Стелла - Чарльз Гэвис

Ленор поплыла к нему во всей своей красе, слабая, неземная голубизна заставляла ее белую кожу стыдиться редких и дорогих жемчужин. Она была ослепительна в своей высшей красоте, и в любое другое время он был бы тронут, но сейчас ему казалось, что перед ним свернулась смертельно ядовитая змея, великолепная в своей чешуйчатой красоте.

Она шагнула вперед, протянув руки, ее глаза светились страстным приветствием, а затем остановилась. Не было произнесено ни слова; эти двое, она во всем своем дорогом наряде и красоте, он в своем запятнанном костюме и с изможденным лицом, стояли друг против друга. Она с первого взгляда прочла свою гибель, но гордый, надменный дух не дрогнул.

– Ну что? – сказала она, наконец.

Рыцарь до последнего, даже в этот момент, он указал ей на стул, но она сделала жест отказа и встала, крепко сжав белые руки, высоко подняв голову, ее глаза горели.

– Ну? Ты вернулся?

– Да, я вернулся, леди Ленор, – сказал он сухим и хриплым голосом.

Она горько улыбнулась "леди".

– Ты опоздал, – сказала она. – Стоило ли возвращаться?

Это был гордый и дерзкий вопрос, но он терпел ее.

– Я вернулся ради тебя, – сказал он.

– Ради меня! – и она недоверчиво улыбнулась. Она все еще могла улыбаться, хотя ледяная рука сжимала ее сердце и выжимала из него жизненную силу.

– Ради тебя. Не подобало тебе слышать из других уст, кроме моих, что с этого часа мы с тобой так же далеки друг от друга, как полюс от полюса.

Она наклонила голову.

– Да будет так. Такой приговор не подлежит обжалованию. Но могу я попросить тебя объяснить; осмелюсь ли я зайти так далеко? – и ее губы скривились.

– Ты думаешь, что осмелишься? – строго сказал он.

Она наклонила голову, его суровость поразила ее, как удар.

– Ты пришел, чтобы сказать мне это, не так ли? – сказала она. – Где ты был все это время?

– Я приехал из Карлиона, – сказал он.

– От кого?

– От девушки, с которой меня разлучили твои подлые интриги, – строго сказал он.

– Ах, – выдохнула она, но ее глаза открылись с диким взглядом. – Ты … ты вернулся к ней?

Он махнул рукой.

– Пусть между нами не будет ни слова о ней, – сказал он, – твои уста не осквернят ее имени.

Она побледнела и прижала руку к сердцу.

– Прости меня, – хрипло сказал он. Разве он не обещал быть с ней нежным? – Я пришел не для того, чтобы произносить упреки, я пришел, чтобы защитить тебя, если это возможно.

– Чтобы защитить! От чего? – спросила она тихим шепотом.

– От последствий твоего преступления, – сказал он. – Что это такое, я узнал только сегодня вечером, но по случайному стечению обстоятельств завтра весь мир узнал бы, что леди Ленор Бошамп опустилась так низко, что стала соучастницей Джаспера Адельстоуна в гнусном заговоре.

Она махнула рукой.

– Он не смеет говорить. Я бросаю ему вызов!

Лейчестер поднял руку.

– Он выше твоего вызова, – сказал он, – Джаспер Адельстоун мертв!

Она сделала жест презрительного безразличия.

– Какое мне до этого дело? – хрипло сказала она. – Почему ты говоришь мне о нем или о любом другом мужчине? Разве недостаточно того, что я потерпела неудачу? Ты пришел позлорадствовать надо мной? Чего же ты хочешь?

Он сунул руку за пазуху и вытащил записку.

– Я пришел, чтобы вернуть тебе это, – сказал он. – Я взял ее с груди мертвеца, взял, чтобы спасти твою репутацию. Историю, которую она мне рассказала, я на самом деле услышал из уст девушки, против которой вы строили козни и которой причинили зло. Именно по ее приказу я здесь, здесь, чтобы спасти тебя от скандала и, по возможности, прикрыть твое отступление.

– От нее … от Стеллы Этеридж? – она выдохнула, как будто это имя могло задушить ее.

Он махнул рукой.

– Ты покинешь этот дом сегодня ночью. Я сделал все необходимые приготовления, и ты отправишься через час.

Она нестройно рассмеялась.

– А если я скажу нет?

Он строго посмотрел на нее.

– Тогда я расскажу эту историю своей матери, и ты услышишь свое увольнение из ее уст. Выбирай!

Она опустилась на стул и сделала презрительный жест.

– Говори, кому тебе угодно, – сказала она. – Я твоя обрученная жена, мои люди сейчас под твоей крышей; иди к ним и скажи им, что ты бросил меня ради девушки низкого происхождения!

Он повернулся и направился к двери, но не успел он дойти до нее, как последовала реакция. С тихим криком она подлетела к нему и опустилась у его ног, ее руки вцепились в его руку, ее лицо было обращено к нему с ужасной мольбой.

– Лейчестер, Лейчестер! Не оставляй меня! Не уходи! Лейчестер, я была неправа, зла, низка, подла, но все это было для тебя, для тебя! Лейчестер, послушай меня! Ты не пойдешь! Не прогоняй меня! Посмотри на меня, Лейчестер!

Он действительно посмотрел на нее, прекрасную в своем отказе и отчаянии, а затем отвел глаза; его ужаснуло, что она так низка и унижена.

– Ты не посмотришь на меня! – причитала она. – Ты не посмеешь! О, Небеса! Неужели я так изменилась? Неужели я стара, уродлива, отвратительна? Лейчестер, ты называл меня красивой сто, тысячу раз; и теперь ты не смотришь на меня! Ты оставишь меня! Ты не сделаешь этого; я буду держать тебя так вечно, вечно! Ах! – он сделал движение, чтобы высвободиться, – ты не причинишь мне вреда! Да, убей меня, убей меня здесь, у твоих ног! Я скорее умру так, чем буду жить без тебя. Я не могу, Лейчестер! Послушай, я люблю тебя; я люблю тебя в двадцать тысяч раз сильнее, чем может сделать эта несчастная девчонка! Лейчестер, я отдам за тебя свою жизнь! Смотри, я стою на коленях здесь, у твоих ног! Ты не отвергнешь меня, ты не сможешь оттолкнуть меня! Лейчестер! О, мой дорогой, любовь моя! Делай со мной, что хочешь, но не отвергай меня! О, любовь моя, любовь моя!

Было жалко, ужасно видеть и слышать ее, и сильный мужчина задрожал и побледнел, но его сердце было каменным и ледяным по отношению к ней; белое, бледное лицо его любимой встало между ними, и раскрасневшееся, искаженное страстью лицо у его ног казалось отвратительным и отталкивающим.

– Встань! – строго сказал он.

– Нет, нет, я не встану, – простонала она. – Я умру у твоих ног! Лейчестер, ты убьешь меня! Я потеряла все ради тебя, гордость и честь, а теперь и свое честное имя, потому что ты не можешь защитить меня; и ты оттолкнешь меня в сторону. Лейчестер, ты не можешь!