Культура и мир - Сборник статей

Компаративное исследование культуры всегда основывается на представлении об идентичности данного конкретного культурного образования. Формирование же идентичности представляет собой сложный и неоднозначный процесс, который так же предполагает сравнение, но на этот раз – сравнение представителями данной культуры своего образа “Мы” с другими образами, чуждыми данной культуре. Формирование культурной идентичности предполагает два взаимосвязанных процесса: во-первых, формирование некоторой коммуникативной целостности в данном реальном пространстве-времени, во-вторых, наличие целостности глубинной, уходящей своими корнями в прошлое данного народа. В культурологии выделяют нормативную и нарративную стороны процесса формирования идентичности, или принадлежности. Как символический мир смысла культура связывает человека с его современниками, образуя единое пространство ценностей, ожиданий и действий. Его связующая и императивная сила устанавливает взаимное доверие и возможность коммуникации. В то же время, некоторые смысловые конструкции связывают человека с представителями его культуры, жившими в далеком прошлом. Эти смыслы могут существовать как нарративные образования, то есть как то, что сохраняется в письменных текстах, книгах, мифах, легендах, сказаниях, хранящихся в памяти народа. «Каждая культура создает то, что можно назвать ее «коннективной структурой». Она действует соединяющим связующим образом, причем в двух измерениях – социальном и временном» (Ассман 2004: 15). Эта структура создает основание того, что называют культурной идентичностью, она создает принадлежность, связывает индивидов в некое «Мы». «Коннективная структура» общего знания о себе в рамках некоторого «Мы» предполагает, таким образом, наличие общих правил и ценностей, сформировавшихся на основе осмысления сообща обжитого прошлого. Благодаря наличию такой целостной структуры, траектории деятельности членов сообщества не теряются в бесконечности, а подчиняются общим образцам, опознаются как элементы общей культуры, что является условием определения идентичности. Способность исследователя опознавать такие образцы является исходным пунктом анализа процессов преемственности и компаративистского анализа.

Основной принцип всякой коннективной структуры – повторение. Именно этот принцип, как известно, лежит и в основе всякого процесса запоминания. Повторение в обрядах и образцах неких способов действий воскрешает в памяти более ранние события, которые в еще более значительной степени фиксируют отнесенность к данному сообществу, данной культуре. Например, повторяющееся ежегодно празднование праздника пасхи в православных культурах является воспоминанием более раннего события: воскрешения Иисуса Христа, которое в структуре церковного ритуала, хотя и схематизируется, передает память о сущности самого исторического события. Всякому обряду присущи две стороны: повторения и воскрешения. Чтобы воскресить в памяти культурное событие, его следует воскресить в обрядовой или какой-либо иной форме, к примеру, в знаковой. В зависимости от преобладания в культуре тех или иных форм воскрешения прошлого формируются разные типы культуры. Так, культуры примитивного типа довольствовались типом воскрешения прошлого в ритуальной форме. С появлением письменности формируются герменевтические типы культуры, основывающиеся на процессах сохранения и воскрешения прошлого с помощью текста, процедур понимания и интерпретации. На смену подражания приходит изучение и толкование текстов. Это разные «культуры памяти». Исследование вопроса о том, как общества помнят и как через воспоминания «воображают себя» (идентифицируют), на наш взгляд, представляет особый аспект компаративистского анализа культуры. Для сегодняшнего дня, в частности, актуальным является сравнение обществ модерна и постмодерна, с точки зрения различных способов воспоминания и идентификации.

В этом смысле, интересно сравнение культур на основе изучения различий в самих принципах наследования и памяти. Ф. Йейтс, в частности, пытается сравнить структуры памяти, затрагивая, индивидуальные механизмы искусства памяти в культурах Античности, Средневековья и Возрождения. Я. Ассман также делает попытку сравнения структур памяти в древних культурах Египта, Израиля, Греции. Говоря о различии в сравнении структур памяти, автор выделяет канонические культуры (не вариативные, в которых воспоминание возводится в долг) и постканонические, свободно следующие потоку традиции (высокие культуры древности). «Общества, вырабатывая культуру памяти о прошлом, продуцируют собственные воображаемые образы и проносят свои идентичности сквозь смену поколений; и делают они это – что для нас наиболее важно – совершенно по-разному» (Ассман 2004: 17). Именно эта разность наиболее интересна в рассматриваемом компаративистском аспекте.

