Предание Темных - Доуз Кейси

– Не просто блины – настоящее волшебство! Запеченные блинчики с творожной начинкой. В детстве я душу была готова за них продать – хмыкнув, она дергает плечом – впрочем, ничего не изменилось. Кроме того, что теперь готовлю их я, а раньше готовила мама.

– Она тебя научила?

– Нет, отец наш, Михай, в перерывах между дровами показывал, как по часовой стрелке мешать при добавлении сахара, и как в обратную сторону при добавлении пряностей – смеется она.

После чего берет одну из бутылочек с какими-то маслами и так же размашистым движением поливает смесь. Несмотря на то, что выглядит это масштабно – на деле в тесто падает не больше пары капель.

Но зрелище завораживающее.

После чего она тянется уже к другим специям, после еще к каким-то, постоянно что-то добавляя, помешивая и делая это так ловко, словно я смотрю какое-то кулинарное шоу. Пальцы мельтешат так быстро-быстро, а ложка взбивает все так ловко.. что кажется, будто в какой-то момент Сандра передумала готовить блины и начала готовить волшебное снадобье, как в Гензель и Гретта.

– Как будто отвар какой месишь, чтобы нас всех отравить – хохочу я и получаю за это щепочку муки в лицо – нет, правда, не хватает только длинного носа, треугольной шляпы и точь в точь ведьма из сказки, а?

Она как-то нервно хихикает:

– Нет.. я точно нет.

Наконец, покончив с тестом (я успеваю лишь украдкой добавить чего-то из пакетика и то неуверена, что сделала этим лучше), Сандра выливает тесто большими кругами на сковородки, но не дает им как следует прожариться. Едва они обретают форму и перестают быть водянистыми (но все еще сырые), она вытаскивает их на тарелку, запихивает туда творог и теперь уже выкладывает эту странность на противень.

– Ты уверена, что знаешь, что делаешь? – с сомнением спрашиваю я.

– Я же сказала – это необычные блины. А запеченные с творогом. Где ты видела, чтобы «запекалось» на сковороде? Надо сунуть их в духовку.

Увидев мой озадаченный вид, она отмахивается:

– Тут все очень сложно, лучше не вникай. Сама не сразу поняла, хотя смекалка у меня что надо.

Наконец, время подходит и Сандра вытаскивает последний противень с румяными, запашистыми блинчиками. Сверху вновь поливает их каким-то ароматным маслом и, сделав жест иллюзиониста при удачном свершении фокуса – говорит:

– Та-дам! Не стоит оваций, господа, пусть и не каждый из вас сможет это повторить.

Я смеюсь, отметив, насколько же Лео с Сандрой похожи. Веселые, юморные, и забавные – когда все отлично. Но едва что-то становится не так, как надо – сомневаться не придется, что они первые кинутся «помахать руками», а не будут стоять и, как кот Леопольд, призывать всех «взяться за руки и жить дружно».

– Что думаешь – разбудим их или возьмем по парочке, а остальные поедим все вместе?

– А не остынут? – сомневаюсь я.

– Остынут они, пока я Илинку добужусь – усмехается Сандра – не знаю, как обстоят дела с Сандрой или Милли, но если будить сестру раньше, чем она сама проснется – то уже и раки на горе свистнут, и ад замерзнет.

(..простишь меня раньше, чем небеса развернуться или ад замерзнет..)

Некстати всплывшее в голове такое же выражение, которое использовал на вечере Грэдиша Влад (до того, как окончательно слетел с катушек), почему-то несколько рассеивает ту беззаботную атмосферу, царящую между нами на кухне.

Я жму плечами:

– Ладно, давай тогда по штуке возьмем.

– Вот и правильно! Тем более, кто готовил, тот пробует первым.

– Ага, чтобы если совсем ужасно – невинные не пострадали.

Мы обе хохочет, и усаживаемся за стол, аккуратно взяв по парочке все еще слишком горячих блинчиков. Начинка так еще и вовсе не успевает остыть, потому мы принимаемся их ковырять:

– Кстати, все хотела сказать – гляжу на Сандру – спасибо, что повозилась вчера с Милли. Да и вообще.. мне кажется, каждый из вас, даже Илинка, уделяет ей больше времени, чем я. Хотя именно я привезла ее сюда, типо развлечься да укрепить наши «братские отношения» – натянуто усмехаюсь – да уж.

