Тьма над Лиосаном - Челси Ярбро

Приказы были точными, ясными, и крестьяне воспрянули духом, подхватились, заторопились к овинам, где стояли лопаты и вилы, а лесорубы поспешно расхватали топоры.

Тех, кто медлил, Ранегунда подгоняла:

— Что стоите? Деревня в опасности! Или вам хочется, чтобы упал частокол?

Вскоре у мельницы не осталось никого, кроме Калифранта. Здоровенный с виду детина весь трясся, прислонившись к стене.

Сент-Герман подошел к нему.

— Лучше тут не стоять, — сказал он мягко. — Место слишком открытое, не защищенное от шальных стрел. Ты ведь лесоруб? Вот и ступай под навес — к точилу. Будешь точить старые, ржавые топоры. Думаю, что сейчас и они пригодятся.

Калифрант шумно вздохнул и с нескрываемой благодарностью посмотрел на ободрившего его чужака.

— Я наточу их! — сказал он и поплелся к навесу, странно медлительный на фоне мечущихся по деревне фигур.

Ранегунда уже вскочила на лошадь и унеслась вниз — к стене. Она криками поторапливала подбегавших крестьян, указывая, кому где стоять и куда приставлять лестницы, принесенные из строительного амбара. Ей молча, с готовностью повиновались, хотя она была в непрерывном движении и не проверяла, выполняются ее приказания или нет.

Глядя на всю эту суету с высоты бастиона, капитан Амальрик раздумчиво покачал головой, потом повернулся к Геренту:

— Две дюжины всадников должны сидеть в седлах. Ступай.

— Но это более половины нашего гарнизона, — возразил Герент.

— Ступай, — повторил капитан Амальрик. — Первая дюжина покинет крепость по мере готовности, вторая — через четверть часа.

Герент медлил.

— Но мы пока видим только движение на окраине леса.

— Вот потому и спешим. Протруби в горн — это всех подстегает. Вели рабам седлать лошадей, пока парни получают оружие.

Герент кивнул, быстро спустился по крутой каменной лесенке и исчез во дворе. Почти тут же к ясному безмятежному небу взмыл сигнал общего сбора.

Капитан Амальрик поманил к себе Калфри.

— Ты останешься за меня. Кто стережет огонь — Северик или Кинр?

— Кинр, — отозвался Калфри.

— Мне он понадобится. Я пошлю на башню Дуарта и поеду с первым отрядом. Северик пусть возглавит второй.

Калфри выглядел озадаченным.

— Но… к чему это все? Ведь, кроме простой заварушки, нам вроде бы ничего не грозит.

— Вот именно — вроде бы. Но наверняка мы не знаем. Мы вообще ничего не знаем. Ни с кем схватимся, ни сколько их там, — сурово проговорил капитан Амальрик и побежал вниз по ступеням.

— Детишек ведут, — сообщил ему брат Эрхбог, выскакивая из южной башни.

— Хорошо. Пусть о них позаботятся женщины. Эй, вы, — закричал он рабам, — открывайте ворота! И не смейте их закрывать, пока мы не вернемся или пока враги не захватят деревню.

Брат Эрхбог внимал ему, мелко крестясь.

— Это немыслимо, — заявил он сварливо. — Ворота крепости всегда должны оставаться запертыми.

Капитан Амальрик остановился и обернулся к монаху.

— А как мы отступим, если ворота будут заперты? И кто ответит, если нас всех перебьют? — Он подошел к монаху вплотную и заглянул ему прямо в глаза: — Закрыв ворота, вы можете превратить нас в покойников.

— Но…

— Если вы скажете, что Христу Непорочному угодны подобные жертвы, я забуду о рясе, какую вы носите, и прикажу посадить вас на лошадь. Там, внизу, нам всем очень могут пригодиться ваши молитвы, — без капли почтения в голосе произнес капитан. — Помните, герефа — там, а не в крепости. — Он повернулся к рабам: — Тот, кто хотя бы попробует прикоснуться к лебедке, крепко о том пожалеет.

Брат Эрхбог, часто моргая, сглотнул слюну и открыл было рот, но дерзкого офицера уже не было рядом. Тот шел через плац к конюшням, покрикивая:

— Живей, ребята, живей! Не волнуйтесь, нагрудников хватит на всех. Кузня работала день и ночь, их хорошо подлатали. — Он поймал за ухо пробегавшего мимо молоденького раба и приказал: — Ну-ка, по-быстрому принеси мне мой шлем и набедренники. Не хочу раньше времени доламывать свои кости.

Четыре лошади были уже взнузданы и оседланы, когда в крепостные пределы впустили последнего деревенского малыша. Тот хныкал, шмыгали носами и другие, но в большинстве своем дети вели себя очень спокойно и без протеста доверялись рукам разбиравших их женщин.

Герент, вооружился первым и, застегивая пряжки на шпорах, ворчал:

— Фу, какая жара! Прямо пекло. Они могли бы выбрать денек и попрохладнее.

Он выпрямился и указательным пальцем проверил, правильно ли сидит его шлем, потом повернулся к капитану Амальрику:

— Я говорил с Севериком. Как только мы выедем, он прикажет седлать лошадей.

— Они могли бы вообще здесь не появляться, — проворчал капитан Амальрик и прислушался: — Похоже, там начинают крушить частокол. — Он указал на пляшущего с ним рядом гнедого: — Хочешь, возьми его. Мне и чалая хороша.

— Этот тоже хорош, — сказал Герент.

— Где Беренгар с Пентакостой?

— Думаю, в общем зале — где же им еще быть? Он играет на цитре, а она внимает. Ей нравится сладкозвучное пение.

Капитан Амальрик удрученно вздохнул:

— Жаль, что он сын Пранца. Нам бы не помешал лишний меч. — Он посмотрел на Эварта с Ульфридом. Ульфрид уже был готов, Эварт пристегивал к поясу ножны. — Вы, оба. Один — туда, другой — сюда. Разыщите-ка Дуарта. Скажите ему, чтобы шел ночью дежурить к огню, и немедленно возвращайтесь. Нам надо выехать как можно скорее.

— Обстановочка ухудшается, — сообщил Герент, отнимая от уха сложенную скобкой ладонь. — Сколько их там?

— Много больше, чем надо. Вот почему я спешу. — Капитан поднял свою пику и вогнал ее в седельные ножны с такой силой, что его чалая подалась вбок и заржала. Подошел Кинр. Потом — с разных сторон — Уолдрих и Хлодвик.

— Рейнхарт почти готов, — сказал Хлодвик, глядя на лошадей и натягивая усыпанные круглыми металлическими пластинками перчатки.

— Мне такие не нравятся, — проворчал капитан Амальрик, хватаясь за седельную луку. — Не люблю, когда на руки что-то давит.

Он птицей взлетел на свою чалую и, устраиваясь, повозился в седле.

— Зато пальцы будут целее, — невозмутимо заметил Хлодвик. Он опять оглядел лошадей: — Какую мне взять?

— Пятнистую, — сказал капитан Амальрик. — А ты, Уолдрих, возьми белую, ту, что с рыжинкой. Кинр пусть берет гнедую. Она не такая норовистая, как его мул. — Он, толкнув чалую, поехал к воротам, крикнув Калфри: — Ну, что там у них?

— Мелкие стычки, — ответил тот. — Герефа сейчас на западной стороне. Там какие-то неприятности.

— Прорыв? — спросил капитан Амальрик, краем глаза заметив, что на плацу появились еще трое всадников. Герент велел им поторопиться, а потом сказал что-то Осберну, который все еще оставался с непокрытой головой.