Социальная философия - Олег Романов

Все это означает, что власть Запада интерпретируется исключительно как универсальная. Западные ценности рассматриваются не просто как подлежащие повсеместному утверждению, но как самой своей сутью к таковому предназначенные. Они возводятся в абсолют и получают институциональное обеспечение в виде международных трибуналов, гуманитарных агрессий, миротворческих миссий и т. д.

С.И. Каспэ считает, что господство империи Запада вовсе не означает гомогенизации всего мирового пространства. В действительности империя организована иерархически и концентрически – от центра к периферии, т. е. составляющим ее сообществам присваивается различный статус, дается разный объем прав и обязанностей. В одной из последних своих работ, посвященных этой проблеме, С.И. Каспэ с немалым пафосом пишет: «Глобальная империя Запада уже сложилась; нравится ли она кому-то или нет, это – сверхмощный центр притяжения, масса, искажающая все линии мира, влекущая к себе или отталкивающая от себя все прочие политические тела… Империя Запада достигла качественно завершенной (и количественно нарастающей) универсальности, пронизав своими сетями и охватив инфраструктурой весь обитаемый мир. У нее нет границ – не только интенционально, но и фактически; нет альтернативных, т. е. сопоставимых по мощи, центров силы; нет даже внешних варваров, от которых можно было бы, уверившись по тем или иным причинам в их принципиальной нецивилизованно-сти, закрыться и замкнуться в себе. В плане имперского строительства глобализация завершена – в том смысле, что не осталось географических зон или социальных процессов, которые, в принципе, не входили бы в сферу влияния и интересов империи. Все происходящее сегодня в мире является внутренним делом глобальной империи Запада, по крайней мере, действует именно так, с большим или меньшим успехом (точнее, с большей или меньшей скоростью) преодолевая несогласных. Временные отступления с целью перегруппировки сил случаются; но не капитуляции… Ничего даже близко не может предложить ни Китай, ни исламисты, ни Россия»[259].

Надо полагать, что разразившийся на нашей планете финансово-экономический кризис несколько поубавил западнофильский энтузиазм С.И. Каспэ и, возможно, даже убедит его в том, что та парадигма развития, которую Запад навязал человечеству, не является вечной, наиболее жизнеспособной и перспективной для современного мира.

Два известных российских автора В.И. Пантин и В.В. Лапкин ввели понятие универсальной цивилизации. Они полагают, что центр мировой системы, объединяющий развитые государства, представляет собой межцивилизационное образование, обладающее чертами своего рода сверхцивилизации (мегацивилизации, универсальной цивилизации). Универсальная цивилизация выступает как единое образование тесно взаимодействующих между собой на основе современных политических и экономических институтов цивилизаций[260]. Правда, авторы концепции поясняют, что само представление о сверхцивилизационной общности, охватывающей ряд наиболее важных и бурно развивающихся регионов мира, интегрирующей успешно модернизирующиеся общества, исходно принадлежащие к различным цивилизациям, в целом, является гипотетическим, а понятие «универсальная цивилизация» относится к числу идеально типических конструкций. При этом они подчеркивают, что универсальная цивилизация не соответствует понятию «всемирная цивилизация», под которой обычно понимают цивилизацию, охватывающую все страны и народы мира.

И тем не менее, введением этого понятия авторы вольно или невольно постулируют мысль об универсалистском проекте как зародыше единой всемирной цивилизации, который, несмотря на все генетически обусловленные противоречия и трудности в своей реализации, все же является основным мегатрендом развития современного человечества. «Эта новая цивилизация возникает как бы «поверх» старой, как своеобразная «надстройка» над ней, прорастая сквозь нее и не уничтожая, а лишь оттесняя ее на периферию социальной жизни. Модернизация, собственно, и есть процесс цивилизационной «мутации», преобразования традиционной цивилизации в форму цивилизации универсальной, в которой традиционные унаследованные элементы сохраняются как бы «в снятом виде», но которая со временем обретает все большую самостоятельность и качественную определенность относительно своей прародительницы – западноевропейской цивилизации»[261].

