Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - Андрей Марчуков

Сейчас трудно сказать с достоверностью, существовали ли эти организации на самом деле или являлись фальсификациями ГПУ. Конечно, нет оснований отрицать, что в каких-то конкретных случаях, особенно по мере перехода к социалистическому рывку, фальсификации и подтасовки имели место. Раз обострялась классовая борьба, должно было обостриться и сопротивление националистов. Но вместе с тем нет никаких оснований отвергать тот факт, что в конце 1920-х гг. определенная почва и кадры участников для таких организаций имелись.

Наличие благоприятной почвы для существования подполья объяснялось не только самим фактом пребывания Украины в составе СССР, или, по терминологии националистов, в «московской неволе». На это влияла и текущая политика, прежде всего индустриализация, наступление «передового» города на патриархальную и «национальную» деревню. Другой причиной было разочарование в «неискренней» украинизации, особенно усилившееся по ходу борьбы с триединым уклоном 1926–1928 гг. Третьей становилась политика «неограниченного национального строительства» и противостояния русскости (понимаемой также как противостояние центру), которую проводил Наркомпрос УССР и которая вдохновляла наиболее радикальные элементы на борьбу за Украину. Да и в республике оставалось еще немало людей, вполне подходящих для этого[1155]. Кроме того, любые неформальные собрания, встречи, серьезные разговоры о «родине и о себе» тех, кого ГПУ рассматривало как националистов, могли послужить основой для обвинений в создании заговорщицких организаций.

Иными словами, почва для таких организаций была, а национальная оппозиция существовала не только на уровне личного мироощущения. Дыма без огня не бывает, и, пусть даже какие-то из них и не были подпольными политическими организациями в полном смысле этого слова, сомневаться в реальности многих из них нет оснований. Впоследствии программные положения этих организаций, как и сам факт их существования, послужили обвинительным материалом при организации политических процессов 1930-х гг. В то же время было бы неверно утверждать о каком-то росте влияния подпольных организаций и их идеологии на народ, что убедительно продемонстрировали события начала 1930 г. К тому же подполье охватывало лишь часть, и притом не самую значительную, украински настроенных людей. Оно было лишь отдельным сегментом в широкой деятельности национального движения.

В конце 1920-х гг. борьба с этими организациями носила «локальный» характер и не перерастала в борьбу с украинским национализмом как таковым. Постепенно она набирала обороты. Так, в 1927 г. число привлеченных по линии «украинской общественности» составляло 107 человек. В 1928 г. их было уже 285, в первой половине 1929 г. – 332 (по другим данным, 583 человека)[1156]. Но хотя эти операции «по снятию украинского антисоветского актива» и задерживали деятельность националистов, полностью ликвидировать ее они не могли. «Не все активные группы» были разгромлены, впереди предстояла «упорная, неослабная борьба» с «украинской контрреволюцией», докладывал Балицкий руководителям республики[1157]. Назревал качественный скачок, при котором простое количество разоблачаемых организаций и арестованных «националистических элементов» должно было перейти на качественно новый уровень отношения к «украинской контрреволюции». И такой скачок произошел.

Новые времена: дело Союза вызволения Украины

Процесс над СВУ

Этим «скачком», разделившим два периода в жизни украинского движения – до «великого перелома» и после него, стал открытый политический процесс над участниками Союза вызволения Украины (СВУ), проходивший 19 марта – 9 апреля 1930 г. в Харькове. Последний открытый судебный процесс в УССР, как и последний процесс, имевший не экономическую, а национально-политическую подоплеку, состоялся еще в 1921 г. Тогда обвинялись украинские эсеры во главе с В. Голубовичем. Приговор был мягким, все подсудимые остались на свободе и продолжали работать в научных, культурных и хозяйственных учреждениях республики. Конечно, тогда позиции большевиков в охваченной бандитизмом Украине, когда с минуты на минуту ожидалось новое вторжение, были еще непрочными. Но своих целей они смогли достичь: общественность воочию убедилась в том, кто же победил в Гражданской войне, и в то же время большевики показали, что не собираются расправляться со своим поверженным противником. После этого национальных уклонистов только «одергивали» или дело заканчивалось кадровыми перестановками. Социалистическое наступление на «экономическом фронте» позволило большевикам перейти к более крутым мерам.

