Красная тетрадь - Екатерина Мурашова

Нынче Варвара верхним чутьем чуяла неладное. Что это такое, какой породы, где коренится, и каким образом произрастает – обо всем этом она не слишком задумывалось. Если живешь в тайге полюбовницей атамана разбойников, так чего долго на неприятности гадать?

Вопрос стоял по-другому: что и когда именно следует предпринять для спасения и сохранения в целости собственной шкурки? (Никаких отдельных потребностей души в этой жизни Варвара не признавала. Вот после смерти, тогда да, тогда другое дело… Но за этот рубеж остячка вовсе не торопилась.)

Поразмыслив, Варвара собрала и припрятала в дупле старой лиственницы котомку с самым необходимым: смена белья, юбка, одеяло, сахар, соль, немного крупы, спички, кремень и кресало на случай, если со спичками произойдет какая-нибудь беда, патроны, порох, силки на мелкого зверя или птицу. Здесь же примостилось завернутое в промаслянное тряпье ружье. Сундучок с богатством Варвара порешила пока не трогать и оставить на привычном месте, у расщепленной сосны. Достать его, коли понадобится, – невелико время и невелик труд.

Изготовившись таким образом, отправилась верхами в Егорьевск. Сама себе и никому не признавалась, что едет прощаться. Говорила и думала, что соскучилась, да и поглядеть не вредно, как Татьяна Потапова держит мангазею. Не напортачила ли там чего…

У Татьяны Потаповой все оказалось в порядке. Проезжающего народу в «Калифорнии» останавливалось достаточно, торговля шла бойко. Не дрогнув бровью, Татьяна, обильно слюня пальцы, отсчитала Варваре причитающуюся ей долю выручки. Варвара со своей обычной широкой улыбкой взяла деньги, кивнула, а потом села сбоку от небольшого конторского стола и велела: пиши. Татьяна была грамотной (и это оказалось не последним доводом в ее пользу, когда Варвара подбирала человека для своей мангазеи) и, ничего не спрашивая, послушно приготовила листок, обмакнула в чернила перо.

Почти час Варвара невозмутимо перечисляла товарке имена, названия становищ и условные слова, после которых самоеды, поставляющие изделия для мангазеи, станут иметь с ней дело в обход Варвары. Татьяна слушала, писала, а потом, не выдержав, подняла полные тревоги и едва ли не слез глаза:

– Эй, подруга! А ты сама-то что, помирать, что ли, собралась?

– Нет, помирать не собираюсь, – исчерпывающе ответила Варвара. – А только, вполне может быть, что дальше тебе дела без меня вести. Но до времени не болтай. Договорились?

– Вот те крест! – быстро перекрестилась Татьяна и, коротко обдумав ситуацию, настроилась на истинно бабскую волну. – Варечка! Да что ж это?! Да на кого ж это…

– Перестань скулить! – резко оборвала товарку остячка. – Все сможешь сама. И тебе же больше денег достанется. А чтоб ты Варьку-Чернавку так до смерти любила, так можешь и не стараться – не поверю. Ладно. Добром встретились, добром и разойдемся. Если переменится что – извещу.

После заглянула к Машеньке, к Марье Ивановне. Пути их давно разошлись, но Варвара всегда помнила добро: Машенька в детстве была неизменно ласкова к маленькой остячке, заплетала ей косички, учила рисовать принцесс, домики и зайчиков, и дарила свои карандаши.

Машенька поила чаем, вздыхала о добрых старых временах, вскользь жаловалась не поймешь на что. «Предупредить ее, что ли? – лениво думала Варвара, тяготясь визитом, но понимая и принимая его неизбежность для собственного душевного спокойствия. – Но только о чем? Я ж ничего не знаю… А она, видать, тоже что-то чует… Ну, дай ей Бог… Чтоб все обошлось…»

Прикрученный фитиль лампы и задвинутые шторы создавали в покоях трепетные сумерки. Освещенное сбоку лицо Машеньки казалось гладким и молодым. Глаза – глубокими и блестящими. Выбившийся из прически локон отливал старым серебром. В художественной памяти Варвары вдруг что-то странно ворохнулось. Это лицо… Где ж я?… Да нет, померещилось…

Варвара глубоко вздохнула и сотворила тайком древний охранительный жест, отгоняющий призраков и прочую нежить. Когда-то этому жесту научила ее старая бабка, мать матери.

Когда уже распрощалась и собралась уходить, Варвара вдруг увидела Шурочку, который из-за угла манил ее пальцем. Усмехнувшись, остячка пошла на зов. Смышленый мальчишка, который с малых лет, ловко, но очевидно для Варвары, управлял отцом и матерью, всегда нравился ей.

– Ну, чего тебе? – тихо спросила она, когда Шурочка схватил ее за руку и затащил в свою комнату.

– Тетя Варя, ты ведь торговать умеешь? – спросил Шурочка, сбоку, по-птичьи глядя на остячку.

– Умею. А что, хочешь ко мне в ученики пойти? Подрасти бы чуток надо…

– Нет, – прервал Шурочка, блестя глазенками. – Я тебя спросить хочу. Если ты меня пообещаешь не выдавать. Слово дашь, клятву страшную.

Варвара задумалась. Что ж такое может быть у мальчишки? Ну, наверняка какая-нибудь ерунда, что-нибудь из вечных детских тайн.

– Страшных клятв ты, Шурочка, от меня не дождешься, а слово – даю. Коли веришь на слово, говори.

– Верю, тетя Варя, тебе – верю. Ты слов пустых никогда не говорила. Я хочу тебе товар предложить. Одно так отдам, забесплатно, потому что – грех. А другое – купи. Ты потом придумаешь, как использовать. А больше никто. И не спрашивай меня, как ко мне попало. Я рассказать не могу, потому что сам слово дал.

– Ну что ж, давай, однако, торгуй, – Варвара усмехнулась. Сколько ж ему лет? – пыталась вспомнить и не могла сосчитать наверняка.

– Если мама зайдет, или еще кто, – быстро предупредил Шурочка. – Я сразу все спрячу и скажу, что ты мне остяцкую сказку рассказываешь. Все знают, что я сказки люблю. А ты подтвердишь.

– Ладно, будь по-твоему, – кивнула Варвара. Ситуация все больше забавляла ее.

Шурочка между тем отбежал к постели, сунул руку под подушку и вынул оттуда маленький золотой крестик на цепочке.

– Вот, это забесплатно отдаю, чтоб ты хозяину вернула или как хочешь. Да чтоб он не догадался, от кого шло.

– Кому ж отдать? – Варвара рассматривала крестик. В нем не было ровным счетом ничего особенного. Впрочем, вот на обратной стороне не то какая-то царапина, не то непонятная буква…

– Измайлову Андрею Андреевичу, – прошептал Шурочка. – Инженеру…

– Ого! – не сдержавшись, воскликнула Варвара.

Вот тебе и забавная детская тайна. Откуда и каким образом в руки мальчишки попал нательный крест Измайлова?! И ведь не расскажет, шельмец, ни в коем случае… Варвара попыталась вспомнить купающегося в озере инженера. Был на нем крест или не было? Конечно, было уже темно, но ведь светила почти полная луна, да и цепкая память художницы должна была захватить такую деталь. Кажется, креста не было…