Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

— Как знаешь, — сказал шейх. — Но через час после восхода солнца вас не должно быть в «дуаре». Я не очень-то люблю неверных и совсем не люблю трусов.

Роков хотел что-то ответить, но остановился, потому что сознавал, что нужно немного, чтобы шейх обратился против него. Они вместе вышли из палатки. У выхода Роков не устоял перед искушением и обернулся к Тарзану:

— Высыпайтесь, мсье, и не забудьте хорошенько помолиться, потому что вы умрёте завтра в таких мучениях, что вам будет не до молитв.

Никто не позаботился принести Тарзану поесть или напиться, и жажда сильно мучила его. Он спрашивал себя — стоит ли попросить караульщика принести ему воды, но после двух-трёх попыток, не получая никакого ответа, отказался от этой мысли.

Далеко в горах раздавался львиный рёв. Логовища хищных зверей — более безопасны, чем людские жилища, рассуждал Тарзан. В джунглях за двадцать лет его жизни его ни разу не преследовали так неутомимо, как среди цивилизованных людей, за несколько последних месяцев. Никогда он не бывал там так близок к смерти.

Лев снова заревел, уже ближе. В Тарзане заговорило старое, примитивное желание ответить ему боевым кличем обезьяньего рода. Его рода? Он почти забыл, что он не обезьяна, а человек. Он попробовал высвободиться. Боже, если бы он мог вцепиться в верёвки своими крепкими зубами. Он чувствовал, как волна безумия заливает его мозг по мере того, как гаснет надежда на освобождение.

Нума рычит, почти не переставая. Ясно, что он спускается с гор в пустыню на охоту. Так рычит голодный лев. Тарзан завидует ему, ведь он свободен. Никто не свяжет его верёвками и не убьёт, как овцу. Это-то и раздражает человека-обезьяну. Умереть не страшно, но пережить перед тем унижение поражения, не иметь даже возможности сразиться за свою жизнь…

Теперь около полуночи, думал Тарзан. Ему осталось жить несколько часов. Может быть, он найдёт всё-таки способ забрать с собой Рокова в неведомый путь. Царь пустыни уже совсем близко. Должно быть, он вынюхивает себе ужин в одном из загонов внутри «дуара».

На некоторое время все затихло, как вдруг тонкое ухо Тарзана уловило звук медленно и осторожно подвигающегося по земле тела, оно приближалось к задней стенке палатки, со стороны гор. Все ближе и ближе. Он напряжённо прислушивался, выжидая. Несколько мгновений царило полное безмолвие, странное безмолвие, и Тарзан удивлялся, что не слышит дыхания зверя, который, наверное, пригнулся к земле у задней стенки палатки.

Вот шевельнулся опять. Подползает ближе. Тарзан поворачивает голову на звук. В палатке темно. Медленно отделяется от земли полотнище палатки, приподнятое головой, потом плечами проникшего в палатку существа. Снаружи проникает теперь в палатку слабый свет, там горят звёзды пустыни.

Мрачная улыбка заиграла на губах Тарзана. По крайней мере Роков обманется в ожиданиях. Вот то-то будет взбешён! И смерть всё-таки будет легче той, какую придумал бы для него русский.

Полотнище палатки опустилось снова до земли и снова кругом темно, и что-то — неизвестно что — тут, в палатке, вместе с ним. Оно подползает ближе, оно уже рядом. Он закрывает глаза и ждёт удара мощной лапы. Повернутого вверх его лица касается мягкая рука, ощупывающая в темноте, и голос девушки едва слышным шёпотом называет его по имени.

— Да, это я, — шепчет он в ответ. — Но, во имя неба, кто вы такая?

— Девушка из Сиди-Аиссы, — отзывается она. И Тарзан чувствует, что она старается освободить его. Вот холодная сталь ножа чуть резнула его. Минута — и он свободен!

— За мной! — шепчет она.

На четвереньках выползают они из палатки, тем же путём, каким она пришла. Она ползёт дальше, совсем прижавшись к земле, пока не добирается до кустарника. Тут она поджидает его. Он глядел на неё молча некоторое время, прежде чем заговорить.

— Я не могу понять, — произнёс он, наконец, — как вы сюда попали? Откуда вы узнали, что я здесь пленником и в этой палатке? Как могло случиться, что именно вы спасли меня?

Она улыбнулась. — Я проделала большой путь ночью, — сказала она, — и нам предстоит пройти немало. Идём, я расскажу вам дорогой.

Они поднялись и двинулись по направлению к горам.

— Я не была уверена, что вообще доберусь к вам, — говорила она. — «Эль адреа» бродит сегодня вокруг и, когда я слезла с лошади, мне кажется, он почуял меня, я очень боялась.

— Какая смелая девушка, — сказал он. — И все это ради чужеземца, ради неверного?.. Она гордо выпрямилась.

— Я дочь шейха Кадура бен Садена. Я была бы недостойной его дочерью, если бы побоялась рискнуть жизнью для того, чтобы спасти человека, который спас мне жизнь ещё в то время, когда считал меня простой танцовщицей.

— И всё-таки, — настаивал он, — вы смелая девушка. Но как же вы узнали, что я здесь, в заключении?

— Ахмет дин Тайеб, мой родственник с отцовской стороны, был в гостях у друзей, принадлежащих к тому племени, которое захватило вас. Он был в «дуаре», когда вас привезли. Вернувшись, он рассказывал нам о большом французе, которого захватил Али бен Ахмет для другого француза, чтобы тот мог убить его. По описанию я догадалась, что это вы. Отца не было дома. Я пробовала уговорить кое-кого из мужчин спасти вас, но они не согласились, говоря:

— Пусть неверные убивают друг друга, если хотят. Нас это не касается, а если мы помешаем Али бен Ахмету — начнется распря между нашими племенами.

— И вот, когда стемнело, я выехала одна, прихватив другую лошадь для вас. Они привязаны недалеко отсюда. К утру мы будем в «дуаре» моего отца. Он уже вернётся к тому времени, тогда пусть попробуют взять друга Кадура бен Садена!

Несколько минут они шли молча.

— Мы должны быть уже недалеко от лошадей, — проговорила девушка. — Как странно, что я их не вижу.