Пес Ее Высочества - Мария Камардина

опаляет горло, она едва успевает сглатывать слюну. Когти давят на кончики пальцев, тёмная сущность внутри то воет от голода, то урчит от предвкушения, ей нельзя приближаться к нему, нельзя касаться, она ведь порвёт его ещё быстрее, чем вампирша — рубашку! Осталось всего несколько шагов, и ладонь коснётся обнажённой кожи, и когти вопьются под рёбра, и она бы хотела остановиться, но ноги несут сами, повинуясь заклинанию ведьмы. Как жаль, что она сама не ведьма и знает всего лишь…

Нянину колыбельную.

Ей ведь не захочется убивать милую собачку, правда?

Бьорн сумел сфокусировать взгляд и шевельнул разбитыми губами, явно пытаясь выговорить её имя. Беттина мягко улыбнулась, сделала такой глубокий вдох, что голова закружилась, положила ладони ему на плечи — и, глядя в глаза, выдохнула заученные строки.

В следующий миг её отшвырнуло и опрокинуло. Снег вдруг оказался ужасно холодным и твёрдым, она охнула и попыталась приподняться, но тут же упала, когда что-то огромное и белое пронеслось мимо. До слуха снова донеслись громовое рычание, визг, шипение, истошные вопли, но теперь она сама сжалась в комок и уткнулась лицом в локоть, не желая видеть происходящего.

— Умница, девочка, — хрипло шепнули за спиной. — Иди сюда, моя хорошая, иди ко мне…

Тёплые руки помогли подняться, накинули на плечи шаль, потянули за кусты. Беттина узнала голос, и в первый миг желание обернуться и высказать няне всё, что она думает об интригах и секретах было велико, но стоило взгляду зацепиться за бой, как все прочие мысли вылетели из головы.

Останки двух вампирш валялись на снегу в беспорядке, третья, в разодранном платье, попыталась напасть на врага сбоку, но огромный белый волк развернулся с лёгкостью, удивительной для его размеров. Клацнули зубы, хрустнули кости, предсмертный вой взвился к небу…

— Сразу бы так, олух бестолковый, — пробормотала Хелен. — А то бросился человеком — так бы и сожрали без соли!

Беттина поёжилась и плотнее завернулась в шаль. Идея с превращением и правда была хороша — запах зверя перебил человеческий, хотя оставался знакомым. Поверить в то, что вот эта гора меха и в самом деле Бьорн, было непросто. Как у него это вышло? И что теперь, никакой милой мордочки и круглого пузика?

С губ сорвался истеричный смешок, и она до боли закусила кулак. Клыки царапнули кожу, от запаха собственной крови заныли виски, Хелен обхватила её за плечи и зашептала, негромко, успокаивающе, но…

Ещё немного — и она согласится на кучера.

Эпизод 42, в котором оживляют статуи, отрывают головы и играют свадьбу

Бьорн был в бешенстве.

Злился он по большей части на самого себя: стоило заранее сообразить, что человеком соваться в логово вампиров — затея дурацкая. Может, магия Беттины всё же действовала на него, а может, страх её потерять не давал мыслить здраво, но голову ему не открутили только чудом.

То, что принцесса, сама на грани обращения, вспомнила о колыбельной и сумела её применить, было чудом не меньшим.

Для огромного волка даже три вампирши не были серьёзными противницами — сила и скорость у них были, а вот всерьёз драться их учили вряд ли. Бьорн в который раз мысленно поблагодарил отца за терпение и науку: если бы барон Хаундвальд послушал жену и не стал нагружать младшего сына тренировками во втором облике, сейчас ему пришлось бы несладко. Но теперь потребовалось лишь немного времени, чтобы освоиться с непривычными размерами — а ещё заглушить мысль о том, что сражаться с женщинами недостойно звания рыцаря.

Они посмели обидеть его принцессу. Они не заслужили снисхождения.

Бьорн выронил из пасти откушенную руку и с силой наступил на грудную клетку поверженной вампирши, ломая рёбра. Тварь не дёрнулась и не издала ни звука, но он не обманывался — даже слабак Теобальд сумел поставить на место отрубленную голову, что уж говорить об этих, сытых и сильных. Лучше всего разорвать тело на куски и раскидать подальше, чтоб не сумели сползтись быстро, а потом по ситуации — огонь, серебро, святая вода…

Но пока что у него оставался ещё один противник.

— Я тебя недооценил, — медленно проговорил вампир, похлопывая по ладони рукоятью невесть откуда взявшегося кнута. — Дамы, полежите пока. Нужно поучить плохого пёсика хорошим манерам.

Бьорн оскалился и зарычал. Вэлериу усмехнулся — и ударил.

Этот враг был куда опытнее. Бьорн в удовольствием перекусил бы его пополам, но взмахи кнута заставляли держаться на расстоянии: сплетёная из множества тонких кожаных полосок коса то удлиннялась по воле хозяина, то выпускала металлические шипы, то раскалялась докрасна. Приходилось уворачиваться, прыгать, перекатываться, не давать загнать себя на узкую дорожку между кустами и надгробиями, а ещё нельзя было забывать о том, что за спиной — Беттина и Хелен.

Пока ещё удавалось быть быстрее, но Бьорн понимал, что это ненадолго — клятым шипам уже удалось пару раз до него дотянуться. Хвала богам, что волчий мех был густым и плотным, доберману бы разодрало шкуру до крови, а он пока отделался лишь несколькими клочьями шерсти. А вот вампир почти не сходил с места, да и вряд ли эта падаль способна устать, только проголодаться.

Нужно прорываться, нужно атаковать самому, пока есть силы. Припасть к земле, уворачиваясь от тлеющего кончика кнута. Тут же броситься влево, оттолкнуться от удачно подвернувшейся статуи — когти оставляют царапины на камне. Вперёд и вправо — кнут щёлкает вхолостую, выбивая фонтанчик снега вперемешку с искрами. Перекатиться, рвануться, прыгнуть, враг совсем рядом — и уже ему приходится уворачиваться и отскакивать, вот сейчас, ещё немного…

Кнут захлестнул шею и словно живой намотался в несколько витков. Бьорна дёрнуло на середине прыжка и опрокинуло на бок. Он тут же упёрся лапами в землю, не давая вампиру подтянуть себя поближе, и попытался вскочить, но вышло лишь перевернуться на брюхо — клятая верёвка налилась тяжестью и потянула вниз, не давая поднять голову. Шипы вцепились в мех, царапая кожу, запах палёной шерсти коснулся ноздрей, от боли потемнело в глазах, горло сдавило так, что он едва не задохнулся. Не скулить получалось с большим трудом, он попытался дотянуться до кнута зубами, но вышло лишь поцарапать нос о шип.

— Хорошие собачки, — усмехнулся вампир, — должны гулять на поводке и в ошейнике.

Дыхания едва хватило на сдавленное рычание. Бьорн попытался рвануться вперёд, надеясь успеть перекусить кнут, когда тот провиснет, но вампир был начеку, и он