Адриатика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

class="p1">Выслушав более подробный рассказ своего шефа, барон удовлетворенно кивнул:

– Наше положение теперь самое благоприятное. Все идет как надо. Турки хотят дружить с нами, но все еще боятся русских с англичанами. Что поделать, когда русские их столько лет подряд лупили и в хвост, и в гриву! Но чувствую, дело пойдет!

Несколько дней спустя султан Селим Третий милостиво принял французского посла и имел с ним долгий и любезный разговор.

– Передайте вашему падишаху, что я считаю его моим младшим братом! – сказал Селим в конце аудиенции.

Сказанное означало его полное согласие с наполеоновскими планами и фактическое основание новой политической оси Париж – Константинополь. Последствия ждать себя долго не заставили.

Буквально в несколько дней султан велел отозвать господарей Молдавии и Валахии. Затем столь же энергично закрыл проход через Босфор и Дарданеллы для русских судов, имевших ранее вполне законное право на этот проход. Уверенность в действиях добавляла и грозная армия Мармона, готовая по первому приказу броситься на помощь армии турецкой.

Селим раздумывал над перспективами своих будущих действий.

– Когда твоя любимая невеста вдруг выходит замуж за твоего врага, врагами становятся оба! – заявил султан своим вельможам спустя какие-то недели после начала общения с Себастиани. – Разумеется, что такой брак плох! Однако при этом враг нашего врага отныне станет нам самым верным другом! Падишах франков уже дал пощечину московитскому царю по одной щеке, нам осталось не прозевать своей очереди и дать ему по второй!

– Воистину нет предела твоей мудрости! – бились лбами в ковры самые воинственные. – Да благословит тебя Аллах на великую победу!

– Нападать следует немедленно! Другого столь подходящего времени уже не будет! – вещал султан, глядя на ползающих у своих ног.

– Воистину нет конца твоим знаниям, о, светоч вселенной! – не менее истово бились рядом с воинствующими лбами и миролюбивые. – Конечно нападать на московитов надо, но, прежде, следует обо всем договорится с франками. Неужели они нам не помогут?

– Еще как поможем! – подбадривал и тех, и других Себастиани. – Вы только начните.

– Для начала изгоним русских из столицы! – решил Диван уже изрядно присытившись на французских взятках. – А гнусных инглизов надобно и вовсе предать самой мучительной смерти!

– Какая же у вас самая мучительная? – поинтересовался Себастиани, воспитанный на принципах гуманного гильотинирования.

– Смазанный бараньим жиром кол! – ответили ему турки со знанием дела. Теперь ночами по Константинополю шныряли агенты Себастиани. Они всюду расклеивали прокламации, сочиненные для такого дела самим Талейраном: "Греческий народ приобрел величайший флот кораблей и судов под предлогом купеческих, включая сюда те, которые уже давно под русским флагом, и этот флот превышает число 800 или 1000 кораблей, снабженных всеми нужными военными снарядами и многими опытными мореплавателями, которые в состоянии противостоять против смиренномудрых оттоман… Эти гнусные и отвратительные рабы имеют целые флоты…"

Кто сказал, что первым возвел самую чудовищную ложь в ранг государственной политики доктор Гебельс? У главного гитлеровского пропагандиста были великие предшественники!

Снова, как и в стародавние времена, сразу же всюду по Константинополю стали раздаваться воинственные кличи:

– Саблей Москву, саблей!

И никому не было дела, что вместо фантастической тысячи кораблей, греки готовы были дать Сенявину всего лишь два десятка рыбачих фелюг. Кость была брошена и ее с жадностью подхватили… Напрасно пытался что-то доказать российский посол Италийский. Его уже никто не слушал. По улицам водили "очевидцев", якобы бежавших из Крыма. "Очевидцы", охраняемые янычарами, заученно вещали о невиданных зверствах русских над единоверцами татарами, о разоренных мечетях, об удавленных муллах, об обесчещенных гаремных девах. Константинополь стонал от праведного возмущения:

– У-у-у, гяур москов! У-у-у, гяур собак!

Никто уже и не вспоминал, что всего лишь восемь лет назад, когда египетские полки Бонапарта громили одну за другой армии правоверных, именно "гяур москов" протянул Константинополю руку помощи и помог одолеть страшную напасть. Теперь же, когда вчерашнему союзнику самому приходилось нелегко, Высокая Порта с радостью была готова всадить ему в спину кинжал. Большая политика не знает сострадания к слабым и не помнит вчерашнее добро! Высокая Порта готовилась не просто к войне, она готовилась к великому реваншу, а потому настроение у турок было самое решительное.

Перво-наперво султан Селим распорядился закрыть для прохода русских купцов Босфор и Дарданеллы. Больше того, товары у них стали попросту отбираться! Одновременно спешно стали укрепляться крепости по Дунаю и Днестру. Всюду сновали французские инструктора, наскоро обучая войска и организуя артиллерию. Не удовлетворившись этим, Селим пошел на явную провокацию, единолично сменив господаря Молдавии Ипсилати и Валахии Мурузи. Это был вызов, потому как подобный шаг согласно всех подписанных ранее трактатов мог быть сделан лишь по согласованию с Петербургом! В ответ на эти действия Александр начал усиливать Дунайскую армию. И хотя после громкого скандала, учиненного послом Италийским, господарей на свои престолы вроде бы водворили, русские товары через проливы султан пропускать отказался наотрез.

– Друзья, напоим наших коней из русских речек! – кричали воинственные спаги, гарцуя на своих тонконогих скакунах.

– Затупим ятаганы о шеи московских мужиков! – грозились неистовые янычары.

– Нас ждет богатая добыча и луноликие девы для гаремов!

На городских площадях в огромных чанах кипела баранья похлебка. Гулко били огромные барабаны. Янычары собирались в большой поход. Турки даже не пытались скрывать своих захватнических замыслов от Санкт-Петербурга, да и чего скрывать, когда армия русского царя разбита и рассеяна по австрийским полям.

В политике извечно уважают лишь сильного. Ослабевших без всякой жалости добивают. Таков великий закон выживания! Император Александр предпринял было несколько попыток замириться с Портой, но никакого действия его попытки не возымели. Наоборот, еще более уверовав в слабость северного соседа, Селим Третий еще ретивее стал готовиться к вторжению. И тогда, несмотря на то, что все силы империи были брошены к Висле на спасение Пруссии, осенью 1806 года Александр все же решился открыть второй фронт на юге.

29 декабря российское посольство в полном составе покинуло Константинополь. Посол Италийский отбыл на предоставленном ему англичанами фрегате "Эктив" на Мальту. Буквально на другой день Высокая Порта объявила войну России. Вслед за нашими засобирался и британский посол Эрбетнот, отправив предварительно из турецкой столицы всех английских купцов. На прощание Эрбетнот сказал в сердцах великому визирю:

– Через каких-то пятнадцать дней пушки британских кораблей сотрут ваш Константинополь с лица земли!

Лицо визиря осталось каменным.

Узнав о начале войны между Турками с одной стороны и Россией с Англией с другой, Наполеон пришел в восторг:

– Я знал, кого посылать в Константинополь!