Изоморф. Дилогия (СИ) - Лисина Александра

Примерно через половину рина наших общих мучений Пакость все‑таки нашла способ перевернуть меня на спину и, как только я стукнулся затылком об пол, вскочила на грудь и снова протянула капельку того же серебристого желе. На этот раз оно сумело попасть куда нужно. И даже с учетом того, что нормально глотать я не мог, просочилось в глотку, благо под голову нурра догадалась подложить пару книг, чтобы я, не дай бог, не захлебнулся.

Дальше уже было проще. Примерно раз в десять‑пятнадцать ун Пакость возвращалась, неся в лапках все то же безвкусное желе. Кормила меня. Затем убегала снова. И, уничтожив энную часть вещей, производила очередную каплю противоядия, от которого мне и впрямь вскоре полегчало.

Сперва я заново вспомнил, как дышать. Затем у меня оттаяли веки, нос и губы, с которых немедленно сорвалось витиеватое ругательство сразу на двух языках. Еще через рин я начал сжимать пальцы в кулак. Выронил на пол полностью исчерпавший свои возможности исцеляющий амулет, благодаря которому мои раны давно перестали кровоточить и уже успели закрыться. Затем нашел в себе силы повернуть кажущуюся чугунной голову. Смог оторвать от пола такие же тяжелые руки. А еще через рин сумел самостоятельно сесть, разминая затекшую шею и мрачно оглядывая каменную ловушку, в которой по глупости оказался.

Как выяснилось, за то время, пока я был в отрубе, в ней кое‑что изменилось.

Нет, с магической защитой все было в полном порядке – она по‑прежнему работала, надежно отрезая меня от двери. Разбросанные по полу и пребывающие в жутком беспорядке вещи никуда не делись. «Ужас подземелий» тоже лежал там, где его бросили, оскалившись двумя кошмарными пастями и поджав под себя громадные когти. Но, оглядев его уродливое, скрюченное тело с неестественно длинными руками, двумя тощими шеями и двойным набором отвратительно острых зубов, я испытал смутное желание подойти и хорошенько размозжить оставшуюся целой башку. Так, на всякий случай, уж больно много крови у меня выпила эта пиявка. И в прямом, и в переносном смысле слова.

А вот новых гостей я сегодня не ждал, поэтому неприятно удивился, обнаружив, что узкое пространство между магической защитой и стенами успело заполниться… прямо‑таки утрамбовалось невесть откуда взявшимися некко, которые кишели там от пола до потолка.

Причем защита им нисколько не мешала. Ползая по ней с наружной стороны, как по обычной решетке, самые наглые даже щупальца умудрялись просунуть внутрь, словно и впрямь считали, что сумеют до меня дотянуться. Пакость, едва кто‑то из них начинал проявлять повышенное внимание, злобно фыркала, шипела. Но ничего поделать не могла – оставаясь на изнанке, некко были для нее недосягаемы. Тогда как я, упади чуть ближе к «решетке», вполне мог стать чьей‑то добычей.

А потом мои мысли свернули совсем в другую сторону.

Если некко тут раньше не было… а я проверил тайник в обоих спектрах, прежде чем сюда зашел… то откуда они взялись? И почему их так много? Получается, где‑то в стене есть проход?

Я повертел головой, но ничего такого, к своему огорчению, не увидел. Жадно рыщущие вдоль защиты некко заполонили собой абсолютно все доступное пространство, поэтому в серо‑зеленом спектре за ними было сложно что‑либо разглядеть. Но когда смогу передвигаться, еще раз все хорошенько проверю и обязательно найду тот лаз, через который твари сюда забрались.

Я даже предположил, что, возможно, Аввим умышленно оставил для некко лазейку. Ведь, если подумать, то получалось, что магический ключ, открывая дверь, одновременно с этим снимал и магическую защиту. Я не увидел ее, когда вошел сюда в первый раз. Возможно, вместе с защитой он каким‑то образом выдворял отсюда или же попросту уничтожал мертвые души, позволяя без риска для жизни находиться в тайнике. Когда же Рез закрыл дверь, то защита вернулась. Заслонка, отделяющая некко от тайника, тоже открылась. И теперь ни простому смертному, ни даже очень хорошему магу не удастся отсюда выбраться, поскольку, если он каким‑то чудом сумеет снять защиту, то мертвые души, собравшиеся тут в неимоверном количестве, гарантированно его убьют.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отличная ловушка. Просто нет слов. Недаром Аввим в свое время посмеялся над палачами, когда те пытались выяснить, куда он запрятал свои сокровища.

