Горбун - Поль Феваль

– Впрочем… впрочем есть один человек.

– Какой человек?

– Вы все слишком молоды, чтобы его знать.

– И что же этот человек?

– Он может точно ответить, чья рука лишила жизни моего несчастного Филиппа де Невера.

– Как его зовут?

– Как зовут?

– Назовите имя, принц!

– Шевалье Анри де Лагардер.

– Он здесь! – ошалело выпалил Шаверни, будто этот факт его радовал. – Конечно же, это тот виртуоз клинка в черном домино.

– Что ты сказал? – оживился Гонзаго. – Вы его видели?

– Было тут одно небольшое приключение. Впрочем, как знать, ведь мы его никогда раньше не встречали и понятия не имеем, как он выглядит. Но, если бы он случайно оказался на балу то…

– Если бы он случайно оказался на балу, – подхватил Гонзаго, – я смог бы указать его королевскому высочеству убийцу Филиппа де Невер.

– Я здесь! – послышался за их спинами низкий мужской голос. Его звук поверг Гонзаго в такую дрожь, что не поддержи его Носе, он не устоял бы на ногах.

Глава 7. Аллея

Прошло несколько секунд. Заметив необычную растерянность своего покровителя, приспешники тоже не на шутку встревожились. Шаверни нахмурился.

– Это… Лагардер? – спросил он, опуская руку на эфес шпаги.

Наконец собравшись с духом, принц де Гонзаго обернулся и посмотрел на человека, произнесшего: «Я здесь». Тот спокойно стоял, сложив на груди руки и заслоняя своей высокой фигурой другой выход из шатра. Он был без маски.

– Да. Это он, – тихо сказал Гонзаго.

Принцесса, до того сидевшая неподвижно, погрузившись в мысли, при имени Лагардер вздрогнула и, словно очнувшись от дремы, начала прислушиваться к разговору. Она понимала, что от этого человека теперь зависит ее судьба. Лагардер был одет в придворный костюм из белого атласного сатина, прошитого серебром. Он по-прежнему оставался Лагардером Красавчиком. Сейчас это прозвище ему шло, пожалуй, даже больше, чем прежде. Его фигура, еще не утратившая юношеской гибкости, с возрастом окрепла и приобрела атлетическое совершенство. На его челе светились живой ум и благородная воля. Пламенеющий взор пришелся бы подстать подростку, если бы не смягчался умудренной годами грустью. Страдания и невзгоды закаляют сильных духом. Именно так и случалось с нашим героем. При дворе, наверное, у многих были костюмы богаче, чем у Лагардера, но никто не мог с ним сравниться в величии осанки и благородстве поступи. Он держался, как настоящий король.

Не обратив никакого внимания на пытавшегося хорохориться Шаверни, шевалье на мгновение встретился взглядом с принцессой. В нем она прочла: «Нам с вами есть, о чем поговорить. Подождите». Внезапно, взяв за правую руку принца де Гонзаго, он стремительно отвел его от свиты на несколько шагов. Гонзаго не сопротивлялся. Пейроль напряженным шепотом предупредил:

– Господа, будьте готовы!

Молодые люди вынули из ножен шпаги. Увидя это, мадам де Гонзаго поспешно поднялась со скамейки и стала так, чтобы собой отгородить группу с обнаженными клинками от Лагардера и принца. Лагардер молчал.

– Что вам от меня нужно, мсьё? – сдавленно пробормотал Гонзаго.

Они находились прямо под светильником. Оба были бледны. Их глаза встретились. Они смотрели друг на друга в упор. Наконец, не выдержав напряжения, Гонзаго заморгал и опустил взгляд.

– Что вам от меня нужно, мсьё? – громко повторил вопрос принц и, с досадой топнув ногой, попытался вырвать руку. Но не тут то было. Рука шевалье казалась железной. Крепко держа Гонзаго за запястье, он не только не ослабил хватки, но, наоборот, с каждым мгновением ее усиливал. В зажатой в тиски кисти принца послышался хруст.

– Вы делаете мне больно! – сквозь стиснутые зубы процедил Гонзаго. По его лбу стекал пот. Не нарушая молчания, Анри сжал кисть еще сильнее. Испустив стон, Гонзаго невольно расслабил руку, – до этого ему удавалось ее держать собранной в кулак. По-прежнему храня молчание, Лагардер точным рывком стянул с него перчатку.

– Почему мы это терпим? – воскликнул Шаверни и сделал шаг вперед.

– Прикажите ваши людям не вмешиваться! – коротко бросил принцу Лагардер.

Повернувшись к свите, Гонзаго сказал:

– Господа, не надо вмешиваться! Прошу вас.

Лагардер указал на длинный шрам, пересекавший тыльную сторону ладони принца.

– Моя метка? – спросил он, задрожавшим от волнения голосом.

– Ваша, – скрежеща зубами ответил Гонзаго. – Незачем напоминать. С памятью у меня все в порядке.

– Первый раз мы с вами посмотрели друг другу в лицо, господин де Гонзаго, – медленно произнес Анри. – Ручаюсь, он будет не последним. До сего времени у меня были лишь подозрения. Теперь они подтвердились. Вы – убийца Невера!

Гонзаго разразился нервным смехом.

– Я принц де Гонзаго, – произнес он тихим, но уверенным тоном. – У меня достаточно миллионов, чтобы купить все земное правосудие. Регент взирает на мир моими глазами. Против меня у вас есть лишь одно средство – шпага. Однако, не советую вам ее обнажать.

Гонзаго бросил взгляд на своих телохранителей.

– Ваш час еще не пробил, господин Гонзаго, – сказал Лагардер. – Место и время выберу я. Однажды я вам сказал: «Если вы не придете к Лагардеру, то Лагардер придет к вам». Вот я и пришел. Бог справедлив. Филипп де Невер будет отомщен.

С этими словами он отпустил руку принца, и тот поспешил примкнуть к своей гвардии. Принц Лагардеру был больше не нужен. До поры до времени, разумеется. Подойдя к принцессе и низко ей поклонившись, Анри сказал:

– Я к вашим услугам, сударыня.

Заметив на себе любопытные взгляды Гонзаго, Пейроля и всей компании, принцесса сделала шаг к супругу и тихо, но решительно его предупредила.

– Вы ничего не сделаете против этого человека. Я сама буду его защищать. Прежде, чем причинить ему зло, вам придется устранить меня.

Потом она вернулась к Лагардеру и взяла его под руку. У Гонзаго оказалось достаточно выдержки, чтобы скрыть кипевшую в его жилах злобу. Обращаясь к своему