Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

— Роков, вы — дьявол! Вы преследовали меня, пока я не утратил последние проблески чести. Вы довели меня до убийства, потому что кровь этого человека, Тарзана, на мне. Если бы не то, что другой негодяй, Павлов, тоже знает мою тайну, я сегодня же убил бы вас, вот этими самыми руками.

Роков засмеялся. — Вы бы этого не сделали, дорогой лейтенант, — сказал он. — Как только стало бы известно о том, что я убит, наш милый Алексей немедленно представил бы военному министерству все данные по делу, которое вы так тщательно хотите скрыть, и, сверх того, возбудил бы дело по обвинению вас в убийстве Рокова. Будьте же разумны, я ваш лучший друг. Разве я не защищал вашу честь, как свою собственную?

Жернуа оскалил зубы и выбранился.

— Ещё одна небольшая сумма, — продолжал Роков, — и бумаги, какие мне нужны, и, даю вам слово, я не потребую больше от вас ни единого цента и никаких сведений.

— И вполне резонно, — проворчал Жернуа. — У меня не останется больше ни одного цента и никаких стоящих военных сведений. Вы должны бы платить мне за информирование, а не брать у меня деньги.

— Я плачу вам, держа язык за зубами, — возразил Роков. — Однако покончим с этим. Да или нет? Даю вам три минуты на размышление. Если вы не согласитесь, ваше начальство получит сегодня же сообщение, и тогда — участь Дрейфуса, с той только разницей, что Дрейфус пострадал невинно.

Несколько мгновений Жернуа просидел, понурив голову. Потом поднялся и вынул из кармана две бумаги.

— Вот, — сказал он безнадежно, — я приготовил их, потому что знал, что у меня нет другого выхода, — и протянул их русскому.

Жестокое лицо Рокова просияло злорадной улыбкой. Он схватил бумаги.

— Вы хорошо сделали, Жернуа, — сказал он. — Я больше не стану вас беспокоить, разве если вы накопите ещё денег или новые сведения, — и он захохотал.

— Никогда больше, собака! — взвизгнул Жернуа. — В следующий раз я убью вас. Я был близок к этому сегодня. Я целый час сидел у себя за столом с этими двумя бумагами и заряженным револьвером перед собой. Я не знал, что из двух мне захватить с собой. Вы были близки к смерти сегодня, Роков, не искушайте судьбы в другой раз.

Жернуа поднялся, Тарзан едва успел спрыгнуть на площадку и прижаться в тени, подальше от дверей. Двери тотчас распахнулись, вышел Жернуа, за ним Роков. Оба молчали. Жернуа сделал несколько шагов вниз по лестнице, остановился, повернул и поднялся на несколько ступенек.

Тарзан знал, что его присутствие неизбежно должно быть обнаружено. Роков все ещё стоял на пороге комнаты, но смотрел он мимо него, по направлению к Жернуа. Потом офицер, видимо, передумал и снова начал спускаться по лестнице. Тарзан слышал, как Роков облегчённо вздохнул. Русский вернулся в комнату и захлопнул дверь.

Тарзан выждал, пока Жернуа не удалился достаточно, толкнул дверь и вошёл в комнату. Он был подле Рокова прежде, нежели тот успел подняться со стула, на котором сидел у стола, рассматривая бумаги. Увидав человека-обезьяну, он побледнел, как полотно.

— Вы! — с трудом проговорил он.

— Я! — отвечал Тарзан.

— Что вам надо? — прошептал Роков, не выдержав взгляд человека-обезьяны. — Вы пришли убить меня? Этого нельзя. Они гильотинируют вас. Вы не смеете.

— Я могу убить вас, Роков, — возразил Тарзан, — потому что никто не знает, что вы здесь, никто не знает, что я здесь, а Павлов расскажет, что это сделал Жернуа. Я слышал, как вы это только что говорили. Но для меня это не важно, Роков. Не важно, чтобы не знали, что я вас убил, — за всякую кару я был бы вознагражден тем удовольствием, которое это мне доставило бы. Вы самый презренный трус и негодяй, о каком я когда-либо слышал. Мне было бы очень приятно убить вас. — И Тарзан подошёл ближе.

Нервы Рокова были натянуты до последней степени. Он с криком бросился к соседней комнате, но человек-обезьяна настиг его на полпути и свалил на пол. Железные пальцы искали его горла, и трус визжал, как поросенок, которого режут, пока не оборвался голос. Потом человек-обезьяна поднял его на ноги, не переставая душить. Русский тщетно пытался вырваться — он был беспомощным ребёнком в мощных руках Тарзана от обезьян.

Тарзан посадил его на стул и задолго до того, как могла бы наступить смерть, разжал пальцы. Когда у Рокова прошёл приступ кашля, Тарзан опять заговорил с ним.

— Я дал вам попробовать, что такое смерть, — сказал он. — Но я не убью вас на этот раз. Я щажу вас только ради очень хорошей женщины, которая имела несчастье родиться от одной матери с вами. Но я щажу вас в последний раз. Если я услышу когда-нибудь, что вы причиняете неприятность ей или её мужу, если вы будете снова надоедать мне, если я услышу, что вы вернулись во Францию или появились в каких-нибудь французских владениях, я поставлю себе целью разыскать вас и додушить до конца. — После этого он обернулся к столу и взял лежащие на нём бумаги. Роков замер в ужасе.

Тарзан заглянул в бумаги. Он был поражён сведениями, которые в них заключались. Роков успел прочесть кое-что, но Тарзан понимал, что невозможно запомнить цифры, которые, главным образом, и представляли интерес для враждебной державы.

— Это заинтересует генеральный штаб, — сказал он, опуская бумаги в карман.

Роков зарычал, но не решился выбраниться вслух. На другой день Тарзан отправился на север — к Буире и Алжиру. Когда он проезжал мимо гостиницы, на веранде стоял лейтенант Жернуа. При виде Тарзана он стал белее мела. Человек-обезьяна охотно избежал бы встречи, но делать было нечего. Поравнявшись, он поклонился. Жернуа ответил машинально, но широко раскрытые глаза, в которых ничего не было, кроме ужаса, проводили всадника.

В Сиди-Аиссе Тарзан встретил французского офицера, с которым познакомился при первом своём пребывании там.