Русская революция. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

этих пробольшевистских настроений было выступление в июле 1918 г. на V-ом Всероссийском съезде Советов[2081] Александрова, делегата Украинского крестьянского съезда: «Против нас (на Украине) выступают превосходящие силы германских штыков… Украинская Рада открыла двери Германии… Немцы уничтожают артиллерийским огнем целые деревни, казнят людей без суда и следствия. Но украинский пролетариат не бросает борьбу с врагом. Крестьяне отказываются отдавать зерно немцам. Мы взрываем поезда, груженные зерном для Германии. Все склады со снаряжением также нами взорваны. Вся Украина вот-вот восстанет против Австрии и Германии». «Я умоляю вас, — продолжал Александров, — прийти к нам на помощь»[2082].

В предчувствии поражения Германии, 9 ноября 1918 г. была провозглашена Западно-украинская народная республик (ЗУНР)[2083]. А вслед за подписанием Германией перемирия в Компьене была создана Украинская Директория под руководством С. Петлюры. С этого времени начался новый виток войны за Украину.

На смену Германии, на Украину пришли «союзники» России… В. Воейков описывал этот переходный момент следующим образом: «После поражения на западном фронте немцы были вынуждены начать эвакуацию Украины. Опирающийся исключительно на немецкие штыки государственный аппарат гетманской Украины…, не смог удержать власти в своих руках и направил взоры на союзников…». Киевское население было оповещено, «что державы Согласия намерены поддержать настоящую власть в Киеве, олицетворяемую паном гетманом и его правительством, в надежде, что он поддержит порядок в городах и селах до времени прибытия союзных войск… Всяческое покушение против существующей власти, всякое восстание, которое затруднило бы задачу союзников, будут строго подавлены…»[2084].

Английский посол в России Д. Бьюкенен получил соответствующие указания своего министерства еще в конце 1917 г.: «Вы должны обеспечить казаков и украинцев всеми необходимыми фондами; действуйте способами, которые посчитаете целесообразными»[2085]. Но 23 декабря союзники заключили Соглашение, которое передавало Украину в зону французских интересов, и 29.12.1917 Франция назначила ген. Табуи своим официальным комиссаром при Правительстве Украинской республики[2086].

Ее официальное признание последовало 5.12.1918 — через три недели после подписания Компьенского перемирия. В начале 1919 г. петлюровская Директория заключила договор с Францией, по которому признавала французский протекторат над УНР, который заключался в том, что Украина «отдает себя под руководство Франции и просит представителей Франции взять на себя руководство управлением Украиной в области военной, дипломатической, политической, финансово-экономической и судебной в течение всего времени, пока будет продолжаться война с большевиками»[2087].

Одновременно военный агент Франции в Румынии ген. Петэн и представитель американской миссии в Варшаве ген. Джудвин, настойчиво убеждали командующего Белой армией Юга России Деникина пойти на сотрудничество с Украинской Директорией[2088]. Но даже Деникин не строил иллюзий на этот счет: «Политика под контролем», означала превращение Украины если не в колонию, то в протекторат Германии или Франции[2089]. «Общая перспектива: добровольцы идут под флагом Единой, Неделимой России, петлюровцы — под «прапором» независимости Украины, а после победы над большевиками борьба между обоими «союзниками» возобновляется»[2090]. Деникин был не далек от истины, спустя всего месяц Черчилль телеграфировал, что «при настоящей критической конъюнктуре было бы благоразумно идти, насколько возможно, навстречу украинским сепаратистским тенденциям»[2091].

Однако ни немцам, ни «демократическим союзникам» отделить Украину от России, тогда не удалось. Силы, скреплявшие русских и украинцев, оставались достаточно сильными. «Когда петлюровцы пытались играть на чисто националистических струнках украинского крестьянства, они не имели никакого успеха, — отмечал этот факт А. Мартынов, — Во время одного из первых наступлений петлюровцев, я сам слышал цинично-откровенную жалобу уличного политика «самостийника»: «Наша беда в том, что у украинского селянства еще совершенно нет национального самосознания. Наши дядьки говорят: мы на фронте из одного котла ели кашу с москалями и нам незачем с ними ссориться. Чтобы создать свою Украйну, нам необходимо призвать на помощь чужеземные войска. Когда иностранные штыки выроют глубокий ров между нами и Московией, тогда наше селянство постепенно привыкнет к мысли, что мы составляем особый народ»»[2092].

Прочность единства Украины и России подтверждали и выводы немецких политиков: «Мы должны быть очень осторожны, чтобы литература, с помощью которой мы стремимся содействовать процессу дезинтеграции России, не достигла прямо противоположного результата…, — предупреждал еще 07.1917 германский канцлер Г. Михаэлис, — Украинцы все еще отвергают идею полного отделения от России»[2093]. Оккупация Украины лишь укрепила немцев в этих выводах: «Любая идея устойчивой независимости Украины была бы сейчас только фантазией, — сообщал в свой МИД 06.1918 советник германского посольства в Москве Ризлер, — несмотря ни на что, жизненность единой русской души огромна»[2094]. «Постоянное отделение Украины от остальной России, — подтверждал 25.06 немецкий посол Мирбах, — должно быть признано невозможным»[2095].

За Единую и Неделимую

Во всех случаях, когда большевизм был побежден, это было достигнуто только на почве «национализма».

Ген. Н. Головин[2096]

Ставка Верховного главнокомандующего Русской армией приступила к формированию национальных частей во время паники Великого отступления 1915 г., на что министр внутренних дел А. Хвостов тем же летом 1915 г. отвечал: «разрешение (Ставки) формировать различные польские легионы, латышские батальоны, армянские дружины… выходит за пределы узко военных интересов, в корне затрагивая вопросы общегосударственной политики. Ведь это шаг есть по существу ничто иное, как установление принципа формирования национальных войск… Распустить национальные батальоны будет нелегко и они тяжелым грузом будут давить на нашу окраинную политику»[2097].

Создание национальных частей примет масштабный характер осенью 1917 г. поскольку, как показал опыт Верховного главнокомандующего Русской армией ген. Н. Духонина, «наибольшей устойчивостью к большевизму обладают части сформированные на основе «местного патриотизма». Именно с этого времени началось формирование «национальных частей»: Украинских, Сибирских, Польских, Татарских и др…»[2098].

Украинизация, по словам П. Скоропадского, тогда командовавший XXXIV армейским корпусом, началась еще летом 1917 г. и осуществлялась в соответствии «с настоятельным требованием бывшего главнокомандующего, Л. Корнилова…, который требовал полной украинизации вплоть до лазаретных команд»[2099]. Начальник военного кабинета А. Керенского ген. Б. Левицкий в ноябре 1917 г. приходил к выводу, что «формирования национальных частей… — единственный способ оздоровления армии, если бы мы это начали раньше, у нас не было бы разрухи»[2100].

Именно отсутствие твердого национального самосознания в русском народе сыграло в революции, по мнению А. Колчака, решающую роль: «Корень зла в том, что русские никак не могут утвердиться на национальном принципе, ставя интересы партийные выше интересов своего народа»[2101]. Эти выводы подтверждала издававшаяся в Лозанне украинская газета «L’Ukraine»: «Ленин имеет влияние только у великороссов, тогда, как у других народов России: поляков, украинцев,