Счатсливчик Ген - Геннадий Ищенко

Сегодня мне сообщили, что все готово, и я назначил выступление на завтра, а сам пошел поговорить с королем. Он сейчас ждал Кару с тренировки, а я сегодня тренировку пропустил, чтобы лучше отдохнуть перед дорогой. Следуя его примеру, я без стука открыл незапертую дверь гостиной и вошел. Игнар в ожидании Кары играл сам с собой в шахматы.

— А, это ты! — обрадовался он. — Что, уже закончили свою тренировку? Садись, сыграем партию, пока нет Кары.

— Я сегодня не тренируюсь и зашел не просто так, а с серьезным разговором. Завтра я уезжаю по делам ордена декады на три в горы на юге. Экспедиция большая и хорошо подготовлена, так что опасности для меня быть не должно. К вам будет просьба присмотреть за моими женами и за Карой. Она сильная, но немного самоуверенная женщина, и ее появление многим здесь нарушило планы. Я говорил с женщинами, и они будут помогать друг другу, но и ваша помощь, лишней не будет. Ник, хоть и мальчишка, тоже будет наготове и в случае опасности задействует орден. А если я вдруг не вернусь, не бросайте их одних.

— Этого мог бы мне не говорить, — ответил Игнар. — Лана моя дочь, а Алина — это вообще чудо, на нее хочется молиться. Тебе обязательно ехать?

— Да, это связано с подготовкой ответа в случае, если посланцы богов все-таки начнут свои игры. Если ждать до лета, я могу не успеть.

— А если никто ничего не начнет?

— Тогда все, что я приготовлю, так и останется лежать в подвале моего замка под охраной ордена. Мне война нужна не больше вашего.

— Езжай спокойно. На время твоего отсутствия я приставлю к девушкам надежных людей, да и за Карой присмотрят. Они достаточно опытны в таких делах и знают, что в случае чего с них живьем сдерут шкуру. Посидят пока твои жены во дворце без балов, тем более что ты должен вернуться к началу зимы. И только попробуй этого не сделать. Лану все равно ждет трон, ты не можешь оставить ее с этим одну.

Когда я вернулся домой, жены уже помылись после тренировки и надели свои халаты. Мне не хотелось им говорить, что завтра мы расстаемся, но молчать было нечестно, и я сказал. Конечно, Лана, как я и ожидал, заплакала. Алина оказалась покрепче, но и она покусывала губы, чтобы не разреветься.

— Мне тоже с вами поплакать? — спросил я. — Что же это вы меня заранее хороните?

— Не смей так говорить! — вскинулась Алина. — Это просто печаль от разлуки, а не то, о чем ты сейчас сказал! Пойдем в спальню, до обеда еще достаточно времени. Я хочу с тобой полежать, просто обнять и лежать, и ничего больше.

— А я? — сквозь слезы выкрикнула младшая.

— И ты тоже, — согласилась Алина. — Куда же мы без тебя?

Они коллективными усилиями освободили меня от одежды, сбросили свои халатики, под которыми ничего не было, и полезли обниматься. Конечно, долго я такого выдержать не смог и "просто лежанием" дело не ограничилось.

— Я хочу, чтобы ты знал, — сказала Алина, когда мы успокоились. — Я еще не совсем уверена, но, кажется, у нас будет ребенок. Так что ты обязательно возвращайся. Это очень плохо, если у ребенка нет отца. Не надо меня так целовать, а то я опять заведусь, и мы опоздаем на обед. У нас еще впереди целый вечер, успеешь доказать свою любовь!

После обеда нас навестил Маркус.

— Вот приехал с последним визитом, — сказал он мне. — Завтра не увидимся. Ты должен быть со своим конем за две свечи до рассвета на южных воротах. К этому времени там уже будут братья. На воротах стоят сочувствующие ордену люди, так что о караване никто посторонний знать не будет. Я привез с собой трех телохранителей для твоей семьи. Надо дать команду, чтобы их пропустили. Это лучшие: каждый из них стоит трех гвардейцев, а с учетом того, чем мы их снабдили, еще больше. Поселишь их где-нибудь поблизости, и они будут постоянно по одному дежурить в коридоре у дверей.

