Сумрак - Пенелопа Дуглас

Но потом он начал всхлипывать, трястись и задыхаться, и я стала им. Я стану им, если позволю Мартину достаточно надавить на меня.

Когда-нибудь, в какой-то момент, это должно было случиться. Я потеряю рассудок и просто буду бороться. Бороться до тех пор, пока либо он, либо я не перестанем дышать.

Ветерок прошелестел по деревьям, капюшон слетел с его головы, и я моргнула, увидев Дэймона Торранса, стоящего там с лопатой в руке и телом мертвой женщины у его ног.

Я втянула воздух, и его глаза метнулись вверх, все его тело замерло, когда наши взгляды встретились.

Черт.

Моя кровь отхлынула, и я не могла вдохнуть.

Он бросил лопату и направился ко мне, тяжело и уверенно спускаясь с небольшого холма, а я попятилась назад, слишком напуганная, чтобы отвести от него взгляд.

Что-то привлекло мое внимание, и я посмотрела за его спину, увидев, как женщина вскинула руку и пошевелила головой.

"Она двигается", — задохнулась я, ударившись о спинку склепа.

Он остановился примерно в двух футах от меня, на мгновение задержав взгляд.

Медленно повернувшись, он посмотрел через плечо на нее. Ее палец дернулся, и я заметила слезы, все еще висевшие в уголках его глаз.

Ветер продолжал скользить над надгробиями, запах его сигарет витал вокруг меня, и в этот момент я подумала, что хотела бы быть на его месте.

Он собирался выйти сухим из воды. Что бы мы все сделали, если бы нам это сошло с рук?

Может быть, мне повезло, что я никогда не узнаю об этом. Может быть, ему повезло, потому что он мог убежать от своей боли.

"Кто это?" тихо спросила я.

Я взглянула на их волосы. Ее и его. Одинаково черные, настолько темные, что в лунном свете они почти переливались синим. Одинаковая кожа, бледная и прозрачная, словно они были сделаны из мрамора.

Я посмотрела на ее костюм. "Твоя мать?" прошептала я.

Я слышала, что в свое время она была балериной.

Он повернулся назад, настороженно, но слегка дрожа.

Я попыталась перевести дыхание. "Уилл принимал в этом участие, Деймон?"

Он покачал головой.

Он шагнул ко мне, и я затаила дыхание, закрыв глаза и ожидая этого.

Но он не прикоснулся ко мне.

Он просто сократил расстояние и завис, и я не смогла бы пошевелиться, даже если бы попыталась. Моя голова поплыла.

"Не собираешься снова бороться со мной?" — пробормотал он.

Прошло мгновение, но я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. "Легче притворяться, что мы контролируем все, что с нами происходит". Я повторила его слова. "Это почти спокойствие. Просто позволить этому быть".

Он пристально посмотрел на меня, а затем… кивнул. Он коснулся моего лица, и я отпрянула, но потом он поднял руку, показывая мне кровь, которую он стер.

Я тоже коснулась своего лица, поглаживая царапину. Это от Мартина или от побега?

"А Уилл знает?" — спросил он, растирая мою кровь между пальцами.

"Нет".

Он поднял взгляд на меня. "Потому что он — единственная чистая, прекрасная вещь, незапятнанная уродством", — повторил он те же слова из душа. "И мы любим его за это".

Я оставалась неподвижной, несмотря на то, что внутри все клокотало, а горло болело от сдерживаемого крика.

Оказалось, что, возможно, Всадники были не тем, о чем я думала, и хотя деньги могут погасить последствия, они все равно не предотвращают некоторые виды боли.

Он повернул голову и снова посмотрел на тело. "Она начала трахать меня, когда мне было двенадцать", — прошептал он. "Через некоторое время устаешь притворяться, что ты контролируешь все, что с тобой происходит". Он сделал паузу, снова повернувшись ко мне. "И ты начинаешь быть тем, что происходит со всеми остальными".

Развернувшись, он подошел к матери, присел рядом с ее телом, повернувшись лицом ко мне, и обхватил рукой ее горло.

Я смотрела, как его пальцы сгибаются, сжимаясь, и в темноте мелькают белки костяшек.

Он поднял глаза на меня, наблюдая за мной, как и я за ним. Мои пальцы на ногах подкосились, рефлекторно я хотела убежать, но…

Я почувствовала это. Мою руку, не его. Мои пальцы гудели, медленно сжимаясь в кулаки, я тяжело дышала, чувствуя, как колотится сердце и желчь поднимается к горлу, но…

Боже, я хотела быть им. Я хотела делать это.

Мне нравилось это чувство.

Я хотела убивать, и я сжимала кулаки до боли, но не двигалась, пока она не перестала дергаться, задыхаться и дрожать, а одна ее нога не опустилась на край могилы.

Деймон все это время не сводил с меня глаз.

Та часть меня, которая всегда поддавалась слезам, исчезла. Слезы ничего не решали.

Я не знаю, когда я начала двигаться к нему, но через мгновение я была рядом с могилой, протягивая ногу и помогая ему столкнуть ее в яму. Ее тело упало на землю, грязь размазалась по ногам, ступням и рукам, когда он схватил лопату. Я опустилась на колени, торопливо помогая ему руками придавить ее землей.

Мы не разговаривали. Я даже не думаю, что мы осознавали, что происходит и что мы на самом деле делаем, но теперь было уже слишком поздно. Даже если бы я сдала его за убийство, я помогла ему выбросить тело. Было слишком поздно паниковать.

И хотя я боялась того, что почувствую завтра при свете дня с более ясной головой, сегодня я не могла достаточно быстро затолкать грязь внутрь. Я хотела, чтобы она умерла.

Когда мы накрыли ее, как могли, Деймон отнес простыню и лопату в багажник, а я наступила на могилу, укладывая землю.

Я посмотрела на траву вокруг нас. Это был беспорядок. Они должны использовать воздуходувку или что-то в этом роде, чтобы убирать землю, разбросанную по траве, но у нас сейчас не было этого. Что, если они заметят?