Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

– О нет, – отозвался Саша. – Я знаю, о чем говорю.

– Расскажите нам, – Анна почти молила, и Катрин смотрела на него с ожиданием.

– Мадам, – его голос был полон скорби. – Два года назад моя девушка… даже не знаю, как рассказывать об этом…

– Прошу вас!

– Два года назад мою девушку изнасиловали, – тяжелым голосом начал Александр. – Десять человек, десять человек, мадам…

– Какой ужас, – прошептала Катрин.

– Какая мерзость, – эхом отозвалась Анна.

– А меня заставили смотреть, – продолжал он монотонно. – И я смотрел – главарь, которого они называли Беркутом, предупредил: если я буду закрывать глаза, он собственноручно мне их выколет…

Анна слушала, глядя куда-то сквозь него. Катрин казалось, что еще немного, и она потеряет сознание – на нее навалилось чужая беда, более страшная, чем та, которую довелось пережить ей. Она с состраданием смотрела на Александра – бедный юноша! И бедная его подруга – выжила ли она после такого кошмара? Он словно услышал ее вопрос.

– Ясмин выжила. Мне удалось вынести ее к дороге, и добрые люди отвезли нас в ближайшую больницу. Врачи сделали все возможное и спасли ее, спасибо им. Она пролежала там месяц. Но стали твориться непостижимые вещи. Врачи, конечно, сообщили о факте насилия куда следует. Но дознаватель, который пришел в больницу, повел себя возмутительно. Он утверждал, что любой суд встанет на сторону насильников, так как они русские, а Ясмин – азербайджанка. Родители от горя почти помешались. А меня даже слушать никто не стал, а местные менты пригрозили повесить на меня дело – ведь тех уродов никто не видел, а именно я вынес ее из леса, и тому имелись свидетели…

– Ужасно, – Анна судорожно перевела дыхание. – Какая несправедливость…

– В мире нет справедливости, мадам, – твердо произнес Александр, словно это – безусловная истина.

Мигель молчал, но выражение его лица было скептическим.

– Что произошло потом? – спросил Булгаков.

– Потом родителям отказали в возбуждении уголовного дела. – Ясмин выписали из больницы… А через неделю ее вынули из петли.

– Живую? – чуть слышно спросила Анна.

– Да, – ответил он, но голос его был мертв. – Слава богу, живую. Она предприняла еще две попытки – обе неудачные. Но мне стало ясно: пока те уроды ходят по земле – покоя ей не будет. И я решил найти их и убить. В глубине души я понимал, что всех навряд ли успею прикончить – либо меня самого убьют, либо поймают и посадят. Но сидеть сложа руки и смотреть, как гибнет моя девушка – я не мог.

– Но судя по тому, что вы живы и все еще на свободе, вам все удалось? – подал голос Мигель. – Или вы передумали?

– Я не передумал. Но меня остановили.

– Кто? – удивленно спросила Катрин.

– Не имеет значения… Люди, взявшие на себя миссию возмездия.

– Кто они? – заинтригованный Мигель впервые выказал интерес, но палладин его проигнорировал. Анна же прекрасно понимала, о ком он говорит – Жики! Ну, или приближенные к ней люди.

– Как их наказали? – спросила Анна.

– Их заставили насиловать друг друга на глазах остальных, – ответил палладин так, словно речь шла о том, что кого-то поставили в угол. – Неважно, какими методами. А Беркута пустили по кругу. Он плакал, как десятилетний пацан и просил пощады.

Мигель засмеялся. Палладин гневно посмотрел на него:

– Вы находите это смешным? Трое из них покончили с собой после расправы.

– Туда им и дорога, – хмыкнул испанец.

– Не знаю… – Александр отвел глаза. – Не знаю.

– Не знаете? – удивился Мигель. – Как так?

– Вот так, – потемнел лицом палладин. – Возмездие – не только кара за совершенное зло, но и очень тяжкая ноша, которую, однажды взвалив на себя, уже невозможно сбросить. Да, сначала наступает облегчение, и охватывает торжество, но потом свершившаяся месть превращает жизнь мстителя в ад.

– А какова же альтернатива? – еле слышно спросила Катрин.

Александр внимательно на нее взглянул – будто впервые увидел:

– Альтернативы нет. Во всяком случае, я ее не нашел.

– А что стало с Ясмин? – поинтересовалась Катрин.

– Она по-прежнему со мной, – ответил палладин. – И мы делаем одно дело. Мне удалось разрешить ваши сомнения, мадам? – спросил он Анну. Та покачала головой:

– Мои сомнения стали еще глубже, Александр.

– Пленник очнулся, – сообщил палладин, и все повернулись – Рыков попытался подняться с пола, но ноги у него подкосились, и он, со стоном согнувшись, вновь опустился на колени.

– Ну наконец-то, – удовлетворенно произнес Мигель. – Итак, продолжим!..

