это слышал. Даю слово, что состояние, в которое ты сам себя ввел, не защитит тебя от боли, которую я тебе причиню. Я – Якоб из Катимы. Меня также зовут Чудовищем из Дворца. Даю тебе четверть часа на то, чтобы развязать язык и начать говорить. Я жду.

Он повернулся и оценил длину горящей лучины, которая должна была остаться по истечении означенного времени, после чего сел рядом с осужденным и склонил голову, касаясь подбородком груди.

Мерцающий свет отбрасывал тени на влажные стены и выпуклый потолок. Здесь не было окна, и лишь через приоткрытую дверь из соединенных железными поперечинами досок попадало еще немного света из коридора. Начинавшаяся у входа размытая светлая полоса пересекала наискось покрытые соломой каменные плиты пола и исчезала во мраке дальнего угла. Прямоугольная сетка скрепленных раствором кирпичей, казалось, подрагивала и шевелилась, когда на нее смотрели краем глаза. Лишь холод и спертый воздух были неизменными и постоянными. Они невыносимо затягивали время ожидания. Холод коснулся обнаженных рук Ириан и забрался под куртку. Палач внезапно поднялся.

– Ты сделал свой выбор, – коротко объявил он. – Теперь запомни хорошенько мое имя, чтобы потом ты мог найти меня на том свете! Госпожа, подай мне стилет, – он протянул руку к Красноглазой. Получив то, что просил, он склонился над могильщиком, схватил его за руку и несколькими точными уверенными движениями лишил пальцы ногтей.

– Пытка начата. С этого мгновения ты имеешь право просить лишь о быстрой смерти, – он отдал Ириан ее кинжал и встал. – Можно идти!

– И это все? – удивилась девушка, поворачивая ключ в замке.

– Это лишь начало, – ответил мастер Якоб. – А теперь прикажи, госпожа, прислать сюда как можно скорее машины и инструменты из камеры пыток в Карде. Мефин пусть тоже приедет.

– Мастера Мефина нет в живых, – сказала Красноглазая. – Он погиб три недели назад. Ты не слышал об этом, господин?

Палач пристально посмотрел на нее.

– Здешние монахи строго соблюдают правило, ограничивающее до минимума вести извне. Их ничего больше не интересует. Вижу, госпожа, у тебя есть что мне рассказать, и немало…

На следующее утро из монастыря выехали трое. Двое направились по дороге в сторону Катимы. Это были монах с письмом настоятеля Совету Жрецов и молодой местный крестьянин, который, соблазненный солидным авансом и обещанием достойного вознаграждения позже, согласился доставить доклад Ириан в королевский дворец. Оба очень спешили и, понимая, сколь многое зависит от того, кто первым завершит свою миссию, быстро разделились, выбрав лишь им одним известные кратчайшие пути. Третьим был тоже парень из ближайшей деревни. Его послали в Карду с поручениями к десятнику Талину и составленным мастером Якобом списком всего необходимого для извлечения на свет правды.

Красноглазая поставила все на карту. Если препятствием, не дававшим прийти к согласию, являлись взгляды настоятеля, то, возможно, она могла еще рассчитывать на его инстинкт самосохранения. Она решила проверить, останутся ли теоретические заверения в непоколебимой готовности присоединиться к сонму мучеников столь же непреклонными, если она гарантирует ему возможность немедленной и необратимой реализации данных идей. Беспокойство она отложила на потом, до того момента, когда выяснится, действительно ли хозяин монастыря намерен пойти по следам славного брата Арнольда Растерзанного. Пока что справедливость данных рассуждений подтверждало выражение лица настоятеля, когда мастер Якоб, выдававший себя до сих пор за королевского чиновника, объяснил ему, какие именно обязанности скрываются за этим обобщенным термином, и объявил о своей лояльности Ириан.

Солдаты прибыли ближе к вечеру. Их было шестнадцать, и в соответствии с распоряжениями Красноглазой они сразу же заняли посты у ворот и на стенах монастыря. Настоятель ограничился несколькими не слишком громкими протестами, после чего заперся в своей келье. Известия из Катимы вселяли надежду. Новые чудовища не появились, а кладбище теперь стерегла группа истребителей, с запозданием прибывших по вызову Марона. Им передали весть о появлении летуна. Так что внешне все было спокойно, но можно было не сомневаться, что это лишь затишье перед бурей. Тагеро явно затевал нечто значительно более изощренное, чем подъем из могил пусть даже легиона мертвецов. Тем временем Родмин открыл на кардийском рынке небольшую палатку, где начал продавать мази против лишая, язв и для роста волос. Слава придворного мага его величества принесла ему десятки клиентов. Лишь Ириан подозревала, что за этим чудачеством кроется поражение, понесенное в столкновении с Тагеро. Разум Родмина, видимо, основательно помутился, а она ничем не могла ему помочь.

На монастырском газоне страдал Каад. Похоже было, что больше, чем раны, ему повредило проглатывание собственного хвоста. Сей странный поступок он объяснял теперь желанием, чтобы новый хвост, который должен был у него вырасти, был не только таким же самым, но и тем же самым, что и прежний.

Мино целый день спал после вчерашних процедур, которым подвергли его братья-медики. По их мнению, рана, хотя и огромная, оказалась не слишком глубокой и должна была быстро затянуться и зажить. Они уверяли, что если примененные зелья и лекарства воспрепятствуют заражению, то парень пролежит лишь дня три-четыре. Пока, однако, Мино все время бредил во сне, упорно зовя Риду, чем доводил до отчаяния и слез сидевшую у его постели Ириан. Никогда прежде ей не приходилось испытывать подобного бессилия. Вдвойне мертвая соперница никак не желала сдаваться! Гнев и страдания разрывали душу той, что одержала победу в поединке в судебном зале. Лишь одно явно вырисовывалось в этом хаосе чувств: гордая упыриха Красноглазая проигрывала внутреннюю борьбу Ириан – простой девушке, влюбившейся первый раз в жизни.

Вечером прибыла повозка, нагруженная орудиями пыток. Двое подмастерьев из Карды под надзором мастера Якоба начали ее разгружать. Сундуки и наполненные железом корзины переносили в помещение, соседнее с тем, где держали Мефто.

Ириан вышла от Мино, когда ей сообщили о прибытии солдат. С тех пор она все время носилась по монастырю, выслушивая доклады и отдавая мелкие поручения. Она остановилась рядом с палачом.

– Когда начнешь допрос, господин? – спросила она.

– Подготовка займет самое меньшее дня два, может быть, три…

– Так долго?! Я думала, еще сегодня ночью!..