Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс

и в тени кремлевских стен политику вершили новые силы, пусть и не менее враждебно настроенные к Западу. По иронии судьбы именно в этот момент Даллеса охватили сомнения: не прогадает ли Запад, заключая мир на условиях статус-кво в зоне боевых действий. Корея была для Штатов единственным на всю планету полем «горячей» войны с коммунистами. Неужели они должны сейчас пожертвовать единственной возможностью растоптать противника на глазах всего мира? «Вряд ли нам удастся многого добиться соглашением по Корее, пока мы не продемонстрируем всей Азии наше бесспорное превосходство, спустив с Китая семь шкур», – заявил госсекретарь Эммету Хьюзу. Но Эйзенхауэр к этому времени уже целиком и полностью настроился на то, чтобы уладить дело миром, поэтому Даллесу пришлось похоронить свои сомнения.

В конце концов американцы сочли, что обеспечили себе перевес за столом переговоров. Складывалось впечатление, что время поджимает коммунистов даже сильнее, чем ООН. Марк Кларк запросил и получил у Вашингтона разрешение воспользоваться преимуществом до конца. ВВС дальневосточной зоны усилили бомбардировки, в том числе нанося удары по плотинам в Северной Корее с целью уничтожить посевы и запасы продовольствия. Делегация ООН в Пханмунджоме огласила новое и, как декларировалось, окончательное предложение: в пределах девяноста дней одна нейтральная страна должна отобрать на территории Кореи всех пленных, отказывающихся от репатриации. Если это предложение будет отвергнуто, все северокорейцы, не желающие возвращаться на родину, будут в течение месяца в одностороннем порядке освобождены в Корее. Одновременно будут усилены воздушные налеты ООН на Севере.

Но пока Запад с нетерпением дожидался урегулирования в Пханмунджоме, которое должно было положить конец затянувшейся патовой ситуации, так утомившей союзников, в Южной Корее подогревались и уже достигали точки кипения совсем другие эмоции. Для президента Ли Сын Мана и его сторонников грядущее прекращение боевых действий, обеспечивающее мир иностранным союзникам Сеула, значило крушение всех надежд. К извечному маниакальному упрямству Ли Сын Мана теперь добавилась озлобленность. Он ясно видел, что Эйзенхауэр намерен согласиться на прекращение огня на условиях окончательного разделения Кореи, а значит, сохранения серьезной угрозы сеульскому правительству со стороны коммунистов. Президент Южной Кореи снова и снова заявлял, что никогда не одобрит соглашение, не предполагающее выдворения китайцев из Северной Кореи и эффективной демилитаризации Севера. Предостережениями о намечающемся предательстве американцев ему удалось пронять даже тех соотечественников, которые его откровенно не выносили. Даже если к антиамериканским выступлениям в крупных городах подстрекали агенты Ли Сын Мана, многие корейцы участвовали в них из искреннего страха за будущее своей страны в том случае, если американцы уйдут, оставив Южную Корею на растерзание коммунистам за линией прекращения огня. К отчаянным протестам присоединились даже оппозиционные политики в Национальном собрании. Тогда Ли Сын Ман откровенно пригрозил Эйзенхауэру: если в Пханмунджоме будет подписано соглашение, позволяющее китайцам остаться в Северной Корее, южнокорейская армия продолжит сражаться своими силами, сколько понадобится, пока коммунисты не будут отброшены на северный берег Ялуцзяна (Амноккана). Пусть в военном отношении эта угроза не имела оснований, с точки зрения политики и дипломатии она вызывала серьезную тревогу. Ли Сын Ман мог своими действиями подорвать сами основы переговоров.

Марк Кларк усердно старался развеять страхи корейского президента. Увеличение армии Республики Корея продолжится независимо от исхода переговоров в Пханмунджоме, заверял Ли Сын Мана американец. Он полагал, что ему удалось убедить Ли в тщетности стремления саботировать мирные переговоры. Кларк телеграфировал Объединенному комитету начальников штабов: «Он пытается выторговать договор об обеспечении безопасности, выхлопотать побольше экономической помощи и создать у своего народа впечатление, будто он обладает голосом в переговорах о мире». Бесконечно упрямый кореец не собирался уступать.