– Анна, – позвала Катрин.

– Катрин?

– Что ты решила?

– Я не знаю… – Анна хотела сказать что-то еще, но Мигель не дал ей шанса. Оттолкнув Катрин в сторону, и схватив за локоть Анну, испанец потащил ее к Рыкову. В руке он держал один из пистолетов, а второй был заткнут за ремень. Мигель холодно обратился к Сергею:

– Спасибо, доктор. В ваших профессиональных услугах мы больше не нуждаемся.

– Неужели, – брезгливо поморщился Булгаков.

– Именно. И если ты не собираешься помогать нам, то забирай свою жену и убирайся вон! – вконец разошелся испанец.

– Мигель! – ахнула Анна. – Что ты говоришь?

Он вложил ей в руку пистолет:

– Стреляй! Ты же именно этой минуты ждала так долго?

Анна сжимала холодную черную смерть сведенными судорогой пальцами. Казалось, время застыло – как неподвижно застыли и люди в подвале. Олег открыл глаза и обвел всех усталым взглядом. Он услышал последние слова Мигеля.

– Стреляй, Анна, – хрипло проговорил он. – Стреляй. И пусть все закончится.

– Ты действительно думаешь, что обретешь покой после того, как убьешь человека? – Булгаков обратился к Анне.

– Я не знаю, – прошептала она, не в силах отвести взгляда от залитого кровью лица Олега, а видела вместо него Антона, бледного, покрытого испариной, таким, как она запомнила его в последние минуты жизни. Что бы сказал он? Как бы он поступил? Какое бы решение принял?

– Антон хотел покончить со мной, – Олег как будто услышал ее трагические мысли. – Его смерть была напрасной случайностью. Мне не следовало ему мешать…

Анна тяжело вздохнула и отвернулась, но Олег снова окликнул ее:

– Анна… Я хочу тебе рассказать, что произошло после того, как пистолет выстрелил…

…Выстрел прозвучал – не прогремел, а сухо щелкнул под сводом галереи Place des Vosges. Антон вздрогнул всем телом и тяжело навалился на Олега.

– Черт, – прохрипел он. – Ты меня убил…

– Дьявол, – Олег почувствовал, что под куртку ему льется что-то густое и горячее. – Ты с ума сошел… я не мог тебя убить – пистолет в твоей руке…

Антон не ответил, а только глухо вскрикнул. Он отпустил горло бывшего друга, которое сжимал левой рукой и откинулся на спину. Олег сел, потирая шею. Потом он посмотрел на свою руку, ему пришлось поднести ее к близоруким глазам – длинные пальцы были в чем-то темном и липком.

– Проклятие! – воскликнул он, кидаясь к Антону, который лежал на стылых плитах и прерывисто дышал. Беретту он наконец выпустил, и она валялась рядом.

– Что ты наделал! – заорал Олег, в панике шаря по карманам куртки. Наконец он нашел, что искал – телефон – и набрал номер экстренной помощи.

– Place des Vosges, la maison de thé «Carette»[216]. Человек ранен. Пулевое в живот, – он быстро отключился и снова склонился над Антоном. Тот смотрел на него помутневшим взглядом.

– Ну что? – еле слышно прошептал он. – Ты доволен?

– Нет, – со злостью ответил Олег, срывая с шеи Антона кашемировый шарф. – Не доволен, мать твою. Кто тебя учил обращаться с оружием?

– У тебя забыл спросить, – губы Ланского задрожали. – Что же ты за исчадие ада?..

Олег прижал сложенный шарф к ране на животе Антона. Он прекрасно понимал, что все бесполезно, и жить Антону Ланскому осталось от силы час – полтора и помочь ему не сможет никто – даже самый искусный хирург. Отвратительная, крайне болезненная рана – все кончится перитонитом, и надежды нет никакой. Вдали послышалось завывание сирены – не прошло и пяти минут после его звонка. Пора уходить – байк припаркован всего в нескольких шагах.

– Мне надо идти, – Олег поднялся с колен. – Прощай, друг.

– Я тебе не друг, – прохрипел Антон. – Будь ты проклят…

– Я отдал себе отчет, что произошло, лишь опрокинув в себя две порции коньяку в ночном баре… Нет, не так… Сначала я спустился в туалет. Я взглянул в зеркало и увидел, что весь в крови – крови Антона… Когда я смывал с себя его кровь – вот тогда и осознал до конца, что случилось. А осознав – первым моим желанием было снова сесть на байк, разогнаться до двухсот и впечататься в какую-нибудь стену на полной скорости…

– Жаль, не впечатался, – подал голос Мигель, но Олег даже не взглянул в его сторону. – Потом, в хлам пьяный, я выехал за périphérique и понесся в сторону Орлеана – выжимал из байка все, что мог…

– А потом? – тихо спросила Анна.