Циклы 'Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

в которое невольно упирается взгляд каждого пассажира, как только он занимает место в этом гнездышке, обычно подается текущая информация, связанная с полетом: где мы, что мы, когда и куда именно намерены прибыть – и так далее. И вот сейчас на матовой пластинке светилось:

«Узел смены курса. Пассажиров убедительно просят не покидать капсул, поскольку пребывание здесь весьма кратковременно и разгон возобновится без дополнительного предупреждения и на повышенных ускорениях».

В этом ничего необычного не было. Я имею в виду предупреждение. Находясь в прыжке, иными словами – в сопространстве, ни один корабль не может маневрировать, курс там – прямая и только прямая, без всяких посторонних влияний, поскольку ни гравитация, ни другие известные нам поля в этих дименсиях хождения не имеют, что же касается неизвестных, то они нас не трогают и мы их тоже – если только не считать тех силовых линий, которыми сопространство пронизано и по которым там только и можно перемещаться. Так что курс любого корабля состоит из нескольких частей, поскольку его приходится создавать из отрезков этих силовых линий, от двух до – уж не помню, сколько таких отрезков насчитывали самые сложные и оттого не любимые капитанами маршруты. Так или иначе, для перехода с одной линии на другую необходимо оказаться в точке, называемой «узлом», и там, находясь в неподвижности (так принято говорить; сам я никогда не понимал, относительно чего мы там были или не были неподвижны, но звездоплавание – не моя специальность) и лишь поворачиваясь вокруг своих осей, продольной и поперечной (или килевой и бортовой, как любят говорить самые юные и форсистые мичманы), настраиваться на линию нужного направления и разгоняться снова. У опытных шкиперов с хорошо отлаженной автоматикой это занимало минуту-другую; пассажиры по большей части и вовсе ничего не замечали, предпочитая все время полета отсыпаться в капсулах за былые недосыпы и в предвидении предстоящих, тем более что судовые компании предоставляли пользователям неплохие подборки снов. Ну ладно, я не спал, но что же послужило причиной возникшего внезапно беспокойства?

Понадобилось на миг сосредоточиться, чтобы понять: часы!

Я имею в виду те часы, что видны были в капсуле на том же табло и показывали два времени: собственно часы – конвенционные дату и время, и секундомер, отмерявший только время выполняемого в этот миг маневра, а когда маневров не было, на этой шкале виднелись одни нули. Так вот, сейчас секундомер работал и – если только он не перебрал лишнего накануне, во что я никак не мог поверить, – недвусмысленно показывал, что вместо обычных двух, от силы трех минут «Стриж» висел в узле все десять, и уже вприпрыжку бежали секунды одиннадцатой.

И тут мое терпение, самому мне казавшееся бесконечным, окончательно иссякло, и показалось его сухое дно.

Ну, на то у него были основания. Все, ну буквально все на свете сговорилось задержать мое возвращение домой как раз тогда, когда мне так хотелось оказаться там, как еще никогда в жизни. Никому не нужный отчет. Чертовы капризы владельцев ВВ. И даже тут, в Просторе, они настигли меня – и заставили корабль терять время. Пусть бы они теряли свое время, меня это не тронуло бы; но они расходовали, крали, теряли МОЁ!

Ну ладно, недоноски. Держитесь. Я разъярен. Я страшен!

Не желая терять более ни мгновения, я отпер капсулу. Откинул крышку. Ступил на палубу. И направился прямиком в рубку. Никто не смог остановить меня; вернее – не смог бы, если бы попытался. Но никто и не пробовал: пассажиры спали, а команда располагалась по своим местам.

Перед самым входом в запретное для любого пассажира корабельное святилище я все же умерил шаг: мне не хотелось, чтобы мое вторжение – окажись оно слишком стремительным – было принято за бунт на корабле. Я не желал бунтовать. Я просто хотел домой! И имел на это все права!

Но, похоже, войди я даже с шумом и грохотом, на это никто не обратил бы серьезного внимания. Потому что все оно было отдано тому, что рисовалось на обширном ходовом экране – чуть повыше пульта. А те частицы внимания, какие еще оставались у пятерых занимавших свои места судоводителей, были разбросаны по приборам. И второй пилот справа за пультом негромко, но четко произносил в миг моего появления:

– Плюс восемнадцать – девять. Семнадцать – девять. Семнадцать – восемь. Шестнадцать – восемь…

– Нет, ты посмотри, что он делает!

Этот едва ли не вопль был исторгнут из шкиперских уст не отсчетом штурмана, но тем, что каждый из них, – а также и я – мог видеть и действительно видел на экране.

То был не более и не менее как военный корабль. Украшенный всеми знаками и символами Военного Космофлота Федерации.

Он находился почти точно на курсе «Стрижа». А поскольку наше транспортное средство продолжало медленно доворачиваться до места, а улиткой ползущая по координатной сетке силовых линий красная фигурка «Стрижа» соответственно приближалась к белому кружку со стрелкой на этой же сетке, означавшему именно то место и направление, откуда и куда нам и предстояло разогнаться для выхода на второй (и последний) маршрутный отрезок, то получалось так, что крейсер, в свою очередь понемногу перемещаясь в том же самом направлении, намеренно или нет создавал препятствие для продолжения «Стрижом» полета.

– Шкипер! – послышалось со стороны крайнего слева поста. – Принят ответ с крейсера.

Ага: проблема, выходит, уже обсуждается. И на том спасибо.

– Огласи.

– «Требуем сообщить миры старта и назначения, состав груза, количество и список пассажиров, а также судовую роль. Капитан».

– Просто «капитан»?! Без имени?

– Именно так.

– Ответь: «Следую Стрела Третья – Теллус, груз генеральный, пассажиров двадцать. Предоставление списков возможно лишь по обоснованному требованию представителя Космобеза. Вторично требую освободить линию для маневра». Подпись моя.

Я подумал, что пришла пора вмешаться.

– Капитан, – проговорил я негромко. Эффект, однако, был таким, как если бы я рявкнул во все горло.

– Вы кто? – Шкипер резко повернулся ко мне. – Пассажир?? Немедленно выйдите вон! Вернитесь в капсулу! Вон отсюда, я сказал!

И, видя, что я не собираюсь тут же выполнять команду, добавил:

– При неповиновении применю оружие!

– Если только крейсер не сделает этого раньше, – ответил я и подчеркнуто медленно повернул голову к экрану.

Потому что я успел уже заметить то, чего они еще просто не могли увидеть: