Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

нацистской угрозы готов был заключить союз со своим непримиримым и коварным врагом – с Советской Россией, то есть с самим дьяволом.

Но ни Гитлер, ни Гесс всей силы мстительного волевого настроя и непримиримости Черчилля еще не представляли. Зато им было известно, что в английских правящих кругах было немало влиятельных политиков, готовых пойти на примирение с Гитлером на не слишком унизительных условиях. Практически в канун вынужденного нападения на СССР (оно состоялось через полтора месяца после полета Гесса), надо было прояснить до конца, есть ли шанс вывести Англию из войны до начала схватки не на жизнь, а на смерть с Советским Союзом. И тут Гесс, настоящий немецкий идеалист – в лучшем смысле этого слова идеалист, то есть в смысле верности своему идеалу, устраивающему, правда только арийцев – немцев, доложил своему другу и фюреру Гитлеру о готовности в интересах Германии рискнуть своей судьбой и тайно, совершенно одному, перелететь в Шотландию и там, через знакомого ему герцога Гамильтона добиться встречи с Черчиллем и провести с ним неотложные переговоры. Гесс действительно рисковал многим. Он должен был перелететь в истребителе через море и линию противовоздушной обороны Англии, что само по себе было потенциально опасно. Не многие вожди со времен Александра Македонского готовы были совершать такие поступки. Кроме того, после приземления в Англии он рисковал быть убитым, нарвавшись на какой-нибудь нервный или совсем неотесанный патруль. А еще, он рисковал попасть в длительный плен в случае, если Черчилль не согласится с германскими предложениями мира.

Наконец – и это немаловажно! – Гесс рисковал своей репутацией и честью в глазах «товарищей по партии и борьбе» в случае провала своей миссии, когда фюрер вынужден будет объяснить попытку Гесса договориться с англичанами его личной и несанкционированной инициативой или предательством или сумасшествием или чем-то еще, что ляжет на имени Гесса несмываемым позорным пятном. Такого не пожелает себе никакой идеалист. Но судьбы родины важнее всего! – таков был смысл в высшей степени неординарного для человека такого ранга поступка Рудольфа Гесса. И необходимое мужество и отвагу он проявил.

А дальше все для Гесса пошло как в плохой пьесе. Контактировать с политиками, склонными к заключению мира с Германией, Черчилль и его непримиримое к немцам окружение Гессу не дали. Его надежды на то, что герцог Гамильтон устроит ему аудиенцию у английского короля, не оправдались. Ему пришлось излагать германские предложения и аргументы не самым важным лицам, поскольку самые важные не пожелали с ним говорить. И с основной своей сверхтрудной задачей Гесс также не справился. Он не смог вразумительно объяснить Черчиллю, почему Британии не опасно (и даже полезно) пропустить немецкие войска через Индию в Тибет и, тем более, допустить немецкое переселение из Европы в Тибет. Само предназначение операции по переселению нескольких десятков миллионов человек из благоустроенной Европы в почти пустынную Центральную Азию выглядело для постороннего, не загруженного мистическими представлениями ума, очень странно и даже дико. Спасти целый народ «увозом» с Земли, из Тибета, на Луну, родину арийских предков, на космических аппаратах лунных пришельцев, специально присланных за спасающимися от гибели ариями? Это больше смахивало на бред сумасшедшего.

Видя, что ему не верят ни на грош, Гесс наверняка взывал к трезвым британским политикам, чтобы они обратились к своим востоковедам-тибетологам (кстати, лучшим в мире, сам Хаусхофер тоже, безусловно, учился по их трудам), чтобы они подтвердили: да, есть такое предсказание о гибели мира через четыре с половиной миллиарда лет после его создания (а Земля как раз примерно столько времени и существует); да, есть древние легенды, что арии прилетели на Землю с Луны и высадились в Тибете; да, в эзотерических учениях Востока указывается возможность прилета спасателей с Луны за потомками древних ариев на то же место, в Тибет.

У Михаила не было сомнений, что Черчилль пожелал узнать мнение английских тибетологов и индологов относительно аргументации Гесса. Востоковеды наверняка подтвердили, что и древние легенды, и предсказания такого рода в тибетской и индийской традиции действительно есть. Но как их подтверждение могло повлиять на реальную политику? Ведь Черчиллю на основе древних легенд чужих (и чуждых по ментальности) народов предлагалось без боя пропустить лютого врага, который в это самое время безжалостно громит с воздуха британские города и топит в Атлантике транспорты, снабжающие Англию совершенно необходимыми для жизни продуктами питания и промышленным сырьем, в самую ценную, богатую и нужную колонию Соединенного королевства – настоящую жемчужину в его короне – и это якобы для того, чтобы немцы тут же убрались из благодатной Индии в не имеющий почти никакой ценности Тибет?!

