Солнце бессонных - Юлия Колесникова

Спустя несколько минут ко мне присоединился Калеб. Он ласково обнял меня, и мне стало все равно, что он так долго со мной не говорил. Его глаза, потемневшие за те две недели, что мы провели вместе, не утратили яркости. И даже теперь я смогла рассмотреть в них те вспыхивающие искорки, по которым различала, что он хочет меня поцеловать.

Совершенно легкий подразнивающий поцелуй перешел в бурное проявление наших чувств. Мы так долго сдерживались и старались держать дистанцию в последнее время, что теперь я просто потеряла над собой контроль.

Когда мы оказались в спальне Калеба, я даже и не подумала останавливаться, он тоже. Калеб прежде ко мне не прикасался, так как сегодня. Его рука мягко прошлась по моей груди, а мне показалось, что в комнате в этот миг засветилось сотни лампочек.

Забыв, насколько близка опасность, я прогнулась навстречу его ищущим рукам, но простонав, он отстранился и сел ко мне спиной.

— Калеб? — от разочарования и напряжения мой голос дрожал.

— Прости меня, — хрипло произнес он. — Ты же понимаешь,…нам нужно сдерживаться…и это очень трудно…

Я коснулась рукой его спины, и его тело откликнулось на это прикосновение. Он хотел меня, мы оба это знали. Но он был прав, все это так рискованно, и не допустимо.

— Больше ничего не будет, — уверено сказала я, чтобы изгнать из его сердца чувство вины. Мне было больно видеть, как он страдает. — Мы потерпим, и со временем все измениться.

— Не успокаивай меня, я действительно виноват. Все контролировать должен я, а не ты, моя хрупка маленькая девочка.

— Думаю, наша бесконтрольность о многом говорит, — я лукаво улыбнулась.

Калеб лег рядом на диван, но нас разделало достаточно расстояния, что я могла протянуть руку.

— Что после рисования тебе меня лучше не видеть, ты тогда слишком…страстен.

Калеб мягко рассмеялся, словно я сказала какую-то шутку. А раз он не был зол, все в порядке.

Я смогла еще доесть разогретую мной еду, и только потом Калеб проводил меня к машине. Со мной он не поехал, так как сегодня была ночь охоты, и на нее идут все. Ему же хотелось еще приготовиться, и не мелькать лишний раз около моего дома.

Следя за дорогой, я невольно вспоминала все, что между нами было, и сравнивала с теми короткими объятиями и поцелуями, что были у меня когда-то с моими парнями. Они не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала рядом с Калебом, и тем как его руки прикасались ко мне.

Как же все изменилось.

Я решилась позвонить Ричарду и немного рассказать ему о нас с Калебом. Он знал уже многое из рассказов родителей, и все больше жаждал познакомиться с возлюбленным сестры, но и он, и я, и даже родители знали — только не в этом году. Мизери уже намного лучше реагировала на людей. Но не настолько чтобы тащить ее в город полный свежей крови. В данный момент в ее теле шло умирание плоти, и она должна была чувствовать себя не лучше, чем я во времена первой тошноты.

Меня охватила тревога, я понимала, со мной будет то же самое, когда и я решусь измениться. И значит, на долгое время нужно будет уехать от родителей, детей, друзей, но это ничтожная плата, особенно если любимый будет рядом.

Еще никогда ранее я не была так уверена в себе и своем выборе.

Глава 18. Ночная прогулка

Эмили Дикинсон

Когда уходит ночь.

В преддверии рассвета.

Сон можно превозмочь,

И получить ответы.

Не упусти момент,

Сосредоточь внимание.

С небес прольется Свет,

Заполнив ожидание.

Как тонкий волосок

Бывает промежуток.

Боль просверлит висок,

И станет не до шуток.

Но сумрачный вопрос

Внезапно станет ясен.

Так будто ты дорос

До Бога в одночасье.

Эмили Дикинсон

Любимые не могут умереть.

Любовь в себя вмещает Вечность.

Божественную бесконечность.

Ей просто неизвестна смерть.

Влюбленность — это Жизни шанс.

Как семя, брошенное в землю,

Где цвет и плод незримо дремлют —

Любви Божественный запас.

Нам так и не удалось ни одной ночи провести вдвоем. Ночь охоты, в которую мы планировали быть вместе, Калеб разделил с моими родителями и Гремом. Я же промучилась ночными кошмарами. Мне снился Дрю, и его намерения относительно меня были недобрыми. То он снился мне страшным красноглазым чудовищем, то разгневанным Бредом, его братом. В любом случае следующий день в школе был мучительным. Я не могла сосредоточиться и чуть ли не засыпала на каждом уроке.

Немного приободрившись на английском, так как мое эссе было лучшим, я с тревогой в сердце шла на физику. Но вот чудо, Дрю, которого не было на предыдущих уроках, так и не появился. Оливье в школе тоже не было, и честно говоря, я посчитала это хорошим знаком. Я не казалась себе злой или противной, только потому, что заставила семью Оливье, наконец, что-то предпринимать. Шизофреники, а особенно неконтролируемые, как Дрю, очень опасны. Спасибо за информацию Интернету!

Никто кроме меня не заметил их отсутствия, и Калеб тоже, вчера я так и забыла ему рассказать о Дрю. А сегодня на это не было времени.

Он поймал меня после последнего урока, и, заведя в укромный угол, не отпускал, пока вдоволь не нацеловался. Мне его поведение показалось ребячеством. Но я не протестовала. И только после объяснил, для чего рискует нашей тайной.

— Сегодня мы не увидимся. Мне нужно разобраться с одной важной вещью.

— Что за вещь? — ревниво спросила я, видя, как глаза Калеба при этом весело замерцали. — То есть, как зовут эту вещь?

— Лари.

— Надеюсь, ты не собираешься…

Я хотела сказать убить его, но так и не смогла продолжить, при этом смех в глазах Калеба померк.

— Нет, просто проведу с ним разъяснительные работы, о том, как нужно вести себя с порядочной девушкой.

Я удивленно опустила рюкзак на пол. Машинально поправив ворот его куртки, я не знала, как спросить интересующие меня моменты.

— Неужели тебя Ева попросила?

Мне просто не верилось. Это было бы так не похоже на нее. Сегодня она даже отказалась обсуждать вчерашнее, и тут, я узнаю, что Калеб решил заняться Лари.

— Да нет, — отозвался Калеб, — не поверишь, отец меня попросил. Он сказал, что не сдержится и точно по стене размажет молодчика. Заметь, это его слова.

Я могла поверить. Грем на деле оказался намного несдержаннее сына, чье хладнокровие иногда меня пугало. Только с чего это вдруг Грем встал на защиту Евы?