Подготовка процесса над СВУ началась еще с мая 1929 г., когда ГПУ УССР провело аресты группы киевских студентов. Чекисты информировали ЦК КП(б)У о раскрытии контрреволюционной организации, состоящей из антисоветски настроенной интеллигенции, видных участников петлюровского движения, деятелей автокефальной церкви, представителей кулачества, не прекративших антисоветскую деятельность[1158]. По подозрению в принадлежности к антисоветской организации было арестовано немало представителей интеллигенции – учителей, научных работников, служащих. Выбор объекта очевиден: в ГПУ были уверены, что руководящий центр СВУ находился в Академии наук. Аресты продолжались до января 1930 г. Всего под следствие попало 474 человека[1159].

На скамье подсудимых оказалось 45 человек – все представители национальной интеллигенции. Например, 15 из них работали в системе ВУАН, а двое были академиками. Многие из подсудимых (31 человек) были деятелями УНР и украинского движения времен революции, членами Центральной рады, министрами с социал-демократическим, эсеровским и подобным политическим прошлым[1160]. Среди обвиняемых значились член Генерального секретариата УНР, академик ВУАН и виднейший представитель украинского движения С. Ефремов, бывший премьер-министр правительства УНР, а впоследствии активный организатор УАПЦ В. Чеховской, академик М. Слабченко, историк И. Гермайзе, литературный критик и писатель А. Никовский, писательница Л. Старицкая-Черняховская и др. Обвинительный приговор гласил, что созданная ими подпольная организация была раскрыта и ликвидирована во второй половине 1929 г. (тогда же состоялись аресты ее членов). Далее говорилось, что СВУ намеревался «свергнуть советскую власть на Украине путем вооруженного восстания при помощи иностранных буржуазных государств и реставрировать капиталистический строй в форме Украинской Народной Республики»[1161].

Согласно официальным обвинениям, предтечей СВУ было Братство Украинской державносте (БУД), созданное подсудимыми еще в 1919 г. Судьба БУД – судьба националистического повстанчества: оно самоликвидировалось в 1924 г., под влиянием политики украинизации. Новые условия побуждали к перемене тактики. В результате в 1926 г., после гибели Петлюры, на свет появилась новая организация – СВУ, имевшая сеть соратников по Украине и связи с эмиграцией[1162]. Во главе организации стоял С. Ефремов, который давно находился в поле зрения ГПУ.

Каким же образом СВУ пытался достичь своих целей? Следствие и судебный процесс ответили и на этот вопрос. Члены Спилки внедряли своих людей в государственные структуры и общественные организации УССР, создавали почву для их будущего превращения в органы УНР. Например, на Луганщине действовал «кружок украинизаторов», состоящий из учителей украинского языка. Согласно обвинению, своей целью кружок ставил объединение украинской националистической общественности и влияние на учительство и студенчество. Академик М. Слабченко обвинялся в том, что формировал и воспитывал группу будущих молодых профессоров, националистов по убеждению[1163].

Имелась при СВУ и боевая террористическая организация. Для удобства СВУ был разделен на медицинскую, академическую, школьную, педагогическую, институтскую, издательскую, редакторскую, кооперативную, автокефальную секции. При нем имелся Союз украинской молодежи (СУМ). По версии госбезопасности, СУМ был создан в 1925 г. и связь с СВУ установил в 1928 г. Заметим, что указанные направления оставляли для советских спецслужб широкий простор для поиска контрреволюционных элементов в тех организациях и областях, которые были охвачены этими секциями, например в Академии наук, книгоиздательстве, системе образования и т. д. СВУ также имел филиалы в Полтаве, Днепропетровске, Чернигове, Виннице, Одессе, Николаеве и 31 округе республики[1164].

В настоящее время многими историками принято считать, что Союз вызволения Украины как таковой не существовал и был плодом работы органов безопасности. Об этом, например, пишут В. Пристайко и Ю. Шаповал в своей работе, основанной на солидной источниковой базе[1165]. Действительно, обвинение было построено на показаниях участников процесса, их личных материалах, переписке, дневниках, оперативных материалах ГПУ, самооговорах и показаниях других подсудимых. Уже после первых арестов, к осени 1929 г., стало ясно, что найденный при обыске материал хотя и давал представление о русле, в котором мыслили арестованные, но не содержал информации об их участии в СВУ, равно как и о наличии таковой. Поэтому было решено, что в ряде округов дальнейшая разработка дела будет осуществляться следственным способом, то есть так, как только что было сказано.