Замри, умри, воскресни - Мэриан Кайз

— У меня ее все друзья перечитали…

— Это лучше любого антидепрессанта…

— Я так ждала встречи с вами…

Мне дарили волшебные палочки, самодельную помадку, заклинания, начертанные на клочках бумаги, я даже получила приглашение на друидскую свадьбу. Большинство женщин жаждали сфотографироваться со мной, как с Мирандой Ингланд в тот достопамятный вечер.

Если бы моя карьера не зависела так сильно от успеха новой книги, я бы спокойно наслаждалась их любовью и радовалась, что сумела своим произведением тронуть столько сердец. Но моя карьера очень зависела от второй книги, а из восьмидесяти с лишним пришедших на встречу ее купили только двое. Накануне в Ньюкасле было продано три экземпляра, перед этим в Лидсе ушел всего один, столько же было куплено и в Манчестере, а в начале недели в Бирмингеме никто вообще ничего не купил. Все это очень плохо.

По дороге в отель я включила мобильный и всеми фибрами души стала молиться, чтобы пришло сообщение от Жожо. О том, что издательство хочет предложить мне полмиллиона фунтов за мою следующую книгу. (От отчаяния я дала волю фантазии.) Или хоть с какими-то новостями, любыми. Уже неделя, как она отправила Тане первые семь глав моей новой книги, наверное, какой-то ответ уже должен прийти? Но леденящий электронный голос произнес: «Сообщений в вашей голосовой почте нет», — и я позвонила Антону. Он был дома вдвоем с Эмой.

— Что-нибудь слышно?

— Звонила Жожо — не хотела отрывать тебя, но новостей пока нет. Сегодня Таня опять не перезвонила, и Жожо решила пока ее не дергать.

У меня ком встал в горле. Сегодня пятница. Значит, до понедельника. Ждать все выходные, гадать, что там впереди.

Меня ужасал размах нашего с Антоном просчета. Теперь было ясно, что контракт с издательством надо было подписать еще в мае, как нам и предлагали. Но в тот момент все шло настолько чудесно, что казалось невероятным, чтобы спустя всего несколько месяцев моя книга провалится с таким треском, что впору заканчивать литературную карьеру.

Оглядываясь назад, я видела, что «Докин Эмери» потихоньку начало от меня отворачиваться еще в августе. Теперь было ясно, что Танин припадок с обложкой был спровоцирован кем-то из крупных оптовиков, дрогнувших оттого, что вторая книга оказалась так же «похожа» на первую, как морковка на усы Гитлера.

Никто мне тогда ничего не сказал. Официального уведомления о том, что заказы урезаются, я не получала, равно как и о том, что издательство потеряло в меня веру, но это чувствовалось по их натужно бодрым приветствиям и настороженному выражению глаз. Однако, памятуя о жестокости нашего мира, я продолжала надеяться. Главное — не воспринимать ситуацию как безнадежную, тогда и жить легче.

Сухой остаток таков: если «Докин Эмери» решит не возобновлять мой контракт, не только на моей писательской карьере можно ставить крест, но и с домом нам придется расстаться, ведь кредит на его приобретение нам дали на том условии, что мы выплатим сто тысяч сразу, как я получу от издательства новый аванс. Других источников дохода у нас не было. Рассчитывать можно было только на следующую порцию авторских, которая должна прийти не ранее чем в марте, то есть аж через пять месяцев. Короче: не будет контракта — не будет и денег на погашение ссуды, а следовательно — прощай, любимый дом.

Я вернулась в одинокий гостиничный номер, открыла мини-бар и налила себе большой стакан джина с тоником, закусив пакетиком орешков. Я была измотана — неделя выдалась тяжелой: ранний подъем, нескончаемые встречи с читателями и такое количество интервью местным радиостанциям и газетам, что у меня в голове они все перепутались, — и все же заснуть никак не удавалось, меня не отпускал страх.

Чтобы как-то приободриться, я стала думать: «Антон меня бросил и ушел к старшей официантке в „Флит-Тандури“, у меня развилась гангрена, и все воротят нос от вони, а тибетские прорицатели решили, что Эма — следующий далай-лама, и ее от меня забирают, увозят в неприступную гималайскую крепость, где она будет сидеть, скрестив ноги, в оранжевых одеждах и изрекать непостижимую человеческому разуму мудрость».

Я лежала в постели, потягивала джин и смаковала свои несчастья.

«Какой ужас… Особенно эта вонючая гангренозная нога. И изреченная, непостижимая разуму мудрость».

Я дала себе в полной мере погрузиться в этот мрак, потом сделала мысленное усилие — сродни тому, как выскочить из шкафа с криком: «Попался!»

Да, подумала я, это психологическое упражнение действительно помогает, вот мне и лучше стало. После чего заметила, что выпила уже три порции джина, так что вполне возможно, настроение улучшилось благодаря спиртному.

ЖОЖО

Среда, утро

Когда с десятидневным опозданием у Жожо начались месячные, она испытала некоторое смущение; чрезмерно эмоциональные реакции были не в ее правилах. Да и вообще, раз анализ все время был отрицательным, она до конца так и не уверовала в свою беременность, поэтому ощущения утраты не было. Зато было интересно узнать причину задержки: волнение из-за того, что Марк бросает Кэсси? Затянувшееся ожидание выборов нового партнера? Профессиональный стресс? Да уж, причин для стресса и впрямь хватает.

Продажи книги Лили Райт пошли немного в гору, но этого явно недостаточно. Она поднялась со сто шестьдесят восьмого на девяносто четвертое место, за неделю разошлись жалкие 1743 экземпляра. Учитывая, что все железнодорожные станции в стране были обклеены рекламными плакатами «Кристальных людей», хорошим результатом это не назовешь.

Издательство было в шоке. Первоначальный тираж в твердой обложке составил сто тысяч, а предполагались еще многочисленные допечатки, но сейчас уже можно было начинать подсчитывать убытки.

На третьей неделе после выхода книги она поднялась на сорок второе место, но радость оказалась преждевременной, поскольку еще через неделю ее рейтинг упал до пятьдесят девятого.

Жожо продолжала давить на издательство, чтобы прибавили в рекламе и еще раз сбросили цену. Патрик Пилкингтон-Смит согласился, но это-то и пугало. Уступчивость означала, что дела действительно плохи.

Потом «Книжные известия» напечатали язвительную заметку, и хотя в «Докин Эмери» продолжали твердить, что еще рано делать выводы и продажи подрастут ближе к Рождеству, Жожо знала, что в глубине души оптимизма уже никто не испытывает.

Что ее действительно выводило из равновесия, так это то, что издательство крутило с новым контрактом для Лили. Никто прямо не говорил, что контракта не будет, но Таня все тянула, отговаривалась, что начальство хочет сначала прочесть новую книгу, а тогда уже принимать решение. Сначала Жожо думала, что предъявление новой книги — чистая формальность, но теперь игра издательства стала понятна: оно перестраховывается, хочет сначала посмотреть, как пойдут дела с нынешней книгой, а уж потом решать, представляет собой Лили Райт доходное вложение или ее пора списывать в утиль.