Рота, подъем! - Александр Ханин

– Кончай прикалываться. Это будет супер.

– Скорее бы этот супер…

В казарме был бедлам. Москвичи, отслужившие и полгода, и год, и почти полтора гуляли по казарме, сидели в курилке, общались с сержантами, которые еще полгода-год тому назад были такими же курсантами. Многие приехавшие прошли эту же, ковровскую учебку некоторое время тому назад.

– Ха, Серега! – увидел я сержанта-москвича, с которым мы были курсантами одного учебного взвода.

– Санек, привет. Хук справа или слева? – предложил присевший в стойку однополчанин, имевший на груди значок кандидата в мастера спорта.

– Маваси-гири в голову, – ответил я, и мы, ударив кулак в кулак, обнялись. – К нам?

– Да куда пошлют. Сказано к вам, у кого не получится – поедут в

Гороховец и так далее. А у вас ничего, нормально. Я бы остался.

– А я бы уехал. Ты где служил?

– Курсы "Выстрел". Полк обеспечения учебного процесса. Шестьдесят километров от Москвы.

– А давай махнемся?

– Как это "махнемся"?

– Ты сюда, а я на курсы.

– А кто же разрешит?

– Вас с курсов много?

– Человек восемь или десять… Но сержантов только четыре.

– Тогда я пойду, выясню. Ты пока у меня во взводе располагайся.

Лады?

– А твои духи меня обижать не будут? – пошутил боксер. – Я буду тут.

Я пошел говорить с сержантами нашей и соседних рот. Последнее время мы обсуждали вопрос о сроках увольнения в запас, хотя служить нам оставалось больше, чем полгода каждому. Полгода могли растянуться и на долгих девять месяцев, поэтому обсуждались все варианты сокращения уже давно надоевшей армейской службы.

Предложения о сокращении срока путем членовредительства большинство отметало, как ненужные.

– Зря ты не слушаешь, – гоношился Андрейчик. – Королев из седьмой роты вырезал себе гланды через неделю после приказа и был уволен в запас. А Виноградов из "спецов" сделал себе насечки на глаза. И зрение исправил и домой первым уехал. Никаких тебе дембельских аккордов. Больного никто не трогает.

Мы пожимали плечами. Лезть под скальпель хотелось далеко не каждому, но о возможности уволиться раньше через "линейную" часть шансов почти не было. И тут он появился. Да еще какой шанс. Курсы

"Выстрел" считались верхом нормальной службы, как зарекомендовавшие себя среди солдат, во-первых, близким нахождением к столице, а во-вторых, практически отсутствием дедовщины из-за постоянной занятости всего полка обеспечением учебного процесса.

– Товарищ гвардии майор, – стоял я на вытяжку перед замполитом части, – разрешите обратиться?

– Обращайся, – настроение у замполита было хорошее.

– Я прошу перевести меня служить в линейную часть. Хочу почувствовать настоящую службу.

– Ты один такой герой?

– Никак нет. Нас четверо.

– И все хотят?

– Все.

– А кто будет обучать новобранцев? Кто будет делать из них высококлассных специалистов?

– В дивизию прибыли москвичи, часть из них сержанты, прошли курс в нашей учебке. Они готовы остаться вместо нас. Все с курсов

"Выстрел" и участвовали в обучении личного состава.

– Курсы "Выстрел" я знаю, знаю. Так ты хочешь в "линейку"?

Думаешь, что там легче? Думаешь, что там можно будет схалявить?

– Никак нет, товарищ гвардии майор. Хочу в линейную часть, себя проверить.

– Нет проблем. Передай документы в строевую часть Манукевичу.

Скажи, что я приказал оформить. Два дня на передачу подразделений и вперед… на пересыльный пункт.

Я не стал уточнять, почему именно пересыльный пункт, а не напрямую в часть, решив, что процедура перевода лучше известна замолиту – ведь ребята приехали именно через это место, и пошел передать приказ земляку.