Да если бы Черчилль смог в это поверить, а затем принять предлагаемые Гессом важнейшие, воистину судьбоносные решения для Англии и всей ее империи, разве его, а не Гесса, следовало бы сразу упечь в психиатрическую больницу?

Сэр Уинстон Черчилль среди политиков – реалистов был, пожалуй, трезвее всех и притом дальновидней многих. И он сделал то единственное, что должен был сделать – приказал считать Гесса военнопленным, чью судьбу как военного преступника и ближайшего соратника Гитлера будут решать союзнические народы после победы в войне. Черчилль подготовил письменный текст своего публичного заявления по поводу появления Гесса на Британских островах. Оно было на удивление объективистским и честным. Очевидно, именно поэтому, дабы не дать немцам извлечь никакой выгоды из миссии Гесса, Иден и другие ближайшие сотрудники уговорили Черчилля не делать его. В книге Питера Пэдфилда «Секретная миссия Гесса» ничего не говорилось ни об эзотерических, ни о стратегических аспектах немецких предложений. Однако Михаил нашел одно место в исследовании Пэдфилда, в котором тот честно приводит, но никак не берется объяснить – а именно одну заметку от руки на проекте Черчиллевского заявления: «Он [Гесс] сделал также другие заявления, раскрывать, которые не в общественных интересах». Как полагал Михаил, одно сделанное Гессом заявление наверняка сводилось к предложению объединенными немецко-британскими силами сокрушить и уничтожить ненавистный обеим сторонам большевизм заодно с Советским Союзом. Другое касалось сотрудничества Великобритании и Германии в перемещении Германского народа и государства в Тибет с целью спасения их от предстоящей вскоре пангеокатастрофы.

Почему заявление об этих двух вопросах было сочтено за благо не называть? Возможность, даже чисто теоретическая идея создания немецко-британского блока, то есть фактическое присоединение Лондона к оси Берлин-Рим-Токио, могла очень сильно не понравиться Москве. А не в интересах Черчилля было в данный момент напрягать отношения со Сталиным. Черчилль был уже полностью в курсе дела, что Сталин очень скоро собирается внезапно вонзить нож в спину гитлеровской Германии (и против этого Черчилль ничего не имел, наоборот, в том крайне опасном положении, в котором оказалась тогда Великобритания, это могло его только обрадовать), равно как и в курсе того, что Гитлер собирается еще раньше в превентивном порядке напасть на Советский Союз (и это тоже было для Великобритании совсем неплохо, лишь бы Сталин подольше продержался, а не скис после первых же ударов – в таком случае у Гитлера уже не было бы сил, достаточных для вторжения на Британские острова, да и ненавистному большевизму тоже не поздоровилось бы). Словом, ради предстоящей (непременно предстоящей!) англо-советской, возможно советско-англо-американской, антигитлеровской коалиции, лучше было данную тему даже не упоминать.

О мистических устремлениях в Тибет «бесноватого фюрера» с целью вывоза громадного народа с Земли на другую планету, даже ближайшую, тоже не стоило говорить всерьез. Признать Тибет целью фашистской экспансии с точки зрения британской пропаганды было бы серьезной ошибкой. Кто из людей в здравом уме сможет поверить, что Лондон, Ковентри, Глазго немцы бомбят ради получения доступа к Тибету, да еще и за тем, чтобы ОТТУДА улететь на Луну? Никаких сил не хватит объяснять, что, к чему и как надо понимать в подобном вымысле, точнее – бреду. Человека, незнакомого с тайными знаниями, с мистикой, оккультизмом, прарелигией, надо годами учить, чтобы он что-то понял и усвоил. В военное время это невозможно. Поэтому жизненной необходимостью для усиления сопротивления гитлеровской агрессии надо было утверждать совсем другое: цель Гитлера – овладеть Британией и превратить ее гордый народ в рабов варваров – гуннов, швабов и прочих германцев. Следовательно, потому и о предложениях Гесса на этот счет лучше было промолчать.

Меньше чем через полтора месяца после прилета Гесса в Шотландию Гитлер совершил превентивное нападение на Советский Союз, смешав все стратегические завоевательские планы «гениального» Сталина. Немцы быстро захватили почти все приграничное пространство от Черного до Баренцева моря (если быть точными, устоял на всем гигантском протяжении советской границы только ОДИН пограничный столб – кажется, на полуострове Рыбачий в Заполярье). Дальше следовало определиться с направлениями основных проникающих ударов вглубь советской территории. Гитлер без колебаний указал главное для него – через