Иллюстрированная история религий - Шантепи Сосей

Артемиду в ее первоначальной греческой форме мы можем проследить далеко в глубину древности. Из ее статуй, в которых она скомбинирована с древесными стволами, выводили заключение, что она первоначально была богиней деревьев; Каллимах сообщает, что праздник Артемиды праздновали у дубового пня. Достоверно, однако, лишь то, что в том виде, как мы ее встречаем в древних пелопоннесских культах, она была первоначально богиней лесов и зверей, и именно покровительницей животной плодовитости, поэтому она охраняет рогатый скот и лошадей; но более всего пользуются ее покровительством дикие животные: лань доверчиво стоит рядом с нею, и даже для медведя и льва она – богиня: в честь брауронской Артемиды в Аттике переодетыми девушками совершались медвежьи пляски; нимфу Каллисто, культ которой был побежден Артемидой, она, по преданию, превратила в медведя в наказание за нарушение целомудрия. На Тайгете, где она преимущественно пребывала, ей приносили в дар сыр из львиного молока. Ее положение как богини охоты произошло из этих отношений к лесу и было развито не столько обычаями культа, сколько поэзией и искусством. Но ее покровительство плодовитости касается также и человека: она дает людям плодовитость и благополучные роды; поэтому она заступала также место Эйлейфейи, и богиня Ифигения (благополучно разрешающая от бремени) сделалась ее жрицей. В качестве покровительствующей она способствует развитию юных мальчиков. То обстоятельство, что спартанских мальчиков секли перед Артемидой Орфией, должно быть рассматриваемо как замена прежнего жертвоприношения мальчиков; впрочем, Орфия также и помощница при родах; плетенка, которую можно видеть вокруг древесного пня на ее изображении, была сделана из ветвей лигоса, сильно помогающего против женских болезней. Эта первоначальная Артемида в более раннее время была очень могущественной богиней, культ которой был широко распространен; в Пелопоннесе она почиталась вместе с Посейдоном и разделяла с ним попечение о лошадях; впрочем, она не имеет большой нужды в соединении ее с другими богами и героями. Она любит крестьянскую жизнь, лесное уединение, сельскую тишину, и ее праздники носили характер поклонения простого, полного благочестия, но вместе с тем обычно и грубого.

Рядом с Артемидой – богиней животных и плодовитости – с древних времен стоит хтоническая Артемида, которая почитается вместе с Деметрой и Персефоной. Гегемона, вероятно, есть одна из форм этой Артемиды; в этом случае Артемида является руководительницей среди ужасов подземного мира, и уже только в виде вторичного вывода отсюда она приобретает значение проводницы по другим опасным путям. Более всего слилась хтоническая Артемида с самой Гжатой, охранительницей ворот и дорог, богиней ночи и лунного света, ведьмой и волшебницей.

Артемида

Артемида – богиня луны представляет позднейшее явление; она создалась только в послегомеровское время вследствие соединения Артемиды с древней богиней луны – Селеной. Понять это слияние не трудно; влияние луны на росу и на плодородие, а равно и на женские половые отношения выражено также мифологически и в других случаях. Положение, занятое ею рядом с богом солнца в качестве дочери Лето, Артемида укрепила за собою в качестве богини луны, и, как известно, эта форма послужила исходной для многих дальнейших мифологических образов. Ее лук стал теперь служить для низведения на землю лунных лучей, так же, как лук Аполлона – для солнечных; оба божества развивались некоторое время параллельно, обменявшись несколькими свойствами и эмблемами. Девственная строгость и охранение женского целомудрия суть наиболее заметные черты дочери Лето, но едва ли это обстоятельство имеет какое-либо отношение к луне; скорее в нем должно видеть одну из сторон богини женской плодовитости. Во всяком случае встреча, которая произошла между культом Артемиды и малоазиатским почитанием Астарты, или Кибелы, оказалась роковой для чистоты первой. Когда ионийские поселенцы пришли в область Эфеса, они встретились там с культом одной из таких восточных богинь и стали смотреть на нее как на Артемиду, вероятно, вследствие ее отношения к плодовитости. Здесь произошло настоящее смешение культов; греческие культовые обычаи, атлетические и музыкальные состязания, конские бега и т.д. соединились с восточным храмовым служением, которому греки всегда предавались тем усерднее, чем более чувственный характер оно носило. В Неаполе еще существует маленькая копия изображения Артемиды Эфесской: голова, как и распростертые руки, сделана из черного дерева, многочисленные груди – из слоновой кости, золотой венец на голове, похожая на герму подставка, украшенная многочисленными животными орнаментами: вся эта пышная комбинация указывает нам на

могущественнейшего идола позднейшего язычества, памятник самого мрачного одичания классического духа. Артемида сливалась и со многими другими божествами – например, с таврической богиней, которой приносились кровавые человеческие жертвы, с фракийской Бендис, каппадокийской Ма, критской Бритомартис – Диктинной. Но процесс такого слияния с чужими божествами нужно отличать от более обыкновенного процесса поглощения своих местных культов.

