История Англии. Как народ создал великую державу - Артур Лесли Мортон

равные избирательные округа;

отмена имущественного ценза для депутатов;

всеобщее избирательное право для мужчин старше 21 года; годичный срок парламентских полномочий;

тайное голосование;

вознаграждение депутатам.

Эти требования были восторженно поддержаны сотнями тысяч промышленных рабочих, видевших в них способ избавиться от своих нестерпимых экономических бед. Энгельс заявлял, что «эти шесть пунктов достаточны для того, чтобы смести с лица земли английскую конституцию вместе с королевой и Верхней палатой». «По существу своему чартизм, – писал он, – есть явление социального характера. Для радикального буржуа „шесть пунктов “ – все и вся… для пролетария эти „шесть пунктов“ – лишь средство. „Политическая власть – наше средство, социальное благоденствие – наша цель“ – таков теперь ясно выраженный девиз чартистов» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. III).

Весной 1838 г. эти шесть пунктов были внесены в парламентский законопроект, и именно он стал подлинно исторической хартией. Билль был одобрен на многотысячных митингах, происходивших по всей стране: так, в Глазго собралось 200 тысяч, в Ньюкасле – 80, в Лидсе – 250 и в Манчестере – 300 тысяч человек. На всех этих митингах хартия получила самое восторженное одобрение, и скоро была выработана тактика, с помощью которой было предложено добиться принятия этого билля. Эта тактика заключалась в следующем: проведение крупных демонстраций, подача массовой петиции в парламент[59], создание национального конвента (это название избрали умышленно из-за его связи с Французской революцией) и, в случае если петиция будет отклонена, организация всеобщей политической забастовки, или «священного месяца».

По мере того как движение стало выходить за пределы Лондона, характер его менялся, и среди его руководителей возникли резкие разногласия. Обычное разделение между чартистами на приверженцев «моральной силы» и «физической силы», хотя в известной степени и верное, все же не совсем удовлетворительное. Точнее будет разделить их на три группы. Правое крыло состояло из Ловетта и его лондонских сторонников, а также отдельной группы, руководимой Эттвудом, банкиром-радикалом из Бирмингема. Обе эти группы представляли интересы более или менее преуспевавших ремесленников и мелких производителей соответствующих районов и были главным образом озабочены чисто политическим аспектом чартистского движения. По мере того как конфликт между чартистами и правящими классами обострялся, это крыло все более ограничивалось методами просветительства и мирного убеждения.

Кроме того, существовал крупный центр, сгруппировавшийся вокруг энергичной фигуры Фергюса О’Коннора. С самого начала О’Коннора поддерживало огромное большинство промышленных рабочих, шахтеров и разоренных и находящихся на грани голодной смерти рабочих Севера. Несмотря на множество совершенных им ошибок и присущие ему слабости, он никогда не терял этой поддержки. Но хотя О’Коннор и призывал их бороться за хартию и лучшую жизнь, его собственное представление о лучшей жизни было представлением независимого производителя. О’Коннор был ирландцем, племянником одного из вождей восстания 1798 г., воспитанным на ирландских революционных традициях, совершенно отличных от английских традиций и не всегда приемлемых для английских условий. Он был твердым индивидуалистом, человеком с неиссякаемой энергией, с мощным, но довольно запутанным интеллектом; в основном он обращался к инстинктивной ненависти к индустриализму среди рабочего класса, большинство из представителей которого было оторвано от земли лишь за одно или два поколения до этого. О’Коннор был решительным противником социализма, и хотя он с увлечением говорил о восстании, у него не имелось ясного представления о том, как его осуществить или каковы должны быть его цели.

Гораздо менее определенный характер, чем правое крыло или центр, носило левое крыло чартистов. Зачастую оно не выражало четко своей позиции, и ему приходилось выступать в поддержку О’Коннора против правого крыла. Его вожди, Бронтер О’Брайен в самом начале движения и позднее Джордж Джулиан Харни и Эрнест Джонс, никогда не пользовались такой популярностью, как О’Коннор. О’Брайен находился под сильным влиянием идей о социализме и кооперативах Оуэна, но он намного превзошел его в отношении четкого понимания классовой борьбы, к чему его привели экономические теории Томаса Годскина. Основывая свои идеи на праве рабочего на весь продукт его труда, О’Брайен объявил войну капиталистам, обрекавшим рабочего на нищету. В подтверждение своих теорий он провел классовый анализ общего исторического развития и природы буржуазных революций в Англии и Франции. Отсюда недалеко было до утверждения о необходимости новой «социалистической» революции. Излагаемые им взгляды показали глубокое понимание природы буржуазного государства, функций права, новой полиции и армии. Его талант теоретика заслужил ему звание наставника чартистов. Харни и Джонс были людьми более молодыми, и Джонс включился в движение, только когда оно уже пошло на убыль. Харни слыл человеком излишне эмоциональным, который испытывал большую склонность к неизбирательному почитанию героев. Его главное практическое значение заключалось в том, что он был интернационалистом, сделавшим много полезного для установления контактов между чартизмом и революционным движением за границей. Как у Харни, так и у Джонса имелось много общих взглядов с Марксом, с которым они тесно общались, когда Маркс переехал в Англию после 1848 г.

Запутанность взглядов и слабости чартизма очевидны. Сила его заключалась в том, что, пока в Европе рабочий класс все еще плелся в хвосте у промышленной буржуазии, в Англии рабочие к 1838 г. сумели проявить себя как независимую силу и осознать, что их главным противником является буржуазия. Даже во Франции к этому пришли только спустя десять лет, и то только рабочие Парижа и нескольких самых крупных промышленных городов.

Выборы в первый чартистский конвент состоялись в октябре 1838 г. Зимой начался сбор подписей для петиции, и в феврале в Лондоне собрался конвент, на котором правое крыло было представлено непропорционально. Когда Харни поднял вопрос о том, что нужно будет делать, если петиция будет отклонена, то большинство отказалось даже обсуждать такую возможность. Разбирательство затянулось на несколько месяцев, отмеченных неоднократными ссорами между представителями правого и левого крыла. В то же время практически по всей стране велись приготовления к вооруженному восстанию. В июле правительство нанесло удар по чартистам. Митинги были запрещены, произошли многочисленные аресты, и 4 июля отряд полиции, специально вызванный из Лондона, атаковал митингующих на рынке Булл-Ринг в Бирмингеме, проявив при этом исключительную жестокость. Рабочие оказали отпор и изгнали полицию из Булл-Ринг, и только через несколько дней в городе восстановилось спокойствие. Известие о событиях в Бирмингеме стремительно распространилось повсюду, и в Глазго, Ньюкасле, Сандерленде и ряде ланкаширских городов произошли кровопролитные стычки.

5 июля Ловетт был арестован. 12 июля петиция, под которой стояло 1280 тысяч подписей, была отклонена. Конвенту теперь предстояло сделать выбор – признать ли себя побежденным или же вступить на путь решительных действий. Была предпринята