Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы. - Феликс Чуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но стоит почитать, что творилось в нашей литературе в те двадцатые – тридцатые годы столетия! Шолохов, конечно, мешал. Не вышло с клеветой, с посягательством на «Тихий Дон», решили убить. Да ведь он враг! Махно его в свое время взял в плен и почему-то не расстрелял, а отпустил – не зря этот Шолохов стал автором антисоветских писаний!
Позвонил руководитель ОГПУ Генрих Ягода, с которым они были знакомы, и пригласил к себе:
– Приезжай, Миша, посидим, выпьем, поговорим.
…На углу большого стола с откинутой скатертью стояли откупоренная бутылка водки и банка шпрот. Генрих Эммануилович наполнил рюмки, чокнулись. Шолохов выпил, а Ягода говорит:
– Что-то неважно я себя чувствую, пожалуй, не буду пить. Давай в другой раз встретимся… Тебя отвезут.
Шолохов подцепил вилкой шпротинку, закусил и уехал.
В машине ему стало плохо. Резкая боль в желудке… Шофер же, ни о чем не спрашивая, повез его в больницу ОГПУ. Там – сразу же на операционный стол. Собрались врачи, просят подписать согласие на операцию.
Шолохов взглянул на врачей и внезапно под одной из белых шапочек увидел выразительные глаза молодой женщины, глаза, необъяснимо показывающие: не надо!
Он поверил этим глазам, отказался подписать и остался жив.
Другой случай подготовленной расправы более известен и подробно описан шолоховедами. Я бы не стал о нем упоминать, если бы… За шолоховским столом я знал всех, кроме одного человека. Когда поинтересовался, кто это, мне ответили:
– Лучший друг Михаила Александровича.
Да, это был И. С. Погорелов, тот, что уберег Шолохова от гибели позже, в 1938 году. В Ростовском управлении НКВД ему поручили арестовать Шолохова, а он его предупредил об этом. Окольными путями Михаил Александрович прибыл в Москву и затаился у Фадеева. Выпивали, конечно. Вызвал Сталин. Разобрался в «деле» и фактически спас Шолохова. В кабинете он ходил вокруг Фадеева и Шолохова, принюхиваясь, потом спросил:
– Почему вы так пьете?
– Запьешь с такой жизни, товарищ Сталин! – ответил Шолохов.
– А сколько времени продолжается у вас запой?
– Неделю, товарищ Сталин,- признался Фадеев.
– Предлагаю решением Политбюро сократить запой у товарищей Шолохова и Фадеева до трех дней. А четыре дня пусть работают! не то в шутку, не то всерьез подытожил Сталин.
Благодаря Сталину вышла и последняя, четвертая книга «Тихого Дона», которую печатать не хотели – «кулацкий роман». Рекомендовали Шолохову сделать Григория Мелехова председателем колхоза.
– Но «Тихий Дон» написал все-таки я, а не вы, – отвечал Шолохов.
– Художественному произведению нельзя выносить приговор, – сказал Сталин. – О нем можно только спорить.
Он и поставил точку над «и».
В 1941 году состоялось первое присуждение Сталинских премий. В области литературы премии Первой степени были удостоены три писателя: Сергеев- Ценский – за «Севастопольскую страду», Алексей
Толстой- за «Хождение по мукам» и Шолохов – за «Тихий Дон». Вот это уровень! А сегодня пишут, что тогда не было литературы…
…В тот день Шолохов много рассказывал о встречах с Иосифом Виссарионовичем.
– В 1942 году Сталин спросил меня: «Сколько времени Ремарк писал "На Западном фронте без перемен"»?
– Три года, – ответил я.
– Вот и вам за три года надо бы написать роман о победе советского народа в Великой Отечественной войне.
– То ли случайно он назвал такой срок,- продолжал Шолохов,- то ли прозорливо угадал время окончания войны. Но в 1945 году я закончил первый вариант романа. Потом встретился с генералом Лукиным. Беседы с ним заставили меня многое пересмотреть. Хочу поговорить с Георгием Константиновичем Жуковым…
Насколько мне известно, эта встреча не состоялась- помешала болезнь Жукова… Шолохов долго трудился над романом «Они сражались за Родину». Рабочие «Ростсельмаша» пригласи^ш его выступить. Он собрался познакомить их с новой главой. Перед отъездом стал перечитывать написанное. «Как плохо я пишу!» – сказал и забросил рукопись за шкаф. А секретаря попросил позвонить и извиниться, что не сможет приехать.
Писать всю жизнь на прежней высоте почти невозможно, а ниже он не хотел…
Один из своих дней рождения он отмечал в московском ресторане «Националь». Подошел метрдотель, пригласил к телефону,
– Да ну их, кто-то поздравляет, не пойду,- ответил Шолохов.
– Михаил Александрович, Сталин.
Пришлось подойти к телефону.
– Смотрю я на календарь,- говорит Сталин,- «родился выдающийся советский писатель М. А. Шолохов». Что же получается? Если друзья не приглашают к себе на день рождения, дай, думаю, я приглашу, – может, я тоже когда-нибудь стану знаменитым!
«Сидели со Сталиным всю ночь, – вспоминал Михаил Александрович.- С Хрущевым я пил водку, вино, все подряд. А со Сталиным пил только коньяк… Хрущев очень хотел, чтоб я написал о нем, прилетал ко мне сюда, но я хитрый старик…»
…Чтобы нас встретить и угостить, Шолохову дал денег совхоз «Тихий Дон». Своих средств на это у него не было, так что все разговоры о его личном самолете, открытом счете- досужие байки. В последние годы печатался он мало- откуда деньги? Я работал в издательстве «Советская Россия» и помню, как в начале 80-х мы решили материально поддержать Михаила Александровича, переиздав «Они сражались за Родину». Получили от Шолохова экземпляр издательского договора с его подписью. Расписался шариковой ручкой, и, видимо, на середине фамилии кончилась паста в стержне, и окончание подписи не получилось.
– Давно ручку не держал,- шутили в издательстве.
В это же время из Ленинграда его попросили написать что-нибудь для книги воспоминаний о Всеволоде Кочетове, к которому он хорошо относился. Позвонил редактор книги:
– - Михаил Александрович, мы составим текст, пришлем к вам своего сотрудника, а вы прочитаете и подпишете.
– Между прочим, я и сам умею писать, – ответил Шолохов.
Додумались!
После войны по указанию Сталина Шолохову вместо разрушенного немцами дома построили новый. А через годы потребовали выплатить стоимость строительства. Сохранилась телеграмма Шолохова: «Должен, не скрою. Отдам не скоро». Свои премии – Сталинские, Ленинскую – он передавал землякам на строительство дорог, школы… Нобелевскую взял себе- решил поездить по белому свету. Когда ему ее вручали («за «Тихий Дон» и другие произведения»), король Швеции сказал, что эта премия пришла к Шолохову поздно, но не слишком поздно, чтобы вручить ее величайшему писателю двадцатого столетия…
Согласно ритуалу, Шолохов должен был поклониться монарху, но он улыбнулся и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});