Выбор - Анна Белинская

57. Максим

Три недели спустя…

Думать — не совсем то, чем я привык заниматься в последние годы.

Но именно этим три недели моя голова была упорота, прокручивая слова Саши как зажеванной пленке.

В первые дни после нашего расставания я злился на нее. Меня накрывало так, что приходилось стискивать губы, чтобы не орать. Особенно вечерами. Одинокими длинными вечерами.

И если бы не хренова туча работы и дел, отвлекающие меня днем, я бы давно сорвался и помчался к ней, требуя своё.

Я мог бы как раньше надавить, взять грубостью и просто заставить любить себя. Но так мне не хотелось. Я желал, чтобы она сама поняла, насколько мы твикс, чтобы доверилась и видела во мне мужчину, а не слюнтяя, развесившего сопли на трусах.

Но я не знал как. Как мне сделать, чтобы она увидела.

А потом, лежа в постели и рассматривая обшарпанный потолок, меня осенило: что сделал для нее я? Что смог предложить?

Я эгоистично только требовал, пользовался, брал, унижал, навешивая свои проблемы.

Так на кой черт ей выбирать меня?

Отношения подразумевают взаимность: берешь — отдавай вдвойне.

Отношения — это про доверие: тотальное, безусловное, обоюдное.

Отношения — это работа: усердная, кропотливая, порой изнуряющая. Без четкого графика и установленных нормативов, но самая высокооплачиваемая.

Пока я всего лишь стажер, но готов работать днями и ночами, чтобы получить повышение.

Я больше не собираюсь прятать голову в песок при очередном поджопнике жизни.

Я буду зубами выгрызать свое место под солнцем, а лично мое находится рядом с ней.

Она хотела видеть рядом с собой настоящего мужчину? Значит, она его получит.

За три недели я основательно подготовился: теперь мне есть, что ей предложить.

Я вновь околачиваюсь у нее под дверью и сжимаю в руках цветы – букет крупных ромашек.

Ромашки для Веснушки!

Карманы брюк приятно оттягивают ключи от квартиры, которую я снял на первое время для нас: просторная, уютная двушка в новом жилом комплексе.

Все строительные работы нашего с Юдиным будущего Спортивного Водного Комплекса идут по плану.

Стоит, наверное, сказать, что, когда я увольнялся от отца, я уже конкретно знал, чем буду заниматься.

Мне нужны были деньги, которых у меня, к сожалению, не было. Я корил себя всеми непотребными словами за то, что в свое время так опрометчиво и глупо просерал заработанные бабки. Ненависть застлала глаза, ум и мышление. И вместо того, что скапливать, я тупо их пропивал и прогуливал.

У меня оставалась дорогая машина, но даже после ее продажи, я не вывозил. Потому что часть ушла на оплату съемного жилья, а часть – на гнилую Приору.

Андрюха долго вчитывался в составленный мною бизнес-план, да так ни хера не понял. Из нас двоих, как бы только я закончил экономический, да и годы работы в бизнесе отца прошли всё-таки не впустую.

Мы с другом нашли независимого юриста, который предельно ясно объяснил Андрею все тонкости и пункты проекта.

У Юдина, в отличии от меня, всегда была башка на плечах и его накоплений хватило, чтобы нам стать компаньонами в долях шестьдесят процентов моих вложений, сорок — его.

В Уставе мы прописали каждый чертов момент, каждую ситуацию, которая может вызвать спор, недопонимания или размолвку. Я не собирался потерять в будущем близкого друга из-за сраного бабла.

«В бизнесе нет места дружбе», — так вроде говорят.

Я глубоко верю, что наша проверенная годами дружба с Андреем перечеркнет это убеждение.

Крупный водный комплекс станет домом для многих спортсменов: два полноценных бассейна с вышками для прыжков в воду, тренировочные и тренажерные залы, комнаты восстановления, отдыха, массажа и медпомощи. Но самое главное — я буду тренировать.

Я возвращаюсь обратно — в большой профессиональный спорт! Спустя семь долгих, мучительных лет…

Поднимаю руку, чтобы постучать, но зависаю, сжимая кисть в кулак.

Знаю, что они с Никитосом дома.

Три недели я не упускал их из виду, по-прежнему выслеживая вечерами.

Я несся сюда окрыленный, полный уверенности в себе, а сейчас сдулся. Схлопнулся как шарик.

Десятки «если» мигают проблесковым маячком: если я ей не нужен, если я не достоин, если не поверит, если ничего не чувствует, если…если…

Вновь усаживаюсь и, облокачиваясь на дверь и прижимая к колени к груди, даю себе немного времени.

Слышу эхо приближающихся шагов и голосов, но меня они не пугают. Я просидел так две недели, жалкого Филатова здесь практически все знают.

— А вы, молодой человек, кто? — интересуется приятный женский голос.

Вскидываю лицо.

Надо мной возвышаются мужчина и женщина, которую я с легкостью узнаю. Видел на развешанных Сашкой фотографиях и на утро, после того, как одна мелкая вредная девчонка распылила на этаже перцовым баллончиком. Я сидел на лавочке напротив и видел, как Саша, Никитка и эта самая женщина выходили из подъезда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