Так же как и китайцы. Двадцать шестого апреля их делегация на мирных переговорах внесла новое предложение относительно пленных: через три месяца после прекращения огня всех отказавшихся от репатриации надлежит отправить на полгода в нейтральную страну, где к ним будет обеспечен доступ представителям их собственного правительства. Те, кто по окончании этой процедуры по-прежнему будут отказываться от репатриации, останутся в заключении до следующих переговоров, призванных решить их судьбу. Все встречные предложения американцев отметались. Четыре дня коммунисты наседали на делегацию ООН за столом переговоров, возвращаясь к тому же пустословию и бессмысленному сотрясанию воздуха, которыми отличались первые этапы процесса. Наконец в переговорах был объявлен перерыв. Кларк принялся консультироваться с Вашингтоном.

К стыду американца, теперь его правительство намеревалось пойти на те самые уступки, от которых так долго отказывалось, что неминуемо влекло новый поворот в отношениях с президентом Ли: делегация ООН собиралась дать согласие на передачу китайцев и корейцев, отказывающихся от репатриации, на попечение индийской нейтральной наблюдательной комиссии. Ярость Ли Сын Мана, получившего это известие, низвела отношения между Вашингтоном и Сеулом до самого низкого уровня за все время войны. Кореец угрожал вывести свою армию из-под командования ООН. Американцы, в свою очередь, начали спешную секретную подготовку плана «Эверреди» (EVER-READY) – военно-политической операции по захвату контроля над Южной Кореей и нейтрализации режима Ли Сын Мана. Необходимость проведения операции «Эверреди» могла возникнуть, если бы Ли отверг условия перемирия в Пханмунджоме. Тогда корейский президент «был бы взят под охрану без связи с внешним миром», а руководителем государства был бы назначен его премьер-министр Чан Тхэк Сан, либо, если бы тот не согласился, страна перешла бы под контроль военного правительства. Двадцать девятого мая Даллес и министр обороны Уилсон предоставили Кларку полномочия предпринимать любые шаги, которые он сочтет нужным, в случае «опасной чрезвычайной ситуации». Открыто заключение Ли Сын Мана под стражу они не одобрили, однако предоставили главнокомандующему почти неограниченную свободу действий в случае внутреннего кризиса в Корее.

К 25 мая стало очевидно, что коммунисты готовы согласиться на модифицированные предложения американцев, касающиеся обмена пленными. Марк Кларк лично приехал к Ли Сын Ману домой, чтобы сообщить ему эту крайне неприятную новость. Ли Сын Ман принял его в одиночестве, резко осудил предложение перемирия и глупый курс Соединенных Штатов на умиротворение коммунистов. Уезжая, Кларк по-прежнему не мог сказать наверняка, что намерен предпринять кореец. Переговоры в Пханмунджоме продолжались. Восьмого июня наконец удалось прийти к соглашению по поводу условий возвращения пленных на родину. Желающих отправиться домой предполагалось обменять немедленно, а нежелающих – передать Комиссии по репатриации, обеспечив к ним свободный доступ представителей их правительств в течение девяноста дней. Затем их дальнейшая судьба будет обсуждаться еще тридцать дней на «политическом совете». После этого оставшиеся получат статус гражданских лиц.

Ночью 18 июня 1953 года, когда подробности этого соглашения все еще уточнялись, главные ворота огромного лагеря для военнопленных в Пусане вдруг распахнулись, к немалому изумлению и замешательству немногочисленных служивших там американцев, и толпа северокорейцев потоком хлынула в поля под безразличными взглядами южнокорейской охраны. То же самое происходило в трех других лагерях этой части страны. Около 25 000 северокорейцев, выразивших нежелание возвращаться на родину после подписания перемирия, растворились в ночи. Президент Ли Сын Ман сделал свое дело. Сеульское радио предупредило беглецов, чтобы остерегались американских солдат, которые будут пытаться их перехватить. Сеульские солдаты и полиция передавали беглецам одежду и направляли в убежища. Операция по освобождению продолжилась даже после того, как в лагеря спешно пригнали американские войска, чтобы они взяли на себя функции охраны. К 22 июня в плену оставалось всего 9000 северокорейцев из общего числа в 35 400 человек. Отловить удалось только тысячу бежавших. Массовое освобождение стало одной их самых успешно организованных акций в истории разваливающегося сеульского режима.

В Вашингтоне это вызвало неподдельное замешательство. Что, если теперь коммунисты сочтут действия Ли Сын Мана достаточным основанием, чтобы прервать переговоры? Правительство США поспешило публично осудить происходящее и отмежеваться от действий корейца. Несколько дней Вашингтон в тревоге ждал сигнала от Пекина, и, когда он наконец поступил, весь Госдепартамент выдохнул с облегчением. В передачах агентства «Синьхуа» эти события порицали, но выказывали готовность выслушать объяснения Америки. Делегация