Изоморф. Дилогия (СИ) - Лисина Александра

Маленький улишш ответил утробным рыком, который поддержали оставшиеся целыми нуррята.

– Тогда хватит играть по ее правилам, – прошептал я, опуская тагор и выходя в центр комнаты. – Иди сюда, сволочь прыгучая. Твои главные козыри – скорость и маневренность. Так иди ко мне, тварь, чтобы я мог тебя их лишить.

Глава 13

Не знаю, была ли эта зверюга разумной, однако на приглашение она отреагировала мгновенно. Отбросив в сторону бешено извивающегося улишша… Ули добросовестно передал картинку, на которой закувыркался и завертелся вверх тормашками мир… она незамедлительно развернулась и, не особенно мудрствуя, сиганула мне на загривок.

Первый, падая, все же успел передать нам свое видение ситуации, поэтому откуда прыгнет тварюга, я примерно представлял. Ее приблизительные габариты Первый тоже успел оценить: судя по размеру лап, длине когтей и отрывочным сведениям о строении тела, мне следовало ждать противника ростом примерно с Рани, только еще более худого, имеющего как минимум четыре лапы, острые когти, не менее острые зубы, мертвенно‑серую кожу, костлявую грудь и впалый живот.

Ничего другого маленький брат не разглядел. А я, получив последний набор картинок, развернулся и в последний момент передумал стрелять, хотя поначалу это казалось логичным. Более того, даже уворачиваться не стал. И не оказал никакого сопротивления, даже когда увидел, как из внезапно расступившегося барьера на меня выпрыгнула неказистая, какая‑то изломанная и лишь очень отдаленно похожая на человека тень.

После этого мы с тварью оказались лицом, что называется, к лицу. Она выставила вперед острые когти и со всего размаху приземлилась мне на грудь, опрокинув навзничь и метнувшись зубами к горлу.

Да, это была очевидная глупость – вот так подставляться и не воспользоваться тагором, выстрелив ей в морду или костлявую грудь. Но Ули недостаточно хорошо отсортировал поступившую от Первого информацию и слишком поздно показал, как именно проклятая тварь уходит от выстрелов. Как оказалось, ее реакция настолько превышала мои возможности, что даже при выстреле в упор она успевала не только его увидеть, но и нырнуть в первый же подвернувшийся обрывок барьера.

Она была похожа на муху, которую никак не удается прихлопнуть газетой.

Слишком проворна.

Слишком быстра даже для меня.

Поэтому я дал ей возможность прыгнуть, выронил ставший бесполезным тагор и, плюнув ей в зубастую харю, мгновенно спеленал опешившую гадину руками и ногами. А когда мы грохнулись на пол, и она упрямо потянулась к моему горлу, я отрастил нуррячью морду и вцепился в нее сам. Длинными, почти такими же острыми клыками, на которых к тому же пенилась ядовитая слюна.

Свою ошибку я осознал немного позже, когда понял, что даже моя чешуя не является препятствием для чужих когтей. Хрен знает, из какого материала тварь их вырастила, но они пробивали все. Мою насыщенную металлами чешую, кожу, мышцы. Причем чешую когти срывали буквально влет, словно она была не покрыта напылением из смеси железа, высокоуглеродистой стали и фэйтала.

Зато в глотки друг другу мы вгрызлись практически одновременно. С ревом и воем покатились по испещренному многочисленными царапинами полу, бешено кусаясь и умело орудуя когтями. Тварь была быстра и при этом оказалась ужасающе, просто невероятно сильна. Тощая, нескладная, с выпирающими ребрами и ужасающе торчащими позвонками… но мы боролись почти на равных. Я, как ни старался, так и не смог как следует пропороть когтями ее оказавшуюся воистину каменной кожу, а она, неистово щелкая зубами, так и не сумела как следует порвать мне глотку – работающая на полную катушку нуррячья регенерация мгновенно заживляла раны, останавливала кровотечение, заново наращивала чешую на горле.

Для твари это оказалось неприятным сюрпризом, поэтому вскоре она взбесилась, после чего исцарапала, обслюнявила и стиснула меня в отместку челюстями так, что я всерьез засомневался в своих возможностях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но самое скверное заключалось в том, что в действительности у напавшей на меня мерзости была не одна, а сразу две головы. Маленькие, с виду хилые, уродливые, но с на удивление мощными челюстями, которые вцепились мне одновременно и в глотку, и в загривок.