Теоретические характеристики понятия памяти применительно к культуре и социуму, на сегодняшний день, являются спорными и требуют своего уточнения. Очень часто память рассматривается как свойство сознания личности, и в отношении социума или культуры применяется лишь в метафорическом смысле. Вместе с тем, используются термины: «социальная память», «культурная память». Определим память как способ освоения времени (Игнатьев 1998). Свои способы сохранения времени имеются у отдельного человека, свои – у социальных образований. Эти способы взаимосвязаны друг с другом и имеют важную общую черту: и в первом и во втором случае они являются фиксацией определенной целостности, момента устойчивости в бесконечном процессе изменения. Так устойчивость личностных свойств, их представленность в качестве некоего целостного Я-образа, возможна лишь на основе памяти. Эту черту памяти отмечают и исследуют психологи. Культурная память определяет целостность Мы-образа определенного народа, выступая основанием его идентичности. Время той или иной культуры фиксируется материальными (в виде артефактов) и текстуальными (в виде ментефактов) способами. Островки фиксаций любой культуры требуют своих способов кодирования и декодирования наследуемых форм.

Память в социальном и культурном аспектах может выступать в виде своеобразных «цепей» фиксаций, принадлежащих отдельным этносам, народам, социальным организмам, цивилизациям. Именно эти «цепи» и их особенности подвергаются сравнению между собой в случае их компаративистского анализа.

Особую проблему представляет в мнемическом аспекте сравнение археологических культур. При ближайшем рассмотрении сравниваются не сами культуры прошлого, а те современные интерпретации, которые идентифицируются как некие относительно полные репрезентации в современном времени того, что сохранилось от культуры прошлого. В прошлом не было развалин, останков. Феномены культуры имели другой смысл, не всегда совпадающий с тем, что вкладывает в них современный исследователь. По существу, образ археологической культуры структурируется герменевтически и существует в современном культурном пространстве и времени. Он является, с одной стороны, продуктом механизмов фиксации и наследования, которые имели место в данной культуре, с другой, становится результатом современных процессов кодирования и декодирования текстуальных памятников и артефактов, то есть является интерпретацией деятельности, продуктом, не всегда свободным от современных шаблонов, ходячих представлений и предвзятостей субъективного восприятия.

Таким образом, компаративистский анализ различных культур необходимо осуществлять с учетом механизмов, тонкостей и особенностей общекультурного мнемического анализа.

Любая культура под взглядом исследователя предстает, прежде всего, как «помнящая культура», как то, что сохраняется в социальной памяти определенного народа. Социальное наследование имеет механизм, каким прошлое присутствует в человеческой культуре. Понятие социальной памяти в этом смысле не является метафорой, а индивидуальные воспоминания гораздо в большей степени социальный акт, момент социального воспоминания, чем это кажется на первый взгляд. Однако прошлое должно присутствовать не только в культурной социальной памяти, но и в реальной коммуникации людей. При этом реальная коммуникация предполагает определенный уровень памяти, необходимый и достаточный для процессов формирования идентичности в данном сообществе.

Внутри самой социальной памяти можно выделить исторический и коммуникативный аспекты. Исторический аспект связан с сохранением знаний о прошлой культуре. Научное историческое знание сохраняет прошлое, но это прошлое уже не живет в реальной практике субъектов, в их повседневной жизни. Оно содержится в специальных тезаурусах памяти, таких как библиотеки или музеи. Коммуникативный аспект предполагает реальную жизнь прошлого в настоящем. Реальная жизнь прошлого возможна в культуре, сохраняющей традицию. В традиции память всегда связана с идентичностью помнящей группы и с процессами коммуникации в ней. Традиция – это организованные и объективированные механизмы и схемы воспоминания, позволяющие самосохраняться коллективам во времени. Традиция цементирует реальную коллективную память как память коммуникативную. Традиция – это временной процесс связи разновременных «со-временностей». Там, где прошлое уже более не помнится непосредственно коммуницирующими субъектами, то есть не переживается как факт реального культурного времени, начинается историческая память. История начинается в той точке, где кончается культурная традиция.