Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина

она спросит: «зачем ты скрывал от меня?»

Они долго сидели вдвоем. Со стороны дворца доносились разные звуки, потянуло чем-то вкусным; слуга, искавший Ласоро, показался вдали и остановился на расстоянии, почтительно дожидаясь своего господина.

– Вот так становиться императором: всё свободное время – это пара минут по утрам.

Ласоро засмеялся на замечание друга и, подхватив полотенце, встал.

– Я останусь, немного поплаваю, – сказал врач. – Могу себе позволить: я не император!

Освежённый купанием, Игорь шёл по дворцу, улыбаясь чему-то в себе, когда почувствовал взгляд: тёплый и нежный. Он поднял голову. Юсан-Аминах, в светлом утреннем платье, стояла неподалёку и смотрела на него.

– Вы вернулись! – обрадовался он и, не скрывая восхищения, подошёл ближе.

– Я вернулась и привезла всю свою свиту!

«Что ты хочешь сказать? Ах ты, лукавая женщина, ты всё знаешь и поэтому не смотришь в мою сторону за обедом!»

– И этому я очень рад, – сказал он, нарочно делая ударение на «этому». – Как вы отдохнули?

– Не отдохнула: там не намного легче, такая же духота. Лишь по ночам свежее…

– Дети скучали без вас.

Она промолчала. «А вы?» – говорил её взгляд.

«Ну нет, ни за что не скажу, что тебя мне тоже не хватало», – он улыбнулся, спросил:

– Вы приехали ночью?

– Да. Ехать днём по пустыне невозможно!

– Это так.

– Ну, а как вы провели это время?

– Работал, общался с Ласоро.

– А иногда купались по утрам…

Она протянула руку и потрогала его не вполне просохшие волосы. Жест был смелым и нежным. Казалось, она сама испугалась и сделала шаг назад. Но Игорь, едва ли поняв, как это случилось, вдруг склонился и страстно прижался к её губам. Поцелуй оказался коротким и сильным. Она растерялась, секунду не знала, что сказать…

– Ты… Вы…

Повернулась и убежала.

Он прижался к стене. «Что это со мной? Как будто бросило к ней. Так бесконтрольно…» Её шаги удалялись. «Пойти извиниться? Нет. Ещё хуже… Ах ты, двоеженец. Влюблён здесь и, кажется, влюблён там…»

Ночью, едва дождавшись свою незнакомку, принялся целовать так страстно, что та не успевала отвечать. «Что с тобой?» – безмолвно спросила. «Сам не знаю. Сошёл с ума». А потом, лёжа рядом, сказал:

– Хватит тайн.

Она молчала.

– Я не смогу так – постоянно. Я – живой человек. И ты нужна мне живая, а не молчащая, как…

Она потянулась, чтобы встать. Он отпустил её руку.

– По крайней мере, напиши, если не можешь сказать…

Дверь беззвучно закрылась. Он застонал…

А рано утром нашёл записку. Вернее – письмо, которое от волнения долго не мог прочитать. «Нет, так не пойдёт. Я должен понять каждое слово». И, умывшись, направился к Ласоро.

Император уже не спал. Надел халат и взял письмо. В первое мгновение взгляд его изменился, но он не подал и виду, лишь коротко и быстро посмотрел на врача.

– Эта женщина пишет, что любит тебя давно и безгранично.

Игорь внимательно слушал.

– Но есть обстоятельства, которые мешают ей открыться… Открыться? Между вами какая-то тайна?

– Читай, читай.

– Просит тебя не отталкивать её. Далее следуют несколько очень интимных фраз…

– Это можешь пропустить.

– И в заключение обещает, что это не продлится долго.

Ласоро отдал письмо и внимательно посмотрел на друга. «Не хочешь ли ты мне что-то объяснить?» – говорил его взгляд. Игорь понял.

– Не сейчас, Ласоро. Мне и самому тут далеко не всё понятно.

– Что же непонятного, если она тебя любит? Впрочем, – он тут же осёкся, – у меня почти нет опыта в этой области.

– А мне и опыт не может помочь…

Игорь шёл обратно. «Гастан и Ронель, влюблённый Ласоро, а теперь вот – я, и неизвестно, чем это кончится. Она может испугаться и больше никогда не прийти…»

За обедом, почти не поднимая глаз, он быстро закончил своё блюдо и хотел встать, но слуга, почтительно склонившись над ним, прошептал:

– Погодите, господин, император ещё за столом.

– Извинитесь перед ним, меня ждут больные.

И, стараясь не привлекать внимания, вышел из зала. Он не прошёл и половины коридора, как голос Ласоро позвал его:

– Игорь!

– Да?

– Нам нужно поговорить…

Отошли в сторону.

– Что происходит между тобой и моей мамой? – спокойно, без предисловий спросил Ласоро.

– Всё было в порядке. До вчерашнего дня.

– И что же случилось?

– Тебе сказать напрямую?

– Если можешь.

– Я её поцеловал.

Лас улыбнулся:

– А она?

– Убежала.

– И что это было?

– Сам не пойму.

– Она тебе нравится?

– Давно.

– Давно и безгранично?

– Просто давно.

– Так сделай предложение.

– Кому? Императрице?! Ты с ума сошёл!

– Ты сам учил меня не делать различий.

– Учил. А сейчас вот – не могу.

– Может быть, мне поговорить с ней?

– Ласоро! Остановись. Дай, я сам во всём разберусь. И потом, почему ты думаешь, что она не откажет? Ведь я – всего лишь врач!

Император молчал. Он вспомнил письмо и почерк. С детства знакомый ему почерк…

– Ты помогаешь нам, – сказал негромко, – и не даешь помочь себе самому.

…Он ждал три ночи, а потом, понимая, что она не придёт, закрыл дверь на ключ и перешёл пространство.

Бродил по улицам, по знакомым паркам, дышал воздухом своей планеты и понемногу успокаивался. «Я сам виноват, нужно было настоять на полной открытости в первую же ночь. Нелепые тайны… Может быть, забрать детей и переселиться обратно? Устроиться на работу, начать оперировать. Это – их мир по праву. А так же – мой. Дом больше не вселяет в меня ужас, можно жить и здесь…»

А потом, вдруг поняв причину, усмехнулся: «Я бегу: от неё, от того, что она не вернётся; бегу от боли, которую это мне причиняет, и от невозможности что-то изменить».

Возвращался спокойно, решив, что ни бежать, ни прятаться больше не станет. А станет просто жить…

– Уже всё свершилось.

– Да. Но врач пока не знает того.

– Я мог бы вмешаться…

– Не нужно, не торопите события. Пусть всё случится в свое время.

– Как красиво предначертанное изменило свой лик! Смерть отступила, а на её место пришла жизнь.

– В его судьбе ещё не раз смерть переплетётся с жизнью…

– Я буду рядом.

– Как всегда: оберегать, защищать. В пространстве много миров, и врач не остановится на этом, крылья понесут его дальше. Но дом, истинный дом его – здесь, и врач это знает…

В конце лета выдалась особенно жаркая неделя. Дворец задыхался: настежь распахнутые окна, влажные занавеси, и всё равно духота.

Зайдя утром в детскую, Игорь увидел, что, несмотря на привычный час, Юсан-Аминах здесь