Крест короля - Ирина Александровна Измайлова

Гансйорк окинул Сеймура взглядом, явно испытывая колебания:

— Дед! А ты на куски-то не развалишься, еще до меня не доехав?

— А ты проверь! — рассмеялся Седой Волк.

Львиное Сердце коснулся локтя Седрика:

— Не хочу, чтобы вы дрались за меня, мессир!

Старый рыцарь обернулся и вдруг проговорил с совершенно неожиданной нежностью, глядя прямо в глаза королю:

— Мальчик мой! Не в моих правилах, подняв перчатку, отказываться от боя. Теперь вам меня уже не удержать. Он ведь и мне нанес оскорбление. Вы за свое, как я понимаю, ему отплатили. Теперь моя очередь!

Противники не стали покидать замка — двор Брабанта был достаточно велик. Они разъехались, и когда Мария ударила в висевший у ворот гонг, пустили коней навстречу друг другу. Могучий жеребец Седрика и не менее мощный дестриер Гансйорка, разбрызгивая пену, мчались, собираясь сшибиться грудь в грудь.

Удар! Кони захрипели, вскинулись на дыбы, сплетясь передними ногами, потом разом осели. И в тот миг, когда конь Гансйорка, фыркая, отступил под напором гнедого жеребца, германец взмахнул руками и рухнул с седла.

— Что с ним? — с трудом скрывая волнение, спросила Элеонора.

— Я убил его, — ответил Седрик. — И впредь убью любого, кто посмеет оскорбить моего короля или напугать мою королеву.

— Я не испугалась, — сказала она, но голос ее дрожал.

Они вместе подошли к поверженному рыцарю. Меч Седого Волка вошел ему прямо в сердце, пробив кольчугу, будто лист бумаги. Однако Гансйорк был еще жив — на его губах вздулись красные пузыри, и он вытолкнул с кровью:

— Имя... Я... имею право знать... имя рыцаря, который меня убил...

— Имеешь, — ответил победитель. — И умирающему нельзя солгать. Я — Ричард Грей из Аквитании, потомок Дональда Грея, предводителя норманнов. Но последние пятьдесят лет мое имя — Седрик Сеймур.

— Пророчество! — прошептал Львиное Сердце. — Монах Григорий предсказал, что в третий раз, когда мне будет угрожать самая страшная опасность, мою жизнь сохранит человек по имени Ричард. Помнишь, мама? О, Боже! Что с тобой?!

— Что с вами, королева? — вскрикнула и Мария, подхватывая под руку пошатнувшуюся Элеонору.

— Пустите! — она вырвалась и резко отступила. — Со мной ничего не случится. Ни-че-го!

Ее лицо пылало, глаза сверкали то ли гневом, то ли слезами, губы дрожали, кривясь.

— Элеонора! — Седой Волк, только что невозмутимо закрывший глаза убитого рыцаря, обернулся и медленно подошел к королеве. — Прости меня, Элеонора. Но я не мог умереть, так тебе и не открывшись. Это я.

— Мерзавец! Негодяй! — не закричала, а завизжала она. И замахнулась, точно собиралась его ударить, но рука бессильно повисла. — Да как ты мог?! Как ты мог?! Почему ты не пришел ко мне, раз тогда не умер?

— Постой! Выслушай же! — он схватил ее за плечи и встряхнул. — Я ведь действительно был почти мертв. До вечера так и лежал там, в овраге, где твой дядя и двоюродный братец меня бросили. А вечером меня нашел мальчик, служка из монастыря — будущий епископ Доминик. Вот откуда он меня знает. Монахи возились со мной полгода. Выходили. Но когда я очнулся и вспомнил свое имя, ты была замужем за королем Франции.

— Но я с ним развелась!

— Да. Через семнадцать лет. И я бы приехал к тебе в Аквитанию, но был в то время в дальнем походе. А когда прослышал про твой развод, ты уже вышла за английского короля. Что делать? Королей много.

— А когда Генрих умер? — все еще резко спросила Элеонора.

— Ну... Тогда я был уже совсем стар.

— Это ты-то? Мошенник! Негодяй! Столько лет снишься мне, будто бы с того света, а сам — вот пожалуйста! Что же ты наделал, Ричард?!

— Ничего. Просто любил тебя все эти годы. Хотя целомудрия не соблюдал, но и у тебя ведь были два мужа. Прости меня. Так вышло.

Она разрыдалась, беспомощно всхлипывая и пытаясь рукавом рубашки промокнуть глаза, но лишь выжимая из них еще больше слез.

— Все! Теперь будет и вовсе ужасно: старуха с покрасневшими от слез глазами — вот гадость-то!

— Мама! — окликнул королеву Ричард Львиное Сердце, сумевший опомниться от изумления. — Мама, не лги. Ты прекрасна! Хоть я и сам не понимаю, как такое может быть в твоем возрасте.

— Не смей про мой возраст, наглый мальчишка!

И, повернувшись, она почти бегом кинулась к донжону, возле которого толклись несколько слуг, издали наблюдавших за происходящим.

— Так вы и есть, значит, тот самый рыцарь Ричард из баллады? — с благоговением глядя на Седого Волка, прошептала Мария.

— Ну да, — он усмехнулся и подмигнул. — Правда, в балладе есть неточности, но в основном все так. Только убивал меня не отец Элеоноры — он к тому времени уже умер, — а ее дядя. И братья у нее были только двоюродные. Но все это пустое. Ты тогда так пела о нашей любви, девочка, что я не смог отказать твоему будущему мужу — поехал в Палестину. За Элеонорой. За своей дамой сердца! Однако, ваше величество, — обернулся он к Ричарду, — на вас уже просто нет лица: кровь-то течет. Идемте наконец в замок.

— Идем! — покорно кивнул король. — Рану и впрямь нужно зашить. Фу! Даже колени подгибаются...

— Позвольте, — встрепенулся старый рыцарь, — я вас отнесу!

Но король покачал головой:

— Раньше нужно было носить меня на руках, мессир, раньше! А теперь я вырос. Но