– Дурак ты, – встретил меня Манукевич. – И чего ты себе все приключений на жопу ищешь? Сидел бы и сидел. Через неделю дедушкой станешь. В отпуск поедешь. Потом старшинскую полоску получишь.

– Я даже полоску старшего сержанта до сих пор не пришил, старшинскую мне в жизнь не дадут. Я опять с кем-нибудь поцапаться успею, с тем же ротным. Да и в "партизанах" у старшины куда больше дней, чем у сержанта. И Дрянькин меня ни в какой отпуск никогда в жизни не отпустит. Он меня отыметь собрался. Да и на дембель я из-за него выйду в шесть вечера тридцатого июня. Я же не в штабе полка.

Береженого Бог бережет. Уж я лучше подальше от такого начальства. Не нуди. Я уже решил. Так я и Дрянькина сделаю и из "линейки" попробую быстрее дембельнуться.

– А тебе специалиста второго класса присвоили. Хочешь, я тебе печать в "ксиву" поставлю. У тебя с собой?

– С собой. Поставь, раз положено. Буду крутее всех крутых. Но тут мне делать все равно нечего. Достало все. Надо что-то менять. Надо,

Макс, не бояться менять что-то в своей жизни. Идти вперед, спотыкаться, падать, делать ошибки. Учиться на своих ошибках и идти дальше. Нельзя залезть в одну конуру и так просидеть всю жизнь.

Может быть, это спокойнее, легче, сытнее, но скучно. У человека должно быть движение. Иначе застой мозгов и копец. Мы и так в армии тупеем. Фразы не формулируются. Только "Есть" и "Никак нет". Как работы. Телевизор смотреть не дают. Книжек нормальных не достать. В кино только "Ленин в октябре" и другая муть. А в Питере мы с тобой еще встретимся. Обязательно.

– Ну, как знаешь. Тебе когда документы оформить?

– Нам дано два дня передать "духов"… И чего их передавать?

"Духи" – они и в Африке "духи".

– Ты скажи утречком, когда соберетесь, – я за час все документы сделаю. Увидимся.

– Коля, я на курсы "Выстрел" уезжаю, – с порога сказал я старшине роты.

– Жаль, Санек. Ты на курсы. Я в Афган.

– В Афган? Нифига себе…

– Я написал заявление, мне утвердили. Через две недели уезжаю. А ты знаешь, что я роту принял с недостачей почти в две тысячи рублей?

– Ого… А сейчас?

– А сейчас мы с тобой сдаем роту с плюсом в двести, – и он мне подмигнул. – Кстати, тебе премия полагается.

И прапорщик достал десять рублей.

– Это с последних удержаний с этих раздолбаев. А ты чего заходил-то, попрощаться?

– И попрощаться, и парадка мне нужна, ботинки, ну все, как положено.

– Будет тебе все как положено. Я пока все подберу и проверю, а ты, не в службу, а в дружбу, смотайся в танковый полк. Там Магомедов какую-то кирпичную стенку кладет. Так ты забери его оттуда. Все-таки роту сдавать лучше в полном составе без "левых" командировочных. Я тебе увольнительную дам на тебя и на него.

Танковые полки располагались отдельно от основной дивизии, хоть она и называлась танковой. Я вышел в город, зашел в парикмахерскую подстричься, выпил стакан кваса и вышел к железнодорожной станции.

Электричек не было, и я слонялся без дела в ожидании. Чуть в стороне от здания станции стоял фургон, рядом с которым прогуливались солдаты с автоматами и собакой. На погонах малинового цвета были две буквы ВВ, что означало – внутренние войска. В моем взводе тоже были два таких солдата, присланных из дивизии Дзержинского для получения классности наводчиков-операторов. Солдаты были нормальные и, когда ротный сказал порекомендовать кого-то из солдат для поощрения, то я подал одного из вэвэшников на звание ефрейтора, которое ему и было присвоено.