Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

Скрыбин петлял по старым узким улочкам, взмывал над крышами, стремительно проносился над пустыми проспектами. Город стоял не тронутый ни огнём, ни водой, ни смертельными излучениями – и всё же он был мёртв. Люди покинули его, спасаясь от какой-то незримой, но страшной беды. И Скрыбин уже догадывался какой.

Он увидел его в углу тёмной парадной, когда обследовал городские трущобы. Сюда Николай Андреевич явился намеренно. Только здесь было возможно отыскать тех, чья очередь на спасение так и не пришла. Кто был отброшен за ненадобностью. Здесь да в рассеянных по городу «райках». Мужчина лежал, обхватив руками тощие голени. Уткнутое в колени лицо, слипшиеся волосы, разорванная на локтях рубаха – бродяга не шевелился. Не веря в происходящее, Скрыбин приблизился. Сведённое судорогой, точно каменное, тело. Последние сомнения развеялись – это было оно. Но как?! Чтобы убедиться окончательно, придётся заглянуть бедняге в лицо… Раньше, когда в «Новостях» показывали жертвы этой напасти, всегда размывали им лица, щадя нервы зрителей.

Николай Андреевич склонился над бродягой. В следующее мгновение Скрыбин уже нёсся высоко над городом. Дальше от стеклянных, мутными шарами выкаченных глаз, от перекошенного в безмолвном вопле рта, от иссиня-чёрных искусанных и распухших губ…

Старик на кровати захрипел. Тощая шея выгнулась, вздувшиеся на ней вены налились синевой.

– Нам только инсульта не хватало! – Доктор кинулся к Скрыбину, принялся считать пульс. – Холодной воды! Скорее!

Матрёша завертелась на месте, заметалась по номеру в поисках кружки. В суете никто не заметил, как в лежащее на кровати тело влилась едва видимая тень. Николай Андреевич открыл глаза, долго надсадно кашлял. Потом выдавил:

– Город пуст… Зона…

О Залипании Пространства Матрёша знала немного – не имеет ни цвета, ни запаха, не улавливается никакими приборами. Просто однажды человек проваливается в сон, а потом уснувшего находят оцепеневшим, не реагирующим ни на какие попытки вернуть его к жизни. Он словно застывал в какой-то жуткой, внезапно обрушившейся на него иной реальности. Что было в той реальности, судить не брался никто. Искажённое до неузнаваемости лицо ушедшего свидетельствовало лишь о том, что погибал несчастный в страшных мучениях. Окаменевшие мышцы, маска дикого ужаса на лице, поседевшие волосы – эти признаки перечисляли обычно, когда описывали жертвы загадочного явления. Столкнувшимся с подобным настоятельно рекомендовали срочно покинуть место, где нашли погибшего, и сообщить о случившемся властям. Зону бедствия оцепляли, жителей окрестностей эвакуировали – справиться с бедой пытались, но, насколько знала Матрёша, ничего у них не получалось. Зона неумолимо ползла по одному ей ведомому пути, росла, захватывая всё более обширные территории. Кто и почему назвал весь этот кошмар Залипанием Пространства, Матрёна не знала.

Впрочем, она не сильно интересовалась. Зона Залипания появилась ещё до её рождения, то есть, с её точки зрения, существовала всегда. Это была данность, бороться с которой не в её силах, а следовательно, чего об этом и думать. К тому же происходило это всегда далеко, где-то за морями-океанами, ползла Зона медленно, иногда вовсе замирала на десятки лет. Одним словом, вечно делающие ремонт соседи волновали Матрёшу куда сильнее.

Сейчас она сидела в погружённой в вечный полумрак комнатушке Скрыбина, как громом поражённая. Как случилось, что далёкое и страшное, то, что казалось ей всегда почти вымышленным, вдруг вынырнуло прямо у её порога. Скрыбин говорил что-то горячо и быстро, прижимая к груди сжатый кулак. Доктор смотрел в пол и молчал. Подавив первую волну паники, Матрёша прислушалась.

– Да, дорогой доктор! Я утверждаю! Одной из вводных нашей головоломки является человеческое сознание! Мы искали исток проблемы в материальном: токсины, вирусы, излучения разного рода, но упустили главное – сознание способно быть величиной значимой и в физическом смысле! Известно ли вам, доктор, что раньше находились люди, вышедшие из состояния заложников Зоны?!

– Известно, – мрачно отозвался генн Алексей. – Этих счастливчиков было всего трое. И ни один из них ничего не сумел объяснить. Последние полвека выживших не было. И что это доказывает?

– Мне ясно одно: пока мы не начали играть с пространственными капсулами для «райков», с бесконечностью, никаких Залипаний и в помине не было! Я помню время, когда был основан первый «раёк» с его несовершенной ещё капсулой. Мне было лет пять, не больше. Не кажется ли вам странным, что первые жертвы Залипания были найдены именно в той местности?!

Доктор тяжело поднялся.

– Возможно, вы правы. Пространственные капсулы и у медицинской общественности всегда вызывали вопросы. В конце концов, во все времена в психиатрических клиниках находилось немало пациентов, пытавшихся познать бесконечность. Человеческая психика перегорает, столкнувшись с подобными категориями.

– Ага! Чувствуете, опять сознание?!

– Не стану спорить. Сознание и всё, что с ним связано: вполне может быть одной из составляющих того, с чем мы столкнулись. Но… – Генн Алексей отвернулся. – Что мы можем с этим поделать? Даже если мы разгадаем загадку Залипших Пространств, остановить движение Зоны мы не сможем. Сотни лет человечество билось над этим. Лаборатории, институты, сложнейшее оборудование… Что могут изменить несколько стариков? – Доктор протестующе поднял руку. – Увольте! Я делаю то, что в моих силах. В данный момент я должен пройти по номерам, где лежат те, кто нуждается в моей помощи. Я вижу, наши гуляки совсем их забыли – коридоры пусты, похоже, бал всё ещё продолжается. Кому-то из тех, кто не может обслужить себя самостоятельно, требуется доза цистопластазина. Я должен идти.

Николай Андреевич насупился, но возражать не стал. Генн Алексей вышел. Матрёша поёрзала в кресле, надо было заняться завтраком, но покинуть номер Скрыбина сейчас она не решалась.

– А… а почему раньше выжившие были, а потом погибали все? – попыталась вернуть Николая Андреевича к разговору Матрёша. Вопрос прозвучал наивно.

– Не знаю, – раздражённо буркнул Скрыбин. – Возможно, мощность воздействия со временем нарастает.

– И скорость тоже? Раньше-то медленно ползло, а теперь за четыре года… фьють, и тут. И когда успело?

– Скорость… – Скрыбин посмотрел на Матрёшу так, словно на его глазах она обратилась белой лебедью. – Движение… Бесконечность… Движение сознания… Матрёша, вы – Эйнштейн! Нет! Вы Тесла! Нет, Леонардо да Винчи! Эклектично мыслите! Золото!

Матрёна испуганно вжалась в кресло:

– Чего я такого…