Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

– Не знаю. Вас спрашиваю.

– Но оружие…

– Dad-gummit, забудьте вы про оружие, Ошевэ! – теряя терпение, чуть повысил громкость Шос. – Оружие не про вас. Вы подчиняетесь? И не орите, это важно.

– Да! Подчиняюсь!

– ОК. Теперь тихо пройдёмте в центральный, шкипер. И помните: тишина – залог доброго к вам отношения. Я как товарищ хочу вас предупредить: мы все только что из тяжёлого наркаута. Помните это. Не провоцируйте. Не орите.

– Но оружие…

Следующую секунду Шос провёл во внутренних борениях. Победил. Выдохнул. Сказал этим выдохом:

– Просто подчиняйтесь мне, Ошевэ. Никто не должен пострадать. Я искренне не желаю насилия. В центральный пост, шкипер, прошу вас ОЧЕНЬ.

Ограничников по пути от порта до диспетчерской было восемь – на двух уровнях. И все они были блокированы – торчал при каждом крестоносец с пушкой наперевес. Экзотика, но полбедная,– а вот протянутые по переборкам и, главное, сквозь плоскости отсечений ограничников нештатные кабели… Несколько пустых катушек, связанных скотчем и прискотченных к подволоку так, что пришлось нагибаться (Дейнеко миновала участок без поклона – перейдя на стену)… Бардак, бардак и преступное понижение живучести именем Императора… Но Шкаб сдерживал рвущиеся из груди восклики и обвинения, не сомневаясь, что не протестовать – здоровей и осмысленней на этапе «вот». Ведь по словам Пулеми – в Форте… в Городе то есть,– то же… Шкаб попытался отвлечь себя, что удалось, неожиданно, без труда: проходя ограничники, поневоле он с близко рассмотрел и оценил детали дивной модели землянского спецкостюма, в частности, убедился зачем-то, что белые кресты на кирасах не аппликация, а влиты в кирасы при изготовлении – сам фарфор в поле крестов был белый, с неровными, оплывистыми краями. Также некоторым образом любопытствование ограждало Шкаба от ещё одного отвратительного ощущения: не выпуская Шкаба из зоны досягаемости – Дейнеко двигалась позади слева, и будучи в два раза меньше по размеру, чем он, но нависала над ним чёрной «угрозой оказания помощи».

Они вышли в распределитель объёмов А. Здесь Шкаб услышал снизу, через решётки перекрытий, обрывок происходящего мощного скандала в полный крик, даже узнал голос Нерадека, дёрнулся, но притормозить не сумел: Дейнеко подпихнула его в арку потерны, ведущей в центральный пост, и продолжала толкать до самого шлюза… как там бы ни было, а топографию Птицы земляне знали тренированно. Огрызаться Шкаб не смел, но толчки – последовательно – набили ему в оперативную риторический[87] вопрос: «Дачтожзаколбунахтакое?!»

Ответили ему уже, ответили, кратко, но достаточно, и более распространённой версии ответа не будет. «Именем Императора». Вереница событий: десант бедного Ейбо – прибытие землян в Палладину – потрясающий и невозможный разговор с Пулеми – и теперь захват (именно захват, абордаж!) Птицы – вдруг представилась Шкабу сплетённой идеально. Сплетённой как бы сном во сне для спящего, но – идеально, для живо наяву… Захват и «Именем Императора» подплавил концы – верёвочка закончена и удалась. Ах ты, ух ты, подпротух ты…

Толчок – Шкаб влетел в центральный. И здесь тоже творились бардак, нештат, неустав, понижение живучести, нарушение юзабильности. На куполе двое крестоносцев прямо к станине БВС монтировали некую раму: висли кабели, парили, поблёскивая вращаясь, упущенные штоки и шплинтики. На рабочих местах сидели крестоносцы, и определению подлежало на слух и со взгляда (по темпу подачи команд с такт и по скорости перебора комнат управления на центральном сводном) – крестоносцы умелые. Даже климатизатор переключили под себя – об хвойный аромат, ненавидимый всей Трассой, Шкаб ударился на входе. Спасибо, хоть «взлётку» не захламили.

