Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха - Франсуа Керсоди

Точно установлено, что если для гражданского населения Лондона, Манчестера, Бирмингема, Ливерпуля, Халла и Ньюкасла началась кошмарная жизнь, то для офицеров Истребительного командования наступила передышка. В то время, когда британские военно-воздушные силы на юге страны, понеся огромные потери и почти потеряв систему наземного обеспечения полетов, начали ослабевать и уступать немцам, люфтваффе вдруг прекратило нападения на военные объекты. Эта неожиданная пауза позволила Королевским ВВС восстановить линии связи, завезти на аэродромы все необходимое, восстановить пункты управления и восполнить потери потрепанных эскадрилий. «Хотя в начале сентября мы добились превосходства над противником в ограниченном секторе, – подтвердил позже Кессельринг, – нам не удалось его сохранить после начала налетов на Лондон». Это – факт: менее чем за неделю «лорды»[368] оправились и начали истреблять нападавших. Пятнадцатого сентября 300 «харрикейнов» и «спитфайров» поднялись в воздух и атаковали группы До-17, Хе-111 и Ю-88 задолго до того, как те смогли приблизиться к целям. В тот день англичане сбили 59 немецких самолетов, включая 34 бомбардировщика[369], а дюжина других получили серьезные повреждения. «Мы не можем продолжать в том же темпе, – сказал Кессельринг по телефону своему начальнику. – Мы опустились ниже уровня безопасности».

Гитлер тоже посчитал такие потери неприемлемыми. Тем более что он понимал – хотя и не высказывал это вслух, – что доклады его рейхсмаршала о фантастических победах не соответствуют действительности. «Геринг считал, что англичане уже на пределе своих сил, – вспоминал фон Белов. – На Гитлера же донесения о таких успехах, казалось, большого впечатления не производили. В сентябре я, по его указанию, запросил у Генерального штаба люфтваффе данные о численности британских истребителей. По сведениям штабистов, в соединениях Королевских ВВС насчитывалось 600 истребителей, а также имелось еще 600 самолетов устаревших типов, которые могли применяться на фронте лишь в чрезвычайных случаях». Другими словами, у британцев самолетов оставалось больше, чем их было в начале битвы! Не говоря уже о бомбардировщиках, которые уже неделю бомбили скопления предназначенных для десанта судов между Остенде и Гавром, причем весьма удачно…

Хотя маршалы люфтваффе работали по двадцать часов в сутки, на пределе усталости был Геринг… Он засыпал только после приема сильного снотворного, и поэтому наутро был вялым. Одного только названия «Морской лев» оказывалось достаточно для того, чтобы рейхсмаршала бросило в пот. Он часто вызывал своего слугу Роберта Кроппа, чтобы сменить рубашку во время совещания в штабе. По вечерам генерал Ешоннек приносил ему свежие донесения о потерях англичан и люфтваффе за день, а Геринг заставлял его каждый раз уточнять цифры. «Сколько же еще они смогут продержаться? Сколько времени мы сможем так продолжать?» – повторял рейхсмаршал, все глубже погружаясь в уныние. Он принимал по тридцать таблеток паракодеина в день, а когда ему звонил Гитлер, Геринг глотал по две таблетки. «Разрываемый между сомнениями и желанием угодить своему фюреру, – писал Фришауэр, – Геринг махал руками, делал курбеты и даже изгибался перед трубкой телефона, слыша в ней голос Гитлера». Один капитан из полка личной охраны рейхсмаршала говорил: «Мы знали, когда он говорил с Гитлером. Он вел себя точно так же, как когда перед ним стоял фюрер». А Гитлер жестоко упрекал Геринга за неудачи немецкой авиации в тот момент, когда пропаганда Геббельса постоянно твердила: «Операции осуществляются под непосредственным руководством рейхсмаршала». Это было явной ложью, но Геринг предпочитал не обращать на это внимания…

Действительно, победы, необходимые для успешного осуществления вторжения, так и не были достигнуты, а погода на море вскоре грозила испортиться. К тому же Гитлер признавался: «На суше я – герой, но на море – трус». А полковник Варлимонт «собственными ушами слышал, как он сказал, что готов видеть, как умирают немецкие солдаты, сражаясь за Германию, но не возьмет на себя ответственность за то, что они тысячами пойдут на дно без единого выстрела». Ведь солдаты нужны были фюреру для войны против СССР, его главной цели. Пятнадцатого сентября в Бергхофе он снова заговорил о необходимости «нападения на Россию, чтобы лишить Англию любой возможности заключить новый союз». И спустя два дня после этого Гитлер решил отложить начало операции «Морской лев» до нового его указания. Конечно же он объявил руководству вермахта новую дату вторжения – 12 октября, – по всему побережью оккупированной Европы продолжилась активная подготовка к операции «Морской лев», а ночные бомбардировки английских городов значительно усилились. Но уже в начале октября 1940 года и в Лондоне, и в Берлине пришли к трем выводам: Гитлер временно воздержался от высадки на Британские острова, Черчилль выиграл «Битву за Англию»… а Геринг ее проиграл.

XII

Прыжок в неизвестность

Привыкнув за десять лет к непрерывным успехам, Герман Геринг давно уже забыл горечь поражения. Но ему пришлось вспомнить этот вкус в конце сентября 1940 года, когда отказ от плана завоевания Англии был воспринят всеми как официальное признание полного провала рейхсмаршала. Но Геринг с поражением не смирился. Да ведь и Гитлер приказал не прекращать авиационные налеты на Британские острова. И посему люфтваффе продолжало бомбить Лондон и английские промышленные центры – в основном по ночам, когда истребители Королевских ВВС оставались на земле. Но из-за этого снижалась точность бомбовых ударов. А поскольку бомбардировщики развивали невысокую скорость и были уязвимы, фюрер распорядился использовать для бомбометания треть истребителей: Ме-109 должны были поднимать в воздух 250 кг бомб, а Ме-110 – до 700 кг. Это привело к ужасающим результатам: с таким полетным весом «мессершмитты» не могли подниматься на высоту более 5000 м и были практически не способны вести воздушные бои. Однако в сентябре на Британские острова немцы совершили 741 налет, 286 из которых имели целью Лондон. На столицу Англии упали 6244 тонны бомб из 7300 тонн, предназначавшихся для бомбардировки всех целей на территории Британии…

Это было очень много, и Геринг надеялся, что эти налеты серьезно ослабят английскую оборону, о чем его пропаганда уже успела растрезвонить[370]. Неужели он все еще надеялся победить? Трудно сказать, потому что в душе этого сатрапа в маршальском мундире тесно сплетались безотчетная догадливость, рабская угодливость и безмерное тщеславие. Очевидно, он любил представляться и выступать в роли мудрого стратега и победоносного главнокомандующего авиацией.