Я этого не ожидал. Честно. Как не ждал, что громадная пиявка присосется ко мне с такой силой. Оторвать ее у меня не получилось. Подмять под себя, к сожалению, тоже. Тварь оказалась слишком ловка. Поэтому борьба шла с переменным успехом, попеременно то в сумеречном, то в верхнем мире, куда мы вываливались с завидной регулярностью, да еще и с печальными последствиями для окружающей нас утвари. В процессе борьбы мы сломали все, что до чего смогли дотянуться. Порушили оставшиеся от кресел деревяшки. Порвали дорогие ковры. Исполосовали не менее дорогие ткани. Разбили парочку сундуков. До желтых искр иссекли когтями каменный пол. Изорвали друг друга так, что смотреть стало страшно. Щедро искупались в крови – своей и чужой. Поэтому очень скоро стали похожи один на другого, да еще и озверели в одинаковой степени.

Единственное, в чем я слегка выигрывал, это в наличии помощников. Как только тварь материализовалась, и мы покатились по полу, на тощих боках монстра с рыком повисло семеро улишшей и разъяренная не на шутку Пакость. Нападение на меня любимого она восприняла как личное оскорбление, поэтому, вцепившись в загривок твари, маленькая нурра старательно отвлекала ее от меня. С бешеной скоростью полосовала ее маленькими коготками, вгрызалась клыками, мешалась. Время от времени заставляла тварь раздраженно порыкивать и разжимать зубы, позволяя мне вдохнуть. А потом улучила момент и, перебравшись повыше, с такой силой вцепилась в чужое ухо, что пиявка не выдержала – запрокинула одну голову и яростно завизжала. Да так громко, что у меня заложило уши, а потолок над нами угрожающе затрещал.

Но самое главное мы сделали – связали тварь боем, не дали в очередной раз уйти «порталом». А как только она раззявила пасть, терпеливо дожидавшийся своего часа Изя смачно плюнул ей в рот, выжигая там все кислотой. После чего с такой силой вколотился поперхнувшейся уродине в глотку, что тварь захлебнулась собственным воем. А нашедший‑таки ее единственное уязвимое место хвост приглушенно чавкнул и принялся торопливо выгрызать из мягкого нутра огромные куски, которые вместе с черной кровью с отвратительным звуком начали падать мне на лицо.

После этого стало легче – как только Изя добрался до позвоночника, раненая голова поникла и обвисла бесполезной гирей. Хвостяра, войдя в раж, в ярости отгрыз ее полностью, и вот тогда тварь резко ослабла. Хватка на моем загривке исчезла. Разжавшиеся когти в последний раз мазнули по груди. Яростно извивающееся тело мгновенно перестало походить на тугую пружину, поэтому мне уже не составило труда его скинуть, рывком подмять под себя. А затем вцепиться когтистыми руками в чужие челюсти и, разведя их как можно шире, с силой ударить в обнажившуюся глотку хвостом.

Раз. Другой. Третий.

«Вот так! – хрипло выдохнул я, когда эта сволочь в последний раз дернулась и затихла. – Это ж надо было уродиться такой неубиваемой гадиной… Изь, ну все. Хватит. По‑моему, она уже сдохла».

Хвостяра в последний раз пробил измочаленную глотку, с чавкающим звуком вырвав из нее очередной кусок, жадно его заглотил и яростно завибрировал, показав, что еще не насытился. Мне его вибрация тоже передалась, отдавшись болезненной дрожью в копчике и во всем остальном теле. Но говорить я уже не мог – горло саднило так, словно его опять пробило насквозь. Да и руки с ногами отчетливо дрожали. Походу, короткая схватка с частичной сменой матрицы и работающей на пределе регенерацией умудрилась сожрать все мои силы. И теперь мне срочно требовалось подпитаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мя! – тревожно пискнула Пакость, когда я устало привалился к какому‑то сундуку и дрожащей рукой вытер выступившую на лбу испарину. – Мя! Мяф! Мя‑а‑а!