Простые желания - Арина Предгорная

— Вот как?

— О, мама не любит об этом вспоминать, при папе особенно. Там такие страсти кипели! У мамы ведь это второй брак. Отец Литты, первый муж матери, был старый, безумно богатый и такой же противный. Ну и… овдовела она, в общем, когда сестре лет пять было. А папа… Любил её ещё до первого замужества, страдал ужасно. Долго не женился, хотя дедушка настаивал. Уже и тётушку Бри замуж выдали, а папа всё в холостяках ходил. Когда мама овдовела, он… еле дождался окончания положенного траура, примчался просить её руки. И ещё год добивался согласия! Целый год, Элге!

Элге провела ладонью по шёлковому покрывалу на кровати, разглаживая невидимые морщинки, потрогала цветы в вазе на каминной полке.

— Литта, значит, Мадвику ненастоящая сестра?

— Получается, так. Но относится к ней Вик так же тепло, как и ко мне.

Элге думала, что между собой сестры не похожи, потому что одна унаследовала черты матери, вторая внешностью пошла в отца. Литта, как и мать, была высокой и фигуристой, с кукольным личиком, весёлыми ореховыми глазами и золотисто-русыми локонами. Адрика получилась не столько стройной, сколько худой, имела узкое лицо, тонкий нос и полные губы, а прямые волосы её были тёмными, почти чёрными. Впрочем, обе сестрички выглядели привлекательно, каждая по-своему.

Пожелав Адрике приятных снов, девушка ушла. «Нет-нет-нет-нет-нет! Он же не будет?..» — ввинтилась в её мозг дурацкая мысль, пока Элге возвращалась на первый этаж, в нарядный сверкающий зал. «Нельзя быть такой подозрительной, дорогая, нельзя! Одна кровь или нет — но не с кузиной же..?»

Литты среди гостей уже не было, а сам Мадвик прощался, покидая общество самых стойких.

В своих покоях нежно поцеловал жену в лоб и, горестно вздохнув, покорно поплёлся в спальню на мужской половине. Элге смотрела на закрытую дверь, думая о том, чтобы сделать шаг навстречу супругу. Всё-таки свой. Надо попробовать, вечно так жить нельзя.

В эту ночь Элге приснился очередной нелепый и смущающий сон из тех, что приходили очень редко, но дарили яркие и выразительные образы, надолго застревая в памяти. Можно ли считать, что и она сама не так уж честна перед мужем, если ей снится, стыдно выговорить, совершенно чужой мужчина в её постели? И совсем стыдно, что весьма желанный, от прикосновений которого она загорается, а голова кружится, как наяву? Девушка убеждала себя, что это всё игры разума, всё оттого, что она отказывает в близости законному супругу, но убеждение выходило шитое белыми нитками, ведь пара таких снов приходила к ней и раньше.

И каждый раз ей не удавалось разглядеть лицо, хотя человек из сна склонялся к ней близко-близко. А будил её его срывающийся голос, и он совсем-совсем не походил на тембр её мужа.

— Останься…

От этой просьбы и сожаления, что черты его лица ускользают, Элге и просыпалась. С горящим лицом, со сверхчувствительной кожей, которую словно наяву целовали и согревали дыханием, ругая себя за распущенность на чем свет стоит. И претензии предъявить некому: сон таял, оставляя стыд и…приятное послевкусие.

Ранним утром Элге заглянула на кухню, ещё раз похвалила повара за потрясающе вкусные блюда и попросила подать завтрак в комнату Виррис.

Сестра встретила её полностью одетой, лишь рыжие волосы с оттенком красного дерева заплела в обычную косу. Трапезничать они устроились в небольшой гостиной, примыкавшей к спальне Вир. В этот раз неспешные разговоры текли почти так же, как в старые добрые времена девичества Элге. Обсудили и приём, и планы самой Виррис на ближайшее будущее. Её мечта о своей мастерской стала на несколько шагов ближе: она нашла хорошее, удачно расположенное помещение, договорилась о приличной скидке на покупку оборудования, нашла двух мастериц, которых собиралась нанять на работу на первое время. Много слов было произнесено о присутствовавших на празднике аристократках, сразу три из которых изъявили желание обшиваться у леди Адорейн.

— Мне кажется, они не передумают, — с воодушевлением рассуждала Виррис. — Дамы из весьма состоятельных семей, могут себе позволить любые траты на гардероб. А я бы им такие наряды придумала — на зависть самой королеве!

О личном — ни слова.

Слушать щебетание сестры и радостно, и печально.

— Тебе двадцать восемь, Вир, — не удержавшись, напомнила Элге с тихим вздохом. — Я уже пристроена, давно не требую той заботы, как в детстве — этот аргумент больше не действителен… Когда ты подумаешь о себе самой? Не только о делах и материальном благополучии, а о том, чтобы завести семью?

Старшая неторопливо, аккуратно переложила на тарелочку слоёную трубочку со сливочным кремом и ягодками малины. Отправила ягоду в рот, блаженно зажмурилась.

— Эль, не то чтобы я совсем о себе не думала. Может, подходящие кандидаты в Леаворе кончились, ты последнего отхватила, — со смешком поддела она. — Вот месяца три назад я получила предложение от бакалейщика. Что ещё..? А, в прошлом месяце толстый супруг госпожи Фатты — помнишь, которая владеет салоном готового платья и на заказ? Он… выразил надежду на мою благосклонность и сговорчивость, и даже имел наглость предложить снять апартаменты для тайных…встреч. Даже и не знаю, чьё предложение вызывает у меня большее отвращение!

— С апартаментами перебор, согласна, — сконфуженно пробормотала Элге. — Но были ведь и достойные поклонники!

— Элге, не начинай, — с досадой отозвалась девушка. — Ты знаешь мои…запросы — будем называть вещи своими именами. Купцы, лавочники — это всё не то. Ты-то сама выскочила за лорда, а мне что предлагаешь?

— Я бы и за лавочника выскочила, Вир, окажись Мадвик им, а не сыном аристократа.

— Знаю, милая. Не одобрила бы, разумеется, но тебе упрямства не занимать. И всё же: ты — это ты, а я — такая, как есть. Или моего круга, или никто… И на господина директора вашего намекать не надо! Вот уж от кого никогда не приму предложения!

И поспешила направить разговор в другое русло.

Элге просидела у Виррис целое утро,