А здорово они работают, подумал Шкаб, обсканировав обстановку. Но где мои? Очередной толчок, несколько эксцентрический, Шкаба развернуло правым плечом вперёд – и он их тут же увидел.

Вахтенные «птичники» – шестеро – стояли на подковках слева от входа, руки на переборке. Не оглядывались и не переговаривались – видимо, им успели объяснить, что не надо. Смирно стояли. Плиих и Ровчакова по одну сторону от «панорамы», Герг Серёгин, сутулый Сергей Марлун и Алла Фозина в майке с разорванным воротом – по другую, а Пша – посередине, носом в стекло, в очередной раз подтверждая своё прозвище – «Удачкин». Да, Пше хоть не скучно, точкой зажглась у Шкаба где-то близко к середине черепа ненужная глупость. Кому сейчас скучно?

В начале «взлётки» (центрального прохода диспетчерской, свободного от консолей и уровней) очередного ожидаемого толчка в спину не последовало так неожиданно, что Шкаб опять споткнулся – на этот раз назад. Извернулся, прицекался. Остановился. Открыл рот. Но сказать ничего не успел, надвинулся на него Шос.

– Шкипер Ошевэ, предлагаю вам по громкой связи приказать членам экипажа станции прекратить все препирательства и спокойно проследовать в клуб станции, – произнёс Шос Шкабу прямо в ухо, и от «эр», раскалённой окалиной сыпящихся с фразы, у шкипера заломило голову. – Спешите, Ошевэ! – продолжал Шос. – Мы сейчас очень агрессивны. Я не хочу применять силу. Я не хочу применять силу, Ошевэ. Я не хочу этого. Пройдите к интеркому. Избавьте меня от греха, шкипер, будьте великодушны. Возьмите микрофон.

Он отстранился, и Шкаб схватился за обожжённое, по ощущению, ухо. Дейнеко подала Шкабу тёплую гарнитуру. Краем зрения Шкаб заметил, что вахтенные одинаково повернули головы и смотрят на него. Этот Шос, безусловно, в постнаркозе. Безусловно. Шкаб прижал дужку к виску, включил общую и откашлялся в плечо. Дейнеко с близко неотрывно, не мигая, смотрела. В правой брови у неё сидели четыре стальных колечка, а над бровью мелко был насечен под кожей штрихкод с незнакомым смыслом. Какая бледная у неё кожа. ПНС, тоже, безусловно. С-сука!

– Сука… То есть – Птица! Птица – к связи. Здесь Шкаб. – Шкаб пальцем отвёл микрофон и откашлялся в плечо ещё раз. – Слышат все, Птица, здесь Шкаб. В чём дело я не понял, но, реябта, прекратите все препирательства… словом, заткнитесь все, руками не машите и – в клуб. – Шкаб спохватился и повернулся к Шосу. – Все? И техобслуживание?

– Обэттиться! – громко сказала Фозина. Взгляд Дейнеко на неё просвистел мимо лица Шкаба, обдав ветерком. Дейнеко исчезла, и Фозина сразу ойкнула.

– Все, Ошевэ, все, до единого, – не обращая внимания ответил Шос. – И ЭТО – тоже. Не беспокойтесь за станцию – мои люди присмотрят за ней. Мои люди компетентны. – Крестоносец осклабился. – Без дышать и видеть ваша Птица не останется. Быстрей, Ошевэ. – Шос поднёс к подбородку часы. – Быстрей, Ошевэ.

– Здесь Шкаб, Птица, слышат все, подтверждаю: ЭТО, все вахтенные, все наши – всем пройти в клуб, без болтовни. Эктор, Джек, выползайте с твоими наверх, – тебя заменят… Профилактика