Янтарная Цитадель - Фреда Уоррингтон

Она рассмеялась, ластясь к нему, сжимая объятья.

– Тогда люби меня молча.

– Это куда лучше любых стихов.

Он провел ее в свою комнатушку – столь же скромную, как и у остальных, но здесь была кровать, и шелковый полог на ней, и узкое окошко, куда заглядывала Лилейная луна.

– Что за роскошь! – воскликнула она.

– Они приглядывают за мной, мои возлюбленные актеры, а я забочусь о них.

Он стянул с нее одежды, избавился от своих, и они встали нагие – оба стройные, опалово-бледные в лунном сиянии.

Они не могли насмотреться друг на друга. Его взгляд упивался бледными изгибами ее стана, розовыми каплями сосцов, темным клином между ее бедер. Ее глаза впитывали его улыбку, водопад темных кудрей, плоский живот, стройные колонны ног и гордо восставшее древко, темнеющее на фоне светлой кожи. Вслед за взглядами потянулись ладони.

Танфия наслаждалась его запахом, его касаниями, его нежной настойчивость. И ни на миг не могла забыть, кто он.

– О, какая ты сильная, Танфия, – шептал Сафаендер, опускаясь с ней на постель, укладывая ее поверх себя. – Твоя кожа как шелк, но столько силы в этих стройных бедрах в этих руках. Какая ты сильная…

– Да, – выдохнула она.

Танфия поцеловала его, жарко и страстно, и медленно, наслаждаясь каждым мгновением, опустилась на его раскаленный, каменный уд. Она таяла, как масло, опускаясь все ниже и ниже, волосок за волоском, пока он не вошел в нее до самого конца, и тогда сладостное изумление пронизало ее копьем. Чресла ее жгло влажным огнем, и, не в силах удержаться на краю наслаждения, она вскрикнула, закрывая глаза, и исчезла в потоке белого света.

Сафаендер расплакался в миг наивысшего наслаждения. Он вдавливал ее в постель, словно бы стремясь потеряться в ней, а она прижимала его к себе, пытаясь поглотить его всем своим телом, любовники стонали от блаженства; а потом семя его выплеснулось в чрево Танфии, и на щеку ее упала его слеза. Девушка и сама разрыдалась. Ей пришлось отстраниться от него и свернуться клубочком, точно маленькой девочке, чтобы озноб отпустил ее.

– Что случилось, что? – испуганно спросил Сафаендер. – Я обидел тебя?

– Нет, нет, что ты!

Она смеялась и плакала в одно и то же время, от блаженства столь немыслимого, что оно не желало оставлять ее. Сафаендер.

– Иди ко мне. Обними меня. – Он притянул ее к себе, и она восторженной глиной легла в его объятья. – Ты дрожишь? Я тоже. О богиня, что же мы делаем друг с другом? Ты можешь поразить сами луны, Танфия… Танфия, Танфия…

Постепенно дрожь унялась. Тела их склеил остывающий пот. Ей хотелось остаться тут навечно, в сердцевине времен.

– Когда все закончится, я отвезу тебя в мой дом, в Парионе.

– Мраморный?

– Конечно. Мрамор, и оникс, и опал – все белые камни, и только узор в середине каждой стены выложен ляпис-лазурью.

– А еще мощеный двор, и посреди него фонтан.

– Откуда ты знаешь?

– У тебя должен быть именно такой дом. И вокруг такие высокие папоротники, я их на картинках видела.

– А еще белые и оранжевые цветы, и мелкие пестрые птахи.

– Хотела б я оказаться там.

– Мы там будем. Я тебя люблю, Танфия.

Она не поверила своим ушам.

– Да мы едва знакомы! Я любила тебя всю жизнь. Но как ты можешь полюбить меня, когда вокруг тебя столько красавиц и умниц?

– Ты свежа, как весенний ветерок, ты необыденна, будто элирка. Ты прекрасна, Танфия, и умна. Тебе не поднесли судьбу на блюде, как большинству из моего окружения, ты сама добилась своего – и ценишь добытое больше, чем они.

– А это для тебя что-то значит?

– Конечно! Знавал я писателей и актеров, словно высеченных из камня; сердце в них заменил ум, и чем больше их восхваляют, тем сильней они поливают желчью поклонников. Но я не таков. Я слеплен из плоти и крови, и мне очень по душе, когда меня любят…

Он с улыбкой коснулся ее губ своими.

– А я люблю тебя. Боги, как я тебя люблю!

– В тебе есть что-то особенное, – прошептал Сафаендер, склоняясь над ней; темные глаза сияли с прекрасного лика. – И неважно, что мы только что встретились. Мне кажется, я тебя знаю. Я тебя узнаю’.

Танфия спала как ребенок, и не вспоминала о Руфриде до самого утра. Мысль о нем и разбудила ее. Сафаендер все еще дремал. Стараясь не разбудить его, девушка натянула рубаху через голову, и выскочила в большую комнату. Из проема в импровизированную кухоньку на ее взирал похмельными глазами Линден.

– Еще не вернулись?

Юноша покачал головой.

– Ни следа.

– Бо-оги… Ну, они сказали «два дня». Как твоя голова?

Линден скривился.

– Паршиво. Зато прошлого вечера я не помню совершенно – видимо, этого и добивался. Если Руфе не вернется к завтрашнему утру, я отправлюсь его искать.

– И сам заблудишься? – сурово поинтересовалась девушка.

– Не заблужусь. Зоря и Мириас отправятся со мной.

– Лин, я с тобой. – Танфия со вздохом опустилась на кушетку. – Не вздумай меня оставить.

Линден окинул ее цепким взглядом.

– Я думал, ты предпочтешь остаться с Сафаендером. – Девушка прикусила губу, и он безжалостно добавил: – Ты ведь спала с ним этой ночью?

– Ты же ничего не помнишь.

– Кончай, Тан. Помимо того, что ты только что выбежала, простоволосая, из его комнаты, это было очевидно для любого, кто еще не ослеп.

– Ты на меня так смотришь, словно я тебя подвела.

– Да не меня! – огрызнулся Линден. – Руфе! Он был счастлив с тобой. Я его никогда прежде счастливым не видел. Его я не мог понять с этой элирской девкой, а тебя сейчас не понимаю!

– Линден… – простонала она. – Ну не всем же быть такими простодушными. Мы говорим о парне, который обещал перед уходом, что не притронется ко мне, даже останься я последней на свете бабой?

Юноша отвернулся; разговор становился для него слишком тяжелым, слишком личным.

– Надеюсь, – прошептал он, – что из-за тебя он не утворил никакой дурости.

К закату не случилось ничего.

– Два дня, – напомнил девушке Сафаендер, когда подошла концу их вторая изумительная ночь.

Весь день им пришлось сносить ядовитые насмешки и многозначительные улыбочки Шармы, Салиоля и Эвендера; Сафаендер в них просто купался, в то время, как девушку они одновременно раздражали, смущали, и приносили стыдное удовлетворение. Аштарь, похоже, ревновала. Танфия начала чувствовать себя если не главной в компании, то по меньшей мере равной. Но когда она оставалась с Сафаендером наедине, остальные забывались.

– Элдарет славится скрытностью. Я тебе просто запрещаю волноваться до самого завтрашнего заката..

На следующий день Танфии пришлось употребить весь свой дар убеждения, чтобы не дать Линдену броситься на поиски. Когда вестей не принес и третий вечер, даже Сафаендер не мог скрыть растущего беспокойства. Не в силах заснуть, любовники сплетались в чаше, сплетенной свечами, цепляясь друг за друга в попытке противостоять судьбе.