– Херня это все – отмахивается Сандра – Милка уже не в том возрасте, когда нужно водить ее за ручку, и когда восхищения можно добиться, только если постоянно перед глазами мельтешить. Наоборот, я бы на твоем месте давала ей больше свободы.

– Ага – закатываю глаза – чтобы, когда домой вернулись, уже мама дала побольше свободы кухонному полотенцу на моей спине.

Она смеется:

– Да блин, как она узнает-то? Ну сама посуди. Просто когда ты прицепилась к ним с Ноэ, ну тогда, на качелях – по-моему вообще лишнее. Во-первых я рядом, и уж точно никто лишних граней не перейдет..

– Просто не надо с ним шушукаться – ворчу я.

– Ну а почему? Скажи – почему, если за «ничего такого» не переходит? Дай ты девчонке отдохнуть, ей же 16, а не 6. Ну пофлиртует она со швейцарским чувачком, ну побежала бы через лес в тот замок, вернулась бы обратно. Будет зато, что вспомнить по приезду. Пусть творит безумства – ты сама разве в 16 лет мечтала круглыми сутками об опеке и запретах?

– Слушай, я за нее ответственна здесь перед мамой и мне проблемы не нужны. Пусть «безумствует» у меня на виду в рамках приличного.

– Какие это тогда безумства?

– Адекватные.

– Но не бывает адекватных безумств!

Заметив мой взгляд, подруга сдается:

– Ладно-ладно.

– Видишь! – всплескиваю руками – даже ты теперь считаешь, что я фиговая сестра.

– Нет, почему. По крайней мере, ты даешь ей хороший пример. Ну, как человека, увлеченного своим делом. Это ведь важно, чтобы работа захватывала с головой, а не чтобы ты просто отсиживал, считая секунды до окончания рабочего дня – Сандра кивает – я ведь такой же чокнутый трудоголик, как и ты, готовый променять каникулы и выходные на интересную работу.

Ну хоть кто-то, не корящий меня за то, что я занялась картинами во время отпуска.

– Правда? А кем ты работаешь?

Но запал Сандры тут же, словно ветром сносит. Улыбка стягивается, она вяло потирает щеку тыльной стороной ладони:

– У меня сейчас с работой не самая приятная ситуация, так что не хотелось бы об этом говорить – ловко поднявшись из-за стола, она вновь игриво хлопает в ладоши – ну уж точно не вспоминать за завтраком, когда у нас такие вкусные блинчики! Кстати, чтобы они быстрее остыли – надо их чем-нибудь полить.. было у нас тут где-то одно вкусное вишневое варенье..

Она тут же стремится к полкам, начиная усиленно перебирать различные баночки – даже сомневаюсь, что в такой скорости толком успевает прочитать, что на них написано.

Я хмурюсь, но ничего не говорю.

Очевидно, что она просто нашла предлог избежать ответа. И я понимаю, если бы тема была щекотливая – типо, есть ли у тебя парень, или как именно померла твоя матушка, или бла-бла-бла. Но что сложного в том, чтобы назвать свою профессию? Никто не просил обстоятельно говорить на эту тему. Можно было так же сказать, например – «врач, но сейчас ситуация там не самая приятная, поэтому давай не будем об этом болтать».

Но нет же.

Учитывая ее обширные познания в юридическом и уголовных делах закрадываются подозрения, кем она подрабатывает. Если бы она была юристом, копом, адвокатом или кем-то, у кого эти знания связаны с профессией – то что здесь такого, сказать об этом? Это очень даже клевая работа.

Но учитывая, как уже не первый раз она таит природу этих знаний, возникает множество вопросов. Потому что настолько хорошо в этом подкованы либо те, кто связаны с законом.. либо те, кто стоит по другую от него сторону.

Я усиленно трясу головой.

Так, все. Кажется дело не в замках и не в людях – а во мне. Даже на пустом месте я пытаюсь совершить «сенсационное разоблачение и открытие», когда надо бы уже сесть на жопу ровно и кушать блинчики. Это все румынская атмосфера – в Америке со мной такого ни разу не происходило.

К этому времени Сандра уже успевает перебрать все верхние полочки, и нагибается к нижним. Берет одну баночку, другую, опускает взгляд еще ниже.. и озадаченно хмурится.