Кстати, о птичках…

С некоторым трудом перекатившись по полу, я дополз до улишшей, просунул сразу обе руки на изнанку, сгреб их неподвижные тельца и, прижав к груди, вернулся обратно, предварительно попросив Пакость кинуть мне под седалище какой‑нибудь ковер. Сидеть просто так на камнях или на сваленных в кучу вещах было жутко неудобно. Но после того, как нурра раскидала по сторонам все лишнее, оттащила в сторону труп убитой нами твари и прогрызла удерживающий в свернутом состоянии ремешок у ближайшего ковра, а затем помогла мне его раскатать, стало намного лучше.

Ули тем временем сообщил, что за его маленьких братьев переживать не надо. Раз жив я, значит, и они скоро восстановятся. Все, что им было нужно, это достаточное количество жизненных сил, которые можно у меня позаимствовать, поэтому я не особенно беспокоился за малышню. Сейчас самым важным было самому побыстрее очухаться, но эта задача была возложена на плечи неутомимой нурры, которая вскоре начала приносить не только противоядие, но и самое обычное золото, которое я с удовольствием поглощал.

Сколько уйдет времени на полное восстановление, никто не знал. Но раз уж я временно выбыл из строя, Изя еще не пришел в себя, а улишши не могли самостоятельно питаться, давайте хоть взглянем на пресловутые сокровища, из‑за которых я едва не подох.

***

Примерно через рин я закрыл очередную книгу и с досадой отшвырнул ее в сторону.

Млять. Ни одной толковой вещи в этом проклятом склепе! НИ ОДНОЙ! Представляете?! Золото и серебро не в счет – его оказалось сравнительно немного, и все его я планировал пустить на прокорм своего истощенного организма. Ткани, ковры… за сто с лишним лет они успели порядком прогнить и обзавестись здоровенными дырами. Мебель по большей части оказалась повреждена. Видимо, тварь порезвилась, пока охотилась на приводимых Резом бедолаг.

Что же касается артефактов, то, к моему глубочайшему разочарованию, ни одной путной вещи среди всего этого барахла не нашлось. За исключением, быть может, шкатулки, в которой вор запер неудачно прыгнувшую на него Пакость. И которую нурра, едва я закончил с осмотром, с особой жестокостью перемолола в труху, тем самым отомстив за свое заточение.

Я не стал ее останавливать – мне подобный артефакт был не нужен. Поначалу я, правда, заинтересовался монограммой на внутренней стороне крышки, но в самой шкатулке, вопреки ожиданиям, ничего не оказалось. Вероятно, вор забрал ее содержимое, прежде чем запереть туда Пакость. Хотя нет. Он же унес с собой другую добычу, так что, похоже, шкатулка изначально была пустой.

Остальные магические штуки, которые нашлись поблизости, я забраковал – неразбивающиеся от удара об пол вазы, такие же небьющиеся стаканы, самопишущие перья, непроливающиеся чернильницы и прочая дребедень меня не интересовали.

Где обещанные артефакты «разумников»? Магические книги? Секреты утраченного мастерства? Да хотя бы оставшиеся от них мемуары, за которые тот же Ковен был готов душу сборщикам продать?!

Все, что я нашел среди сваленных на полу книг, относилось к разряду исторических романов, местной классической литературы, нечитаемых философских трактатов и сопливых любовных историй, при виде которых я аж скривился.

Кажется, старик Аввим приволок сюда далеко не всю свою библиотеку, а лишь самую бесполезную ее часть. Макс утверждал, что когда‑то у него на хранении находилось больше полутора тысяч томов, а здесь едва ли пара сотен наберется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это что же, Аввим оставил обманку? Или попросту выжил из ума, если бросил в тайнике обычный домашний скарб, а все остальное успел уничтожить?

Разочарованию моему не было предела. Даже после того, как от паралича отошел Изя и принялся с удвоенной силой восполнять потраченные нами резервы. Куда бы я ни пошел, хвостяра азартно рылся в сваленных горами тряпках, регулярно что‑то оттуда выуживал и, убедившись, что добытая им вещь меня не интересует, с удовольствием ее проглатывал, оглашая комнату диким хрустом или смачным чавканьем.