— Пойдем, — сказал я. — Я тебя провожу и заберу твоих людей, а заодно дам команду конюхам, когда надо оседлать Зверя. А братьев я поселю в помещении для слуг. Мой слуга пока не нужен, а служанка поболтается в коридоре, и твоим парням будет не так скучно.

Я сделал все дела и послал своего слугу на кухню.

— Заберешь на кухне ужин и мясо для Защитника и оставишь в большой гостиной. Потом до моего приезда ты здесь не нужен, о чем и предупреди кастеляна, он тебе работу найдет.

— Сейчас слуга принесет ужин, — сказал я девушкам. — Поедим сами и накормим ларшу, а потом идем в спальню и делайте со мной что хотите!

— Больше всего я хочу тебя никуда не пускать! — сказала Алина. — А все остальное… Как ты там говорил свою поговорку? Перед смертью не надышишься, кажется? Так и мне тебя всегда будет мало, как и Лане. Так что не будем мы тебя гонять, тебе еще надо выспаться перед дорогой, а вставать рано.

Я проснулся раньше того времени, которое для себя наметил, осторожно встал с кровати, не разбудив спящих жен, и быстро собрался в дорогу. Съел остатки вчерашнего ужина, надел плащ, захватил собранную дорожную сумку и вышел в коридор, заперев дверь своим ключом.

— Отдашь моим женам, когда проснутся, — приказал я дежурившему брату, передавая ему ключ. — И удачи вам.

— И вам удачи, мастер! — ответил он, уважительно поклонившись. — Мы их сбережем.

До ворот я хотел добраться один, но старший наряда гвардейцев не позволил.

— Приказ короля, милорд, — сказал он мне, давая знак двум своим подчиненным следовать за мной. — Не велено отпускать вас одного без сопровождения.

Я не стал возражать и проехался до ворот в их компании. Там меня уже ждали трое братьев с заводными лошадьми. Увидев, что я не один, гвардейцы попрощались и отправились обратно. Нам пришлось подождать, пока прибудут остальные братья и грузовые лошади, после чего стражники открыли ворота, и мы выехали на тракт. Шагах в десяти от ворот брусчатка заканчивалась и начиналось то, что здесь называли дорогой. Ноги лошадей по щетки ушли в липкую холодную грязь. Под начавшим светлеть небом, с которого сыпалась морось, они побрели по тракту, с усилием выдергивая ноги из грязи, наверняка проклиная двуногих недоумков, обрекших их на такую муку неизвестно за что. Так мы ехали часа три, после чего все поменяли лошадей. Я тоже сменил Зверя на черную без единого пятна кобылу и взял своего жеребца в повод. Так мы пересаживались еще два раза, пока не добрались до большого одноэтажного постоялого двора. Чистить и заводить лошадей в конюшню пришлось самим, так как хозяин на сезон дождей отпустил конюха домой в расположенную неподалеку деревню. Братья хотели избавить меня от этой работы, но Зверя я все-таки почистил и покормил сам, оставив им заводную лошадь. Слава богу, что повар был на месте, и через два часа нас накормили горячей кашей с мясом и определили по комнатам. Для помывки условий не было, поэтому каждый чистился как мог. За сегодняшний день мы проехали немногим больше шестидесяти лиг. До заката было еще немало времени, но лошади устали, и мы не успели бы дотемна добраться до следующего постоялого двора, поэтому решили двинуться в путь на рассвете и договорились с хозяином о раннем завтраке. На следующий день все повторилось с той только разницей, что мы сделали на одну пересадку больше, пропустили один постоялый двор и остановились во втором, пройдя за день лиг восемьдесят.