«Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1 - Александр Мартынов

Малиновский прошёл в члены Государственной думы. Мы распрощались с ним весьма дружественно, и он даже пообещал мне при возможных приездах в Москву видеться со мной.

Конспирация Белецкого с Малиновским очень скоро обнаружила прорывы, и серьёзные. Первый из них заключался в том, что при проверке местной администрацией правильности выборов могло всплыть его уголовное прошлое, и поэтому Белецкому пришлось послать личную шифрованную телеграмму, в которой мне предлагалось от имени директора объяснить московскому губернатору генералу В.Ф. Джунковскому роль Малиновского как секретного сотрудника Департамента полиции, и желание директора этого Департамента «не мешать его прохождению в члены Государственной думы».

Получив телеграмму, я ясно осознал, что затея Белецкого потерпела крах почти наполовину. Секрет ещё может оставаться секретом, если его знает только самое ограниченное число лиц, да ещё связанных общей профессиональной тайной. Но если в него включить постороннее лицо, хотя бы и губернатора, то риск разоблачения секрета делается значительным. Включить же в такой секрет столь неподходящего человека, как В.Ф. Джунковский, это значило, несомненно, раскрыть его. Это и произошло.

В.Ф. Джунковский был очень популярен в общественных кругах и всеми силами стремился эту популярность поддерживать. Бывший преображенец, затем адъютант у Великого князя Сергея Александровича по должности московского генерал-губернатора (я помню, как на больших балах у Великого князя гвардии капитан В.Ф. Джунковский с самым серьёзным и торжественным видом раздавал гостям котильонные шелковые ленты), затем неожиданно московский вице-губернатор, а затем и губернатор. Связи у него в «сферах» были громадные, и он легко и бестрепетно всходил все на высшие ступени административной лестницы, закончив свою административную карьеру в должности товарища министра, заведующего полицией и командира Отдельного корпуса жандармов. В 1915 году он «поскользнулся» на одной «апельсинной корке», ловко прикрыв её для публики своим «антираспутинством», и отправился на фронт, получив бригаду. Не знаю, командовал ли он когда-либо ротой? Вероятно, и бригадой он командовал так же бестрепетно, как и до того управлял самыми различными учреждениями, не понимая по существу их функций и назначения. Это был, в общем, если можно выразиться кратко, но выразительно, круглый и полированный дурень, но дурень чванливый, падкий на лесть и абсолютно бездарный человек.

Генерал Джунковский не любил Корпуса жандармов уже по тому одному, что офицеры этого Корпуса ему, как губернатору, подчинены не были. Независимость он в других не любил. При наших редких сравнительно встречах он чувствовал мою независимость, не мог относиться ко мне хорошо. Встречи происходили при условно любезных улыбках и полной сухости в разговоре с его стороны.

Я поехал с телеграммой Белецкого. Генерал прочёл телеграмму, кисло и неприязненно улыбнулся и, возвращая её мне, сказал: «Сообщите вашему начальству, что мной будет сделано всё возможное».

Малиновский стал членом Государственной думы. Его поведение в Думе, резкие выступления от имени социал-демократической фракции, занятое им де-факто лидерство в этой фракции стали не на шутку смущать правительство. Было очевидно, что Малиновский вырывается из-под опеки Департамента полиции и что конспиративные свидания его с Белецким и Виссарионовым не дают никакого результата.

В это время, весной 1913 года, на верхах произошёл очередной поворот мнений, и было принято решение объединить в одном лице должность товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов, что и было осуществлено путём назначения на эту должность генерала В Ф. Джунковского. Нелепее выбора сделать было нельзя.

Ближайшим результатом этого назначения было удаление как Белецкого, так и Виссарионова.

Генерал Джунковский, наивный администратор, является, конечно, противником всяких, «каких-то там» конспираций, «агентуры», «тонкого» сыска и пр. Он по-солдатски, по-военному, напрямик, под честное слово сообщает председателю Государственной думы Родзянко о двойной роли Малиновского и обещает ему убрать из Думы этого «провокатора»!

Обещать легко, но как это выполнить — Джунковский не знает. Он вспоминает, что начальник Московского охранного отделения, подполковник Мартынов, должен хорошо знать как самого Малиновского, так и всю историю его выборов в члены Государственной думы, а также и всю большевистскую партийную механику. Генерал Джунковский потому сам приезжает в Москву и по телефону вызывает меня к себе для переговоров.

У нас происходит следующий разговор.

Генерал. Я вызвал вас, чтобы переговорить об одном очень серьёзном вопросе. Я не могу допустить дальнейшего пребывания Малиновского в составе членов Государственной думы. Его возмутительные выступления в Думе не могут быть допустимы. Я понимаю, что вопрос, связанный с его уходом из Думы, очень сложен. Его надо обсудить и логически обосновать, и я полагаю, что вы сможете это сделать, а потому поручаю выполнение этого дела вам.

Я. Ваше превосходительство, задача, которую вы возлагаете на меня, очень сложная. Я хорошо знаю Малиновского, его непомерное честолюбие, и, наконец, я понимаю, как будет трудно найти подходящий предлог для такого «вынужденного» ухода его из Государственной думы, ухода, который будет просто необъясним для лидеров его партии.

Генерал. Каково было ваше личное отношение к делу о сотрудничестве Малиновского одновременно с пребыванием его в рядах членов Думы?

Я. Я с самого начала был противником этой затеи, уже по одному тому, что она лишала меня, как начальника Московского охранного отделения, самой осведомлённой агентуры. Я понимал, что ни директору Департамента полиции, ни его помощнику невозможно, по отсутствию профессионального опыта и по недостатку времени, умело руководить таким трудным секретным сотрудником, каким, по характеру и по свойству натуры, был Малиновский. Но, конечно, что же мне оставалось делать, как не подчиниться распоряжению моего прямого начальства?

Генерал. Да, я это понимаю. Но как вы теперь думаете поступить? Вы должны объявить моё непреклонное решение удалить Малиновского из Государственной думы ему самому, обещать ему денежное пособие.

Я. Какое именно, в каких размерах я могу предложить ему это пособие?

Генерал. Ну, тысячи две рублей…

Я. Ваше превосходительство, эта сумма слишком ничтожна. Ведь вполне возможно, что после такого ухода из Государственной думы Малиновскому придётся надолго, если не навсегда, уйти в «частную жизнь». Надо помочь ему заняться чем-либо.