Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  Наверняка тут жили военные. Четкая, как в римских лагерях, планировка, мощеные булыжниками улицы - видно, неподалеку были и каменоломни. Моррест не так много знал о старосколенской армии, чтобы с ходу обнаружить арсенал. Но после двух часов лазания по развалинам он наткнулся на запертое помещение. Дверь сгнила, замок из дрянного железа успел проржаветь насквозь - и все же пришлось попотеть, камнем сбивая запоры. Моррест шагнул внутрь. Факел сверкнул на меди массивной кирасы, его свет, спугнув воцарившуюся здесь тьму, осветил уходящие вглубь склада стеллажи, на которых, тщательно промазанные маслом, ждали давно мертвых легионеров мечи и щиты, копья и секиры, кольчуги, шлемы и поножи. Недавняя сверхдержава была готова к самой тяжелой войне, ее легионы могли раздавить любого противника, но они не понадобились. Беда пришла с другой стороны и была пострашнее любой войны - кроме, разве что, войны атомной. Легионы погибли, так и не вступив в бой, огромные склады остались в недоступной никому глуши, а недостойные потомки прежних Императоров выясняют отношения с помощью убогих новоделов.

  Моррест прибарахлился, как мог: теперь пояс оттягивала увесистая перевязь с мечом (даже на глаз ясно - ковка лучше современной), в руке появилось длинное, тяжелое пехотное копье. Не римский пилум, конечно, но для дилетанта сойдет. Оно же сгодится и в качестве посоха. А вот большой прямоугольный щит был совсем как римский. Да и тяжел, зараза - кило, наверное, десять. Нет, ну его, смысла нет переть тяжесть. А вот кольчужка, легкая, но прочная, каких нынче не делают, может пригодиться.

  Нет, воевать он не собирается, да и силы восстанавливаются медленнее, чем хотелось бы. Если даже кольчуга не пригодится по прямому назначению, всегда можно будет продать. Такие сейчас в цене, за набранное старосколенское оружие можно прикупить дом в городе. Конечно, не дворец, но дворцы тут не продаются ни за какие деньги, это символ высокого происхождения. Да и одежку прикупить не помешает. Ведь та, которая на нем, пожалованная еще королем алкским, давно превратилась в вонючую, кишащую блохами, да наверняка заразную рванину неопределенного цвета. Да и сапожки, тоже дар короля, скоро начнут разваливаться.

  Лук Моррест тоже прихватил, как и четыре колчана стрел - теперь мешок был набит под завязку. Рубец на руке от предыдущего выстрела напомнил, что нужны защитные рукавицы. Их пришлось искать долго, хотя здешние каптенармусы, наверное, могли найти нужное с закрытыми глазами. Наконец, ему повезло: похоже, до Морреста мародеры сюда не хаживали.

  Все, можно уходить. Много тут всего хорошего, но без колонны КАМАЗов все не утащишь. В оставшихся после Великой Ночи городищах съестного не найти: выесть все, хоть немного съедобное, там должны были не хуже саранчи. Опираясь на копье и чувствуя непривычную тяжесть брони, Моррест зашагал к выходу. Меньше всего хотелось рыться в развалинах казарм, тревожа кости погибших. Если понадобится, можно попробовать поохотиться с луком.

  Теперь Моррест останавливался незадолго до заката. Он выбирал какое-нибудь толстое дерево в качестве мишени и принимался тренироваться в стрельбе. Поначалу стрелы или шли ниже, или уходили "в молоко" и терялись молодой листве. Безвозвратно потеряться успели десять штук, прежде, чем Моррест научился уверенно попадать хотя бы с пятидесяти шагов. Нет, промахи случались и теперь, но пореже и не такие обидные. Пробовал он тренироваться и с мечом, но скоро понял: тут без опытного инструктора не обойтись. Ладно, если что, постараемся не подпускать врага близко. А если уж суждено умереть... Так ведь он уже сто раз мог умереть - хоть в Самуре, хоть раньше. И вообще - двум смертям не бывать, а одной не миновать.

  Дальше Моррест шел вполне осознанно. Теперь он начинал присматривать место для ночлега часа за три до наступления ночи - чтобы не только вовремя остановиться, но и успеть потренироваться в стрельбе из лука. Целиться было труднее, чем из автомата, но и с автоматом наверняка бы возникли проблемы. И все же упорство сказалось. Он успел потерять стрел десять, и хотя не стал Робин Гудом, но в случае чего и не стрелял бы в Божий свет, как в копеечку.

  Он старался выбирать прогалины покрупнее, чтобы можно было видеть подходы. На них должно было быть крупное дерево, на которое можно залезть - никто не гарантирует миролюбия волков, особенно в весеннем лесу. Да и медведи с голодухи наверняка злы, как черти. И прочие твари - не может быть, что тут нет, к примеру, ядовитых змей. Впрочем, от каких-нибудь рысей дерево - не защита, ну, да чем богаты...

  После стрельбы Моррест набирал в ближайшем ручейке воду. Ручеек или речка поблизости входили в обязательные требования к полянке. Потом под солдатским котелком - также позаимствованным у мертвых легионеров - он разводил костерок. Когда вода закипала, в котелок летели пригоршня зерна, немного вяленого мяса, для пряности - собранные по дороге травы. Временами попадался щавель... или что-то, подобное ему - не стоит забывать, что вокруг совсем другой мир. Он один раз попробовал якобы землянику - и чуть не отдал Богу душу, провалялся в горячке добрую неделю.

  Иногда после дождей попадались грибы, хотя для них вроде бы рановато, все же начало лета. Наверное, тоже надо списать на другой мир. А вот ягод, совсем как на Земле, не было и в помине. Жаль. Впрочем, и на грибочки бы не стоило так уж налегать: кто знает, какие здесь съедобны, а какие ядовиты? Сорвешь, вроде бы, нормальный подберезовик или сыроежку, а окажется, что это местная поганка. И наоборот, но тут уж рисковать не стоит. В общем, и ягод то же касается, и трав.

  И все-таки время делало свое дело. Засыпая, он все реже видел кошмары, лес словно делился с ним своей неистребимой силой. Чтобы натянуть тетиву, уже не надо было выкладываться до конца. Ноги стали куда крепче. Медленно проедался запас зерна и вяленого мяса в мешке, и это беспокоило - но не особенно. К тому времени пройдет пол-лета, ягоды поспеют, может, еще и грибы.

  Но прежде, чем настал момент истины, лес впервые надолго расступился. Последние два дня тропа явно шла в гору, так что теперь он был на чем-то вроде низкого, заросшего лесом перевала. За ним виднелась огромная, полого спускающаяся вдаль, речная долина. Такое уже было, временами попадались и довольно крупные реки - по земным меркам, метров пятьдесят шириной. Их приходилось наискось переплывать, толкая перед собой самодельный плот, на котором едва держался мешок с припасами и одежда. Соорудить плот, способный выдержать его самого, Моррест так ни разу и не смог. Речки помельче обычно удавалось перейти по поваленным деревьям. Необычным было другое: совсем недалеко, километрах в пяти ниже по склону, дымила трубами неказистая деревушка. В конструкции домов, хлипкости плетней, планировке и, главное, непривычных очертаниях сельского храма - все неуловимо напоминало, что перед ним не алкское село. Поскольку так далеко на север отклониться он бы не смог, поселение было сколенское. Если уж совсем точно - нижнесколенское.