С точки зрения данных исследователей, получается, что реализация сверхцивилизационного проекта превратит, в конце концов, нашу современность в действительно универсальный и действительно глобальный феномен. А это означает не что иное, как устранение всякой цивилизационной дифференциации и окончательное утверждение эры универсалистского бытия человечества. Само собой разумеется, что в случае воплощения в жизнь данного проекта планетарная власть (глобальное управление), действующая в рамках единого мирового административного пространства, станет неотвратимой реальностью. Прав С. Хантингтон, который сказал: «Только всемирная власть способна создать всемирную цивилизацию»[262]. Остается вопрос, не обернется ли эта мировая власть режимом все-планетарного тоталитаризма или глобального апартеида.

Сторонники универсалистского проекта социального бытия человечества убеждены, что сама объективная логика всемирно-исторического процесса необратимо ведет к образованию единой общечеловеческой цивилизации. В рамках новой исторической общности, с их точки зрения, будут преодолены не только формационные (экономические и политические), но и всякие социокультурные и даже ментальные различия, присущие ныне локальным цивилизациям. Причем в этом и состоит, согласно им, глубинный и конечный смысл развернувшихся на нашей планете глобализационных процессов.

Необходимо признать, что универсалистский проект цивилизационного бытия человечества имеет под собой определенные основания, поскольку фиксирует некоторые реальные черты в развитии современного социума, в частности, как уже отмечалось, нарастающую взаимосвязанность и взаимозависимость между народами, государствами, регионами и континентами нашей планеты. Российский исследователь Н.Г. Козин пишет в этой связи: «Мир действительно становится более взаимозависимым, можно сказать, даже нуждающимся в большем единстве как абсолютно необходимом условии собственного выживания. Но, во-первых, какова природа этой глобальной взаимозависимости? Она может оказаться разного происхождения. Взаимозависимыми бывают и те, кто сотрудничает как партнеры, и те, кто связан диалектикой раба и господина, отношениями хищника и его жертвы. И, во-вторых, оттого, что мир становится взаимозависимым, от этого он не становится менее многообразным. Опять-таки, взаимозависимость – это одно, а многообразие цивилизаций и культур, которые слагают мир, – это совершенно другое»[263].

Поставим вопрос: Кто доказал, что решение, например, общих глобальных проблем, остро стоящих сегодня перед человечеством, должно обязательно осуществляться за счет слома социокультурной идентичности локальных цивилизаций? Здесь также нет никакой причинной зависимости между решением общих глобальных проблем современного мира и необходимостью преодоления локального многообразия его цивилизаций и культур. «Есть связь между решением такого рода проблем и необходимостью глубокого и гармонического сотрудничества, изменения самого типа межцивилизационных отношений. Но эту связь нельзя доводить до необходимости преодоления самого локального цивилизационного многообразия современного мира»[264].

В сущности, идея превращения цивилизационного многообразия мира в цивилизационное однообразие актуализирует не проблему равноправного существования и гармонического сотрудничества локальных цивилизаций, а проблему цивилизационной агрессии, подавления и поглощения одних цивилизаций другими с целью установления глобального административного пространства и управления миром из одного центра. Где гарантия того, что реализация данной идеи обернется не единством мира, а эффектом новой Вавилонской башни?

Все дело в том, что единое человечество – это не единая цивилизация (сверхцивилизация, мегацивилизация) или единая культура, общая для всего человечества. «Так проблема единства человечества не решается, так она в лучшем случае оглупляется и вводится в пространство очередной социальной утопии, а значит, очередного тупика в историческом развитии. Собственно, сама проблема единства современного человечества – это проблема, актуальная только при условии его многообразия, ибо оно как единство актуально только в условиях многообразия, так как может быть только единством многообразного. Единства единообразного нет, здесь просто нет оснований для самого существования единства, ибо единством чего оно будет, если единообразное не нуждается в единстве? Проблема единства – это проблема многообразного бытия, в данном случае – цивилизационного и культурного»[265].