1941. Разгром Западного фронта - Дмитрий Егоров

Так в целом выглядит обстановка в районе к северу и югу от Молодечно, если рассматривать лишь доступные документы из ЦАМО и изданные мемуары. Но ее очень хорошо дополняют, а кое в чем и опровергают, документы войск НКВД. Организованно покинув около 20 часов 23 июня Вильно, в ночь на 24 июня штаб 9-й дивизии вместе с 84-м полком прибыл в Молодечно. На станции чекисты-железнодорожники встретили руководителей силовых наркоматов Литвы, так поспешно покинувших Вильнюс при появлении у города неопознанной колонны бронетанковых войск. Попытки связаться по телеграфу со своим Управлением в Москве никаких результатов не дали, так как Молодечно после неоднократных воздушных налетов был сильно разрушен, проводная связь вышла из строя. Оставив 84-й полк в 15–16 км от Молодечно, В. Н. Истомин выехал в Минск. По пути он встретил заместителя начальника конвойных войск НКВД СССР комбрига Д. П. Онуприенко, который предложил ему вернуться назад. На КП 13-й армии Онуприенко после переговоров с командармом передал ему 84-й ЖДП и прикомандировал управление 9-й дивизии. После этого комдиву разрешено было вновь отправиться в Минск. До Минска полковник добраться не смог из-за бомбежек, но в Борисове связь действовала и переговоры с Москвой состоялись. Начальник Управления генерал-майор Гульев приказал забрать полк из 13-й армии, привести его в порядок и, в зависимости от обстановки, двигаться либо обратно на Вильнюс, либо на Минск, чтобы составить резерв командира 3-й ЖД дивизии войск НКВД. На КП фронта, куда все же удалось попасть Истомину и находившемуся вместе с ним подполковнику Гладченко (предположительно, это зам. командира дивизии), их не приняли и предложили прибыть попозже, когда обстановка разрядится.

В это время 84-й полк согласно приказу по 13-й армии выдвигался на рубеж обороны в районе Ошмян. Как позже доложил комдиву майор И. И. Пияшев, на подходе к Молодечно их встретил член Военного совета армии бригадный комиссар П. С. Фурт, который остановил их и отдал другой приказ — выставить на шоссе заслон и задержать толпы уходящих в тыл военнослужащих. Уже темнело, сдержать напор людского потока не удалось. Вероятно, среди них были и переодетые в нашу форму германские агенты, ибо в «нужный» момент кто-то закричал, что видит сзади немецкие танки, и началась страшная паника. Заслон частью был смят, частью сам поддался стадному инстинкту и бежал вместе со всеми куда глаза глядят. Наступила ночь.

В течение всех дней, предшествующих занятию противником Минска, столица Советской Белоруссии подвергалась ожесточенным воздушным налетам. Сотни фугасных и зажигательных бомб сыпались на предприятия и жилые кварталы, испепеляя цветущий город. Бывший секретарь Плещеницкого райкома КП(б)Б (впоследствии командир партизанского соединения, Герой Советского Союза) Р. Н. Мачульский вспоминал, что, решив глубокой ночью забежать домой, он увидел на южном небосклоне огромное зарево. Потрясенный партиец простоял до утра вместе со своими земляками, глядя на горящий Минск, пока заря не «съела» языки пламени и не остался виден лишь шлейф густого черного дыма.

Части 7-й бригады ПВО, на которую возлагалась задача воздушного прикрытия столицы республики, незадолго до войны получили новую технику, но не успели еще ее освоить, к тому же большая часть личного состава и матчасти находилась на сборах в Крупках. Поэтому к 23 июня на позициях 188-го ЗАП развернулось только 8 зенитных батарей по два орудия. Результаты огня были невысоки: всего 7 уничтоженных самолетов противника за период до 26 июня. 59-я истребительная авиадивизия (командир — Герой Советского Союза полковник Е. Г. Туренко), также предназначенная для ПВО города, находилась в стадии формирования и еще не имела боевой матчасти. Поэтому утром 22 июня генерал И. И. Копец приказал комдиву-43 Г. Н. Захарову прикрыть Минск двумя полками. Захаров выделил 160-й (командир — майор А. И. Костромин) и 163-й (командир — майор Лагутин) авиаполки: 117 исправных И-153 и 56 И-16. Два Ю-88 генерал Захаров лично сбил над Минском в первый же день боев, 23 июня. Уже через два дня германцы не смели летать на Минск без сильного эскорта истребителей. Пилоты 160-го ИАП за несколько дней сбили более 20 самолетов противника. К 10 часам утра 24 июня на Минск было совершено уже четыре авианалета, было одно прямое попадание в здание штаба округа. 163-й полк только за один день 24 июня сбил 21 вражеский самолет. Г. Н. Захаров писал, что таких результатов далеко не всегда добивалась во второй половине войны вся его 303-я дивизия, летавшая уже не на «ишаках» и «чайках», а на «Лавочкиных» и «яках»[390].

Справка. Начальник штаба 43-й ИАД полковник Хмыров впоследствии был снят с должности «как не справившийся» со своими обязанностями и 25.07.1941 г. написал в ГКО докладную записку с просьбой восстановить его в должности, где, в частности, отмечал: «На аэродроме Лошица (Минск) был посажен 160 иап 43 АД с задачей прикрытия Минска, кроме полка там сидело 50–65 небоевых, различного типа, самолетов, что сделало скученность в расположении самолетов, и при этих условиях от одной бомбы иногда загоралось по 2 самолета, а поражалось еще больше. Такое же положение было повторено и на Могилевском аэродроме, несколько в меньших размерах — и на Смоленском. На требования и просьбы комдива и мои — убрать небоевые самолеты — штаб ВВС ЗФр не разрешал…» Штаб ВВС отдавал приказы на перебазирование 43-й ИАд за полтора-два часа и сажал ее на аэродромы, уже занятые другими частями. «Особенно паническое приказание было на перебазирование 163 ИАП с аэродрома Слепянка (Минск), переданное начразведотдела штаба ВВС ЗФр м-ром Мосько». В октябре 1941 г. в ходе германского «Тайфуна» и сам генерал Г. Н. Захаров был совершенно безосновательно отстранен от должности по обвинению в… трусости, а затем назначен на тыловую должность начальника летного училища. На фронт он вернулся только в 43-м и снова на должность командира дивизии, в то время, когда немало авиационных военачальников, много хуже себя показавших тяжким летом 41-го, командовало корпусами и армиями. А генерал, виновник его несправедливого снятия, впоследствии признал свою ошибку, но это случилось уже после войны (в частной беседе, в санатории МО СССР «Архангельское») и никаких последствий не имело.

Глава 8

25 июня, день 4-й

8.1. Обстановка в полосе 3-й армии

Окончание боев за Скидель

После ухода от Скиделя объединенного отряда 56-й СД под командой генерал-майора Сахнова и капитана Кустова бои на северном берегу Немана не прекратились: там все еще оставались и продолжали драться с врагом подразделения 59-го полка из 85-й дивизии и 184-го Краснознаменного полка — из 56-й. Перестрелки длились всю ночь на 25-е и весь день 25 июня, пока, наконец, немцам не удалось установить полное господство за районом Скиделя. Когда взошло солнце, его лучи осветили печальную картину прошедших здесь 23 и 24 июня кровопролитных боев: дорога Гродно — Скидель и изрытый воронками берег Котры были завалены трупами, разбитой техникой, транспортными средствами и различным военным снаряжением, дымились руины расстрелянного и сгоревшего города. С. А. Мозолевский вспоминал: «Скидель уже догорал, а в районе аэродрома слышались мощные взрывы, рвались боеприпасы, горел склад с горючим. Особенно поражало, как некоторые цистерны с бензином поднимались в воздух на высоту в несколько десятков метров и там взрывались, образуя клубы огня и дыма». Солнце поднялось довольно высоко, когда в деревнях к востоку от города пошли слухи, что Скидель занят немцами; оттуда доносилась редкая винтовочная стрельба. Через несколько часов по большаку пошли неприятельские солдаты: пешие, на велосипедах и мотоциклах. Большинство на машинах. Заходили во дворы попить воды. Но, прежде чем выпить, требовали, чтобы прежде выпили хозяева, боялись отравиться. «Нас, мальчиков, тянуло в лес посмотреть, что там делается, но старшие не пускали. Только под вечер мы уже были в лесу, где после отхода наших осталось много боеприпасов, почти в каждом окопе и возле них валялись патроны, гранаты, в упаковках были мины к минометам, попадались винтовки и даже пулеметы. На месте, где сейчас поликлиника, было складировано много (может, машин пять, а может, и более) зенитных 76-мм снарядов. Так что нам, мальчуганам-подлеткам, было чем заняться. Старшие мальчики предлагали обойти всю линию обороны и все хорошо осмотреть, короче — провести разведку. Оказалось, что линия обороны тянулась от военного городка по краю возвышенности старой поймы реки Скидельки и по опушке леса до деревни Мостовляны. Окопы и кое-где траншеи были вырыты в человеческий рост. Глубина обороны достигала от 50 до 100 метров в глубину леса»[391].

После прорыва противником рубежа обороны на реке Котра и захвата Скиделя остатки подразделений 3-й армии начали скапливаться в районе Мостов. Вполне возможно, что армейское командование выставило там отряд заграждения или сборный пункт. В Мостах находилась имевшая важное значение переправа через Неман. Она прикрывалась зенитной артиллерией, на южном берегу отрывались окопы и укрытия для легкой артиллерии. Укрепление позиций продолжалось весь день без воздействия наземного противника. Непосредственно на берегу расположились пограничники, за ними — армейские подразделения и расчеты орудий. Минометная батарея 59-го СП получила приказ срочно перейти в район КП полка. На марше, на открытом месте, их атаковал самолет: с двух заходов он убил и ранил до трети личного состава, погибло и несколько лошадей. Уцелевшие свернули к поросшему деревьями кладбищу и укрылись на нем. Помощь раненым оказывать было некому, ротный медик сам был ранен. Тогда вызвали машину и фельдшера из дивизионного медсанбата, вывезли всех раненых в Мосты. Б. С. Кириченко вспоминал, что 25 же июня недалеко от Мостов был смертельно ранен их командир полковник З. З. Терентьев, командование принял начштаба 2-го батальона капитан Б. М. Цикунков. В этот день в боях у Лунно полк понес большие потери, общая численность не превышала батальон. Когда к ним присоединились три танка из 11-го мехкорпуса, капитан принял решение с их помощью прорываться на восток вдоль берега Немана[392].