Властелин Севера. Песнь меча (сборник) - Бернард Корнуэлл

Я носил амулет в виде молота Тора, потому что не был христианином. Ответ Хады сказал мне, что Эйлаф, как и я, поклоняется древним богам, хотя притворяется, будто верит в бога христиан, чтобы ублажить Гутрума. Я знавал Гутрума в те дни, когда тот возглавлял огромную армию, напавшую на Уэссекс, но теперь он старел. Он принял религию врага и, похоже, больше не хотел править всей Британией, довольствуясь обширными плодородными полями Восточной Англии – своего нынешнего королевства.

Однако в его землях жило много людей, которые были не так довольны сложившимся положением дел. Зигфрид, Эрик, Хэстен и, вероятно, Эйлаф – норвежцы и датчане, воины, приносившие жертву Тору и Одину, – точили свои мечи и мечтали, как мечтают все северяне, о богатых землях Уэссекса.

Мы проехали через Мерсию, землю без короля, и я заметил, сколько там сожженных усадеб: о них напоминали только пятна запекшейся земли, где росли сорняки. Сорняки душили и пахотную землю. На пастбища вторгались заросли орешника. Там, где все еще жили люди, они жили в страхе и, завидев нас, бежали в леса или запирались за палисадами.

– Кто здесь правит? – спросил я Хаду.

– Датчане, – ответил он и мотнул головой на запад. – А там – саксы.

– Эйлафу эта земля не нужна?

– У него много земли, господин, – сказал Хада, – но ему досаждают саксы.

Согласно мирному договору между Альфредом и Гутрумом эта земля принадлежала саксам, но датчане всегда были жадны до новых владений, и Гутрум не мог контролировать всех своих танов. Поэтому эти земли были местом битв, местом, где обе стороны сходились в зловещей, мелкой, бесконечной войне… И датчане предлагали мне корону повелителя этой земли.

Я – сакс. Северянин. Я – Утред Беббанбургский, но меня воспитали датчане, и я знал, как они думают и действуют. Я говорил на их языке, я был женат на датчанке и поклонялся их богам. Если бы я стал здешним королем, саксы знали бы, что у них есть правитель-сакс, а датчане приняли бы меня, потому что я был сыном ярла Рагнара. Но стать королем Мерсии означало пойти против Альфреда, и, если мертвец говорил правду, на трон Уэссекса взойдет пьяница, племянник Альфреда. И сколько сумеет продержаться на троне Этельвольд? Я считал, что меньше года, а потом датчане его убьют и вся Англия подпадет под правление датчан – кроме Мерсии, где королем буду я, сакс, мыслящий как датчанин. И как долго будут мириться со мной датчане?

– Ты хочешь стать королем? – спросила Гизела в ночь перед нашим отъездом.

– Никогда не думал, что этого хочу, – осторожно ответил я.

– Тогда зачем ты едешь?

Я уставился в огонь.

– Потому что мертвец принес мне послание от судьбы.

Гизела прикоснулась к своему амулету.

– Судьбы не избежишь, – негромко проговорила она.

– Вот потому я и должен ехать, – сказал я. – Потому что таково веление судьбы. И потому что я хочу увидеть, как разговаривает мертвец.

– А если мертвец скажет, что ты должен стать королем?

– Тогда ты будешь королевой, – ответил я.

– И ты станешь сражаться против Альфреда? – спросила Гизела.

– Если так велит судьба.

– А как же клятва верности, которую ты ему принес?

– У судьбы есть на это ответ, у меня – нет.

Так я сказал Гизеле. А теперь мы ехали по поросшим буками холмам, уходящим на северо-восток.

Мы провели ночь на заброшенной ферме, и один из нас всегда оставался на страже. Никто нас не потревожил, и на рассвете, под стального цвета небом, мы продолжили путь.

Нас вел Хада, верхом на одной из моих лошадей. Поговорив с ним, я выяснил, что он охотник, что он служил саксу, которого убил Эйлаф, и доволен своим новым хозяином-датчанином.

Когда мы приблизились к Веклингастрет, его ответы начали становиться все мрачнее и короче, поэтому в конце концов я придержал лошадь, чтобы поехать рядом с Финаном.

– Доверяешь ему? – спросил Финан, кивнув на Хаду.

Я пожал плечами:

– Его хозяин выполняет приказание Зигфрида и Хэстена, а я знаю Хэстена. Я спас ему жизнь, а это кое-что значит.

Финан поразмыслил.

– Ты спас ему жизнь? Как?

– Вызволил его у фризов. Он дал мне клятву верности.

– И нарушил эту клятву?

– Нарушил.

– Значит, Хэстену нельзя доверять, – твердо заявил Финан.

Я ничего не ответил.

Три оленя стояли на дальней стороне голого пастбища, готовые к бегству. Мы ехали по заросшей тропе рядом с живой изгородью, в которой росли крокусы.

– Что им нужно, – продолжал Финан, – так это Уэссекс. А чтобы захватить Уэссекс, они должны сражаться. И они знают, что ты – величайший воин Альфреда.

– Что им нужно, – отозвался я, – так это бург Коккхэм.

И чтобы его получить, они предложат мне корону Мерсии, хотя я не рассказал об этом предложении ни Финану, ни кому-нибудь другому из моих людей. Я рассказал об этом только Гизеле.

Конечно, братьям и Хэстену нужно было гораздо больше. Им потребовался Лунден – потому, что то был окруженный стеной город на Темезе. Но Лунден стоял на мерсийском берегу и не мог помочь им вторгнуться в Уэссекс. Зато, если я отдам им Коккхэм, они окажутся на южном берегу реки и смогут использовать Коккхэм как базу для набега, который уведет их далеко в земли Уэссекса.

Самое меньшее, что они выгадают, – это Альфред заплатит им, чтобы они оставили Коккхэм. Поэтому они получат много серебра, даже если им не удастся сбросить Альфреда с трона.

Но я полагал, что Зигфрид, Эрик и Хэстен нацелились не только на серебро. Уэссекс был ценным трофеем, а чтобы захватить Уэссекс, им требовались люди. Гутрум им не поможет, Мерсия разделена между датчанами и саксами, и в ней немногие пожелают оставить свои дома без защиты. Но, кроме Мерсии, оставалась еще Нортумбрия, а в Нортумбрии правил датский король, в распоряжении которого имелся великий датский воин. Король Нортумбрии был братом Гизелы, а датским воином был Рагнар, мой друг.

Братья и Хэстен считали, что, купив меня, они смогут заставить Нортумбрию воевать на их стороне. Датский север завоюет сакский юг. Вот чего они хотели. Датчане хотели этого всю мою жизнь. И все, что от меня требовалось, – это нарушить клятву, данную Альфреду, и стать королем Мерсии; тогда земля, которую кое-кто называл Англией, стала бы Данеландом[10]. Вот почему меня призвал мертвец, решил я.

Мы добрались до Веклингастрет к закату.

Римляне укрепили дорогу гравием и каменными обочинами, и кое-где римская кладка все еще виднелась сквозь бледную зимнюю траву рядом с поросшим мхом мильным камнем с надписью: «Дарокобривис V».