Бисмарк: Биография - Джонатан Стейнберг

Кандидатура Гогенцоллерна стала casus belliне в последнюю очередь из-за того, что маршал Прим не решился сказать себе «нет» и не принял в расчет возможную реакцию Парижа. 17 февраля 1870 года Прим написал Бисмарку: «Представляется все более целесообразным и подобающим начать строго конфиденциальные контакты»84. Через неделю в резиденцию Карла Антона в Дюссельдорфе прибыл Эусебио де Салазар с письмами для принца Леопольда, короля Вильгельма и Бисмарка и предложением испанской короны, подлежащим, естественно, утверждению кортесами. Карла Антона прельстила перспектива основания сыном династии, какой история не знала со времен Карла V, но он понимал, что прежде необходимо получить разрешение короля Вильгельма I и заручиться поддержкой Бисмарка85. Королю идея не понравилась, но Бисмарк знал, как преодолеть его оппозицию. 12 марта 1870 года кронпринцесса писала королеве Виктории: «Генерал Прим прислал к нам испанца с личными посланиями к Леопольду Гогенцоллерну и самым настойчивым образом просит его принять Испанию… Ни король, ни князь Гогенцоллерн, ни Антуанетта (супруга Леопольда. – Дж. С.), ни Леопольд, ни Фриц не желают этого…»86

Но желал Бисмарк. 9 марта 1870 года он представил королю Вильгельму меморандум, доказывая: в интересах Германии, чтобы дом Гогенцоллернов занял достойное место в мире, равное габсбургскому роду Карла V. Король оставался непреклонен, начеркав скептические заметки на полях записки Бисмарка. Вильгельм считал: испанский трон шаткий, и короны можно лишиться в любой момент во время очередного пронунциаменто87. Бисмарк воспользовался обедом, устроенным в Берлине 15 марта Карлом Антоном, для того чтобы в присутствии Роона и Мольтке еще раз попытаться переубедить короля, который все еще проявлял упрямство88. Повествуя в мемуарах о том, как решалась подкинутая испанцами проблема, Бисмарк превзошел самого себя в фальсифицировании своей роли:

...

«Политически я относился ко всему этому вопросу довольно равнодушно. Склонность князя Антона разрешить его мирным путем в желательном направлении была сильнее моей. Мемуары его величества румынского короля обнаруживают недостаточную осведомленность относительно отдельных деталей участия министерства в разрешении этого вопроса. Упомянутого там совещания министров во дворце не было. Князь Антон жил во дворце в гостях у короля и пригласил государя и нескольких министров на обед: я не думаю, чтобы за столом обсуждался испанский вопрос [69] »89.

20 апреля князь Карл Антон и принц Леопольд уведомили Мадрид о том, что они не заинтересованы в испанском предложении. 13 мая Бисмарк написал Дельбрюку с раздражением:

...

«Испанские дела приняли прескверный оборот. Государственные интересы принесены в жертву частным, ультрамонтанским и женским прихотям. Все это выводит меня из себя уже не одну неделю»90.

21 мая Бисмарк возвратился в Берлин и 28 мая сообщил князю Карлу Антону о том, что ему удалось убедить короля. 8 июня он снова уехал в Варцин, предоставив членам королевской семьи самим прийти к окончательному решению относительно испанского трона. Как обычно, Бисмарк резервировал возможность снять с себя ответственность в случае, если все пойдет не так, как надо. 19 июня принц Леопольд отправил в Мадрид свое согласие, а 2 июля оно было оглашено.

5 июля новый британский министр иностранных дел лорд Гранвилл посетил свой новый департамент, где многоопытный постоянный заместитель министра Эдмунд Хаммонд сказал ему, что «за всю свою долгую дипломатическую службу он еще не наблюдал такого затишья в международных делах»91. Но в 12.10 того же дня британский посол Лейард прислал телеграмму, сообщавшую: случайно ему стало известно о том, что принц Леопольд согласился принять испанскую корону92. На следующий день новый министр иностранных дел Франции герцог де Грамон объявил в палате депутатов [70] : претензия Гогенцоллернов на испанский трон несет в себе угрозу нарушить силовое равновесие в Европе во вред французской империи. Наносится ущерб чести, достоинству и интересам Франции. Министр дал понять, что Франция вправе посчитать все это основаниями для войны93. В тот же день, 6 июля 1870 года, прусский посол в Париже барон Карл фон Вертер (1808–1892) прибыл в Бад-Эмс, где королевская семья принимала минеральные воды в Лане, и встретил там Альфреда Вальдерзе, прусского военного атташе в Париже, находившегося там вместе с королем в качестве его генерал-адъютанта. Посол сообщил генералу в большом возбуждении (из мемуаров Вальдерзе):

...

«В Париже черт знает что творится. Запахло войной! Когда вчера утром он пришел к Грамону, чтобы уведомить об отъезде в отпуск, тот находился в чрезвычайно взвинченном состоянии. Из Мадрида поступила телеграмма, сообщавшая о том, что принца Леопольда Гогенцоллерна собираются представить кортесам как наследника вакантного трона. Грамон был вне себя, обвинял нас в неосмотрительности и вероломстве и сказал прямо, что это нестерпимо. Франция никогда не согласится, министерство вызовут на ковер в палату. Вертер оказался в трудном положении, поскольку он был в полном неведении о происходящем. Ему оставалось лишь отмалчиваться. Благо, что он уезжал в отпуск и еще раньше наметил поездку в Эмс. Хотя, как я думаю, ему следовало бы остаться на месте. Король принял его почти сразу же, и они очень долго беседовали. Определенные неудобства создавало отсутствие Бисмарка, находившегося в Варцине. Это осложняло принятие решений»94.

В тот же день кронпринцесса писала королеве Виктории: «После того как Гогенцоллерны и король категорически отказалисьот испанской короны, первыепоменяли свое мнение и, по всей видимости, примут ее – к великой досаде и короля и королевы…»95

7 июля 1870 года Вальдерзе записал в дневнике:

...

«Бисмарк никак не желает признать надвигающуюся опасность и предпочитает оставаться в Варцине и наслаждаться водами. Внезапно возникшая угроза войны с Францией огорчает короля, и он искренне хотел бы урегулировать все проблемы. К несчастью, принца Леопольда Гогенцоллерна нет в Зигмарингене. Он уехал в Альпы, и никто не знает место его нахождения»96.

8 июля Вальдерзе попросил у короля разрешения вернуться в Париж ввиду угрозы войны. Вильгельм во время аудиенции по своей воле рассказал ему о том, как все было. Вальдерзе записал в дневнике: