Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

Внешне Имия Мунтрас очень походила на отца. Рассказывая Билли о ледяном деле своей семьи, она стояла на льду, крепко упершись в него ногами. В словах ее слышалась нескрываемая гордость.

Высокая ледяная стена, благодаря которой Мунтрас сумел сколотить свое состояние, ярко сверкала на солнце. В лучах Беталикса ледник переливался цветами морской зелени и голубизны, как сапфир.

Билли завороженно смотрел на окружающий ландшафт и вдруг почувствовал, как тоска постепенно наваливается на него. Вирус в его организме размножается с огромной скоростью, и скоро он превратится в неподвижную мумию, похожую на предков фагоров.

Но он ни о чем не жалел. За то короткое время, которое ему было здесь отпущено, он вкусил все прелести настоящей живой природы. И цена, которую он должен за это заплатить, по его мнению, была совершенно справедливой.

Имия рассказывала о том, как работники топорами и пилами вырезают изо льда аккуратные блоки, закрепляют их на лоток-тележку и на ней по деревянным рельсам протяженностью в два километра спускают к порту Лордриардри. На берегу большие блоки распиливаются на малые и грузятся в трюмы кораблей компании. Для сохранения льда блоки покрывают толстым слоем тростника.

Неожиданно Билли почувствовал себя очень плохо. Черты его лица заострились. Имия посмотрела на Билли и покачала головой.

— Давай-ка лучше отвезем Биллиша домой, отец, — сказала она.

— И то верно, — отозвался ледяной капитан, — и то верно.

Не скоро, только по прошествии половины Великого Года, когда Гелликония снова оказалась в объятиях снегов и жестоких зимних холодов, изображение обессилевшего Билли, откинувшегося на спинку волокуш, достигло наконец далекой Земли, став там достоянием миллионов зрителей.

Впечатления от недолгого пребывания Билли на Гелликонии шли вразрез с представлениями Земли о Законе, одно из важнейших положений которого гласило: «Ни один человек с Аверна не должен никогда ступать на поверхность Гелликонии и хоть как-то влиять на жизнь чужой планеты».

Притом что Билли, несмотря на нарушение Закона, все-таки сочувствовали, он, как и все люди, был смертен, и эта гибель не воспринималась на Земле как нечто трагическое. По-настоящему смерть Билли оплакивали много раньше, на станции наблюдения Аверн. Билли был драмой авернцев, их доказательством того, что действительность реально существует, что сами они есть не что иное, как типичные человеческие организмы, адекватно реагирующие на изменения окружающей среды.

Особенно был огорчен бывший Наставник Билли.

Когда компания собралась в обратный путь, Див Мунтрас настоял на том, чтобы самому править волокушами.

— Правь ровнее, Див, — покрикивал на сына ледяной капитан.

Капитан не зря волновался — на одном из поворотов волокуши налетели на камень и перевернулись. Сидящих в волокушах выбросило на землю, прямо под желоб деревянной дороги. Отобрав у сына вожжи, Мунтрас хмуро на него посмотрел, но не сказал ничего. Имия, губы которой сжались в узкую прямую линию, также молча перевернула волокуши и помогла Билли снова забраться в них.

— Я не виноват, — оправдывался Див, потирая запястье и притворяясь, что сильно вывихнул его.

Заняв место возницы, отец кивком указал сыну на то место, которое недавно занимал сам. Дальше они уже ехали гораздо спокойнее.

Наконец асокины домчали путешественников до дома. Билли помогли улечься в кровать и он попросил оставить его одного. Все его тело сводила судорога.

В комнату Билли тихо вошел Див. Увидев корчащегося в судорогах Билли, он склонился над ним. Металлический ремешок часов сильно врезался в руку Билли.

— Я сниму твои часы, — проговорил Див. Расстегнув ремешок, он положил часы Билли на столик так, чтобы тот мог их видеть.

— Деревья, — прохрипел сквозь стиснутые зубы Билли.

— Я хотел тебя спросить об одной вещи, — сказал Див. — Ты помнишь «Лордриардрийскую деву» и ту девушку, АбазВасидол? Ту, что плыла с нами из Матрассила? У нее еще были прекрасные каштановые волосы и высокая грудь?

— Деревья.

— Да, деревья: это абрикосы. Ну скажи мне, Биллиш, ты помнишь эту девушку, Абази?

— Они умирают.

— Не они умирают, Биллиш, а ты. И поэтому мне нужно, чтобы ты поговорил со мной. Вот почему я решил поговорить с тобой. Помнишь, отец отдал ее тебе, Биллиш, будь ты проклят. Он всегда так поступает со мной, унижает меня при первой возможности. Понимаешь? Откуда мой отец взял эту Абази, а, скажи мне, Биллиш? Если знаешь, скажи мне, прошу тебя. Я ничего не хочу плохого, просто хочу знать.

— Абази. Спелость лета.

— Я не держу на тебя зла, Биллиш: ты чужеземец и к тому же слабак. Послушай меня: мне необходимо узнать, как найти Абази. Я люблю ее, понимаешь? После того, что случилось сегодня, ты видел, как отец с сестрой молча смотрели на меня? Они унизили меня, Биллиш. Сестра! Она никогда не позволит мне взять компанию отца в свои руки. Послушай, Биллиш, я уезжаю. Я смогу прокормиться и сам. Я найду Абази и начну свое собственное дело. Сейчас мне нужно знать только одно, Биллиш, — куда отец подевал ее? Быстрее отвечай, парень, пока никто не пришел.

— Анатом.

Подавшись вперед, Див схватил руками сведенные судорогой плечи Билли.

— КараБансити? Отец отвел ее к КараБансити?

Билли с трудом опустил голову, что, вероятно, означало «да». Див разжал руки. Заслышав в коридоре чьи-то шаги, он бросился к окну, прыгнул на подоконник и через миг был уже в саду.

В комнату Билли вошла Эйви Мунтрас. Присев на постель больного, она принялась кормить его кусочками мелко нарезанного нежного белого мяса. Он ел с аппетитом голодного хищника. Когда вся еда закончилась, он сказал:

— Я голоден.

— Подожди, дорогой Биллиш, скоро я принесу тебе еще мяса игуаны. Тебе понравилась игуана, верно? Специально для тебя я готовила ее с молоком.

— Я голоден! — выкрикнул он.

Выражение лица Эйви стало озабоченным. Она внимательно посмотрела на Билли и вышла из комнаты. Вскоре Билли услышал, как она с кем-то разговаривает.

— Мама, — говорил нетерпеливый голос Имии, — ты поступаешь глупо. Эти домашнего приготовления притирания и питье не спасут Биллиша. У него редкая болезнь, о которой я читала в древних свитках. Это либо костяная лихорадка, либо смертоносное ожирение. Но симптомы болезни неясные, возможно, потому, что он действительно пришел из другого мира, и его организм отличается от нашего.

— Имия, дорогая, я, конечно, в этом ничего не понимаю. Но думаю, что еще немного мяса ему не повредит. Может быть, ему понравится гвинг-гвинг…