Колесо превращений - Николай Петри

Коротышка юркнул за спины слуг, которые, впрочем, и сами были не прочь ретироваться из комнаты, в которой запахло потасовкой.

— Да какая вам разница! — верещал коротышка из-за спин своих охранников. — Ваше дело — развязать пленнику язык и доложить ЕМУ!

Гельтр громыхнул кулаком по скамье, стоявшей у стены, и ответил свистящим шепотом:

— Мы воины, а не палачи! Понял, мерзкий таракан!!

— Да вы… да вас… — Коротышка не мог подобрать нужных слов и поспешно кинулся к двери. — Значит, участи Хельдрара захотел?! — донесся его голос уже из-за двери. — Ну так жди!.. — И по камням застучали торопливые шаги.

Гельтр повернулся к своим товарищам. Глаза его горели, как раскаленные угли, ноздри раздувались, и казалось, еще немного — и из них пойдет дым.

— Гельтр, ты правда знаешь этого пленника? — спросил один из викингов.

Гельтр стрельнул на него глазами:

— Разве я лгал вам когда-нибудь? Да, я видел этого человек шесть или семь зим назад в шатре Хельдрара. И хорошо запомнил его рассказы о южных странах, где люди не ведают, что такое снег.

Некоторое время Гельтр молчал, а потом торопливо заговорил:

— Коротышка сумеет рассказать ЕМУ о моем неподчинении такими словами, что ОН не станет в этом сомневаться. Так что участь моя уже решена. Но вам не стоит расплачиваться за мою несдержанность. Если вы поторопитесь — еще успеете уйти…

— Странны твои речи, Гельтр, — возразил самый пожилой викинг, неужели ты мог помыслить, что мы бросим своего ярла?!

— Но…

— Достаточно мы унижались перед НИМ, нужно доказать свое право на то, чтобы валькирии отнесли нас в светлую Валгаллу, а не бросили во тьму Хель, как позорных палачей!

Загремело оружие — викинги немногословны, когда дело касается боя.

— А с ним что будет? — спросил молодой Рогдан, указывая на лежащее тело.

— Его счастье, если он больше никогда не очнется, — сказал Гельтр. — В противном случае ему придется выложить все, что он знает. Во всяком случае, нам его не спасти…

Где-то далеко послышались взволнованные голоса.

— Идут…

— Напарник, — прошептал Ухоня, — дело принимает скверный оборот — как бы нас вместе с викингами не приговорили! Надо выбираться отсюда!

— Как? — возразил Милав. — А Кальконис?

— Тогда придется немного размяться!

— Не спеши, — предупредил Милав. — Нужно сначала выяснить: кто этот таинственный «ОН», если его даже викинги опасаются!

Шум приближался. Судя по бряцанию оружия, к ним спешили не менее нескольких десятков человек. Гельтр указал места своим воинам, а сам встал перед дверью, чтобы не дать противникам ворваться всем сразу. Шум за дверью стих, створки с противным скрипом раскрылись внутрь зала. Ярл Гельтр оказался перед одинокой долговязой фигурой, закутанной в черный балахон. Ни рук, ни ног, ни лица не было видно за черной материей. Сердце Милава учащенно забилось. Он рассчитывал услышать знакомый голос. Но прозвучавшее в тишине ни о чем не напоминало. Хотя…

— Мне сказали, что ярл Гельтр посмел ослушаться меня? — Незнакомец говорил о предводителе викингов в третьем лице, и это свидетельствовало о том, что он как бы уже и не считает наемника живым.

— Вы обманули нас! — Голос ярла был удивительно спокоен.

— В чем я вас обманул?

— Мы должны были охранять вас в долгом пути. Но мы не нанимались на роль палачей. Пусть этим займутся ваши люди!

— Ты смеешь указывать мне, что я должен делать?!

— Да! — Непросто было Гельтру произнести это короткое слово. Но он произнес его и нисколько об этом не пожалел.

— Глупец!!! — Голос загремел с удвоенной силой, и Милав с содроганием узнал его: «Это ОН…»

Свет факелов заколебался, задрожали стены, подуло ледяным ветром. На соломе застонал Кальконис.

— Убейте их всех!

Четверо викингов одновременно ринулись к двери, мешая проникнуть врагу в зал. Люди незнакомца в черном оказались в затруднительном положении — они могли сражаться только четверо в ряд, что соответствовало количеству разъяренных викингов. Это и решило исход первой атаки — не прошло и минуты, как пространство перед викингами опустело, освобожденное для очередной четверки вместо павших. Викинги не потеряли никого, только молодой Рогдан был легко ранен в левое плечо. В рядах нападавших произошла небольшая заминка, вслед за которой на викингов ринулось сразу не менее десятка обозленных мечников, надеявшихся мощью своих тел отбросить викингов от дверей, чтобы там, на оперативном просторе, добить их, имея пятикратный перевес в людях.

Своды коридора огласились яростными криками. Но смять северных воителей было не так-то просто — нападавшие не смогли своим оружием сдвинуть живую стену и замерли, остановленные каменной неприступностью викингов. Еще пять или шесть из них остались лежать перед распахнутыми дверями. Кто-то громко стонал, кто-то торопливо молился своим богам.

Гельтр смахнул кровь с раны на лбу и поднял мертвое тело мечника — щит ярла разлетелся на куски от удачного удара вражеского молота.

Враги загудели, подбадривая себя перед очередной атакой, но их остановил властный голос:

— Стойте! Я не хочу потерять всех своих людей в схватке с четырьмя викингами!

Враги расступились, и вперед вышел человек в черном.

— Ну вот, братья, — прошептал ярл Гельтр, — Валгалла уже открывает нам свои двери…

Фигура в черном замерла, капюшон на ее голове задрожал, по черной материи пошли волны.

— О духи великих гор! — заговорила таинственная фигура низким, вибрирующим голосом. — Призываю всю вашу мощь, чтобы покарать ослушников и наказать их, ибо нет силы, которая могла бы ослушаться меня, имеющего самое сакральное из имен, и имя это…

Милав, напряженно наблюдавший за разворачивающимися событиями, сделал то, к чему был готов с первого своего шага по каменным коридорам замка. Он слушал речь черного незнакомца, зная, что последует за тем, как только последний назовет свое сакральное имя. И он не мог оставаться безучастным.

Решение пришло, как всегда, неожиданно. Он мгновенно вернул себе облик Милава (ибо ни в какой другой ипостаси задуманное им не могло быть осуществлено) и начал действовать стремительно, пока роковые слова фигуры в черном не прозвучали под сводами зала. Он напряг память, вызывая яркие образы недавней схватки с Аваддоном. Перед мысленным взором Милава открылось видение столь мощное, что кузнец без труда смог проецировать его на фигуру в черном. Для сторонних наблюдателей все происходящее воспринималось как редкий туман, невесть откуда появившийся в коридоре и зале. Но совсем иначе воспринял видение незнакомец в черном — он замер на полуслове, словно подавился звуками собственного сакрального имени, потом стал торопливо озираться, не понимая, откуда исходит страшная для него картина. К этому времени Милав вызвал в памяти образ раскрывающейся бездны в таких подробностях, что на людей, находящихся в коридоре, пахнуло могильным холодом. Враги дрогнули. Они торопливо стали отступать, в страхе озираясь по сторонам. Ничего этого незнакомец в черном не видел — его собственное внимание приковала к себе раскрывающаяся перед его ногами бездонная пропасть. Он шагнул назад. Это послужило его людям своеобразным приказом, и они с воплями ужаса стремительно кинулись по коридору.