Арес, по всей вероятности, был первоначально фракийским богом; но уже название Ареопаг показывает, что он рано приобрел права гражданства в Греции: в Фивах, его главном местопребывании, кадмейцы вели от Ареса свое происхождение; в Олимпии он, по-видимому, был древним богом, которого вытеснил Зевс Арейос. Только на севере, в месте его происхождения, во Фракии и Македонии, культ его имел серьезное значение, и Арес едва ли достиг бы такой общей известности, если бы гомеровская поэзия не выставляла его постоянно в качестве бога войны; изображение Ареса было также излюбленной задачей искусства, так как он давал имя мужской фигуре в ее полной силе и со страстным движением – мужской параллели к богине женской красоты и любви. Только в единичном мифе Афродита соединена с Гефестом; в культах Арес является в качестве ее законного супруга, с которым она образует такую же постоянную чету, как Зевс с Герой.

Арес

Вообще установлено, что восточные влияния при создании образа Афродиты играли важную, даже преобладающую роль; но все еще остается загадкой, где следует провести границу между чужеземным и греческим. Кипрская богиня, культ которой, согласно показанию Геродота, был принесен туда из Аскалона, во всяком случае семитического происхождения; на это указывают формы ее культа, цикл мифов о ней и ее идолы. Поэтому пафосская и саламинская богиня есть не что иное, как финикийская Астарта или Канаанитская Ашера, а та Афродита, которая приобрела себе право гражданства на маленьком острове Кифере, на юге Пелопоннеса, была, вероятно, их пунической параллелью, так как на этих берегах преобладали торговые сношения с карфагенянами. Влияние этого восточного культа на греческую жизнь может быть отмечено во многих случаях. Нагие женские статуэтки, которые находились на Кипре в качестве идолов Афродиты, сильно отличаются от других изображений богов древней Греции; эти семитические произведения дали, вероятно, греческому искусству толчок к воспроизведению нагой женской фигуры. Семитический миф о любви богини к прекрасному, рано умирающему юноше был у греков излюбленным сюжетом, повторявшимся в многочисленных мифологических и художественных формах. К сожалению, с культом Астарты в Грецию, как и в Иран и Армению, проник обычай храмовой проституции (предполагать вместе с Э. Мейером, что он уже был в наличности, нет достаточного основания); в Афинах, как и в Коринфе, институт гиеродул достиг широкого распространения и занял высокое положение; отсюда развился гетеризм, и отравление им греческой нравственной жизни могло совершаться тем спокойнее, что оно происходило под покровительством культа Афродиты.

Точки опоры, которые кипрский и киферейский культ Афродиты нашел в Греции, не ясны; мы не встречаем ни одной определенной фигуры, которую можно было бы назвать туземною Афродитой. Несомненно, что Афродита apefcc, "воинственная", статуи которой были с древних времен в Спарте и Фивах, Аргосе и Афинах, похожа на вооруженную Астарту и, вероятно, на нее должно смотреть как на видоизменение этого излюбленного образа семитической мифологии. Но может быть и то, что "Афродита высот", которая почиталась в Коринфе, Аргосе и на горе Эрике в Сицилии, была греческого происхождения, хотя она имела свои места поклонения и на Кипре, и культ ее в некоторых отношениях сходен с пафосским. Но самой вероятной точкой опоры остается дочь Дионы, которая принадлежит кругу додонских мифов. Как известно, в Илиаде Афродита признается дочерью Зевса и Дионы, и хотя гомеровская богиня любви носит уже семитический характер, однако же можно допустить, что в этом указании на ее происхождение скрывается воспоминание о древней мифологической связи. Теперь стало общим мнением, что Дионея была чем-то вроде додонской Гебы, "из которой вследствие поэтического превращения возникла Афродита, выражающая собою цветущую юность человека и животные стремления", и что эта Геба, которая сама по себе едва ли имела действительный культ, "была поглощена какой-то первоначально азиатской богиней" (Велькер, Рошер). Но не в этих сомнительных точках соприкосновения состоит важнейшая доля участия греков в развитии образа Афродиты; скорее она заключается в том влиянии, которое они оказали на развитие представления об Афродите: силы греческой земли проникли в эту чужеземную форму и вместо первоначальной восточной грубости развили в ней то несравненное изящество и достоинство, которым мы удивляемся в лучших поэтических и художественных изображениях Афродиты.