Никон (сборник) - Владислав Бахревский

– Беду отвел Господь Бог, выбрав меня проводником воли своей. Я раскрыл татарскую засаду. В награду игумен оставил меня в монастыре и велел обучить валашскому, польскому и турскому языкам.

– Это же было потом? – У монаха заблестели глаза: он завидовал. Вся его жизнь прошла в Москве, ничего, кроме Москвы да окрестных монастырей, он не видывал, а хотелось бы…

– Потом я служил молдавскому господарю Василию, – ответил Георгий, – был при сыне гетмана Хмельницкого Тимофее. Сидел в турском плену, был на каторге гребцом. Из плена нас вызволили венецианцы. Из Венеции я попал в Англию, а из Англии с купцами вернулся на родную землю.

– Был ли ты в Риме?

– Был.

– Крестился ли в папежскую веру?

– Нет. Я православию не изменял.

– Кнута тебе или на дыбу?

Георгий не ответил в первый раз.

– Кнута тебе или на дыбу? – переспросил монах.

«Будут пыткой проверять слова, не обманул ли?» И Георгий ответил твердо:

– Дыбу.

Монах засмеялся.

– Крестьянский сын, а гордость у тебя дворянская. Пять плетей ему.

Били и после каждого удара спрашивали:

– Крестился ли в папежскую веру?

– Нет! – твердил Георгий.

Опять поставили перед монахом. Тот вдруг потянулся к Георгию и спросил:

– Много ли у тебя денег, драгоман, и где ты их прячешь?

– Деньги у каждого человека есть. А где они, про то сам знаю.

Монах помрачнел.

– А в Турции басурманился? – спросил он свою жертву.

– Нет.

– Десять плетей!

Бросили на пол, били и опять поставили перед монахом.

– Я могу тебя спросить, принимал ли ты английскую худую веру, но пока спрашиваю: есть ли у тебя деньги и где ты их прячешь?

– Вере православной не изменял, – ответил Георгий. – Деньги у меня есть, я покажу тебе, где они спрятаны.

– Ты умный человек! – восхитился монах. – Никакое золото того не стоит, чтобы страдать из-за него… Увести! Кафтан здесь оставь, хорош больно. Крест покажи!

Георгий побледнел, но монах презрительно скривился.

– Царский переводчик, а крест носишь медный!

Темницей Георгию стала тесная круглая каменная башня.

Вошел он в башню и забылся, то ли от плетей, то ли от усталости.

Не слыхал, как на него цепи надевали, не слыхал, как замок на двери закрывали. Сколько в забытьи был, неизвестно, только почувствовал, кто-то его по голове поглаживает.

– Кто ты есть, человек?

– Невиновный, – ответил Георгий.

– Молоденький, по голосу-то…

– Скажи мне, сколько нас в башне? Бывает ли здесь свет?

– Теперь нас тут ты да я. Здесь бывает первый луч солнца, только небо в наше время кромешное все больше тучами закрыто.

– Ты, я вижу, старый сиделец. А кто я, долго сказывать. Скоро за мной придут. Я обещал на пытке открыть свой клад с деньгами.

– Червяк! – гаркнуло из темноты, загремели в бешенстве цепи, засипели простуженные мехи легких. Ни слова больше.

Стало тихо в башне, так тихо, что сделались слышны свистящие скорые звуки.

– Ты слышишь? – спросил старожил башни.

– Нет! – ответил Георгий.

– Как же ты не слышишь? – изумился старожил. – Это лучший изо всех звуков, какие я слышал здесь за двадцать лет сидения! Это пилят железо! Погоди, да ведь звук идет из твоего угла. Это ты пилишь? Ты пилишь цепи, но откуда у тебя пила?

Георгий улыбнулся и погладил свой невзрачный медный крест.

– Прости, что обидел тебя, – сказал старый узник, – ты – молодец. Взялся за дело сразу, пока не ослаб. Только отсюда не сбежишь.

И вдруг старожил услышал голос совсем рядом:

– Где твоя цепь?

– Ты успел перепилить свою?

– Я купил пилу в Англии. Пили, я осмотрю дверь.

– Отсюда нельзя убежать, – сказал узник, но пила уже свистела вовсю.

Георгий ощупал руками дверь и вернулся к товарищу.

– Владеешь ли ты оружием?

– Я из тех, кто хаживает на свободе с кистенем.

– Думаю, монах придет с одним стражником. Зачем ему много свидетелей? Ты встанешь за дверью и убьешь стражника.

– Чем? Стражники откормлены, как быки.

– Вот этим.

Георгий положил в руки узнику крест.

– Крестом?!

– Ты боишься прогневить Бога?

– Легковат твой крест для нашего дела.

– Зато остр, как турецкая сабля. Пощупай.

Щелкнула пружинка, из креста выскочило тонкое стальное жало.

– Ого! – только и сказал старый узник.

Звякнула упавшая на пол цепь. Человек встал, потянулся. Пошел вдоль стены.

– Даже за эти свободные шаги я открою тебе тайну своего клада.

– Зачем он мне?

– Пригодится. Кто знает, быть ли нам живу обоим? Слушай. Есть в рязанской земле деревня Можары. В пяти верстах, в бору – ключ. Веселым зовут. Вынь камни, раскопай и найдешь клад. Там все, что собрал для великого дела.

– Для какого?

– Я собирал деньги и драгоценности, чтоб ударить на бояр, чтоб поставить на Москве царя, который был бы люб всей России, чтоб правил без обид, чтоб служилые люди служили, а не воровали.

– Кто же ты?

– Разбойник Кудеяр.

– Тихо, Кудеяр. Слышишь?

– Шаги?

– Готовься к схватке. Бог да поможет нам.

– Помереть в бою – дело не последнее, веселое.

Разошлись по местам.

Заскрипел ключ. Дверь отворилась. В башню вошла свеча. Монах спросил:

– Ну как, царев переводчик, жив?

– Жив.

– Готов показать то, что обещал на пытке? А коль не готов, мы клещи принесли…

– Готов.

– Сними с него цепь! – приказал монах стражу.

Страж вошел в башню, поставил к стене бердыш, и тут рот ему зажала рука, а сам он стал валиться навзничь.

Монах, не понимая, в чем дело, приподнял свечу выше, но Георгий ударил его под колени, свалил и хрястнул цепью по голове. И случилось то, чего надо было ждать, но они не ждали. В башню на шум вбежал третий, стражник. Кудеяр метнулся к бердышу, они ударили друг друга враз. И оба упали. Георгий подбежал к врагу, добил, приподнял Кудеяра.

– Конец, – прохрипел тот. – Я его в сердце, а он меня – в живот.

– Я тебя вытащу!

– Не вытащишь. Наружную охрану не обмануть… Слушай! Теперь Кудеяр – ты! Это имя на Руси не умирает. Пока есть бояре, должен жить и Кудеяр. Чтоб знали – на них тоже есть управа… Заклинаю тебя. Клянись, что принимаешь имя! Клянись на своем кресте!

– Клянусь. – Георгий поцеловал крест. – Отныне нет драгомана Георгия. Отныне имя мое – Кудеяр!

– Беги, – прошептал Кудеяр, – я отвлеку стражу.

Новый Кудеяр стащил с монаха-палача сутану, вырядился и, держа наготове свой крест, шагнул из башни.

Его привели в темницу с завязанными глазами. Он не знал, где он.

Из башни наверх вела лестница. Георгий сделал несколько шагов и увидал в проеме кусочек звездного неба.

– Слава Богу! Ночь еще не миновала.

Стрелец дремлет, опершись на бердыш. Шагнул на последнюю ступеньку. И тут внизу страшно застонал человек. Это бывший Кудеяр, одолевая боль, поднимался по ступеням к воздуху, к небу, к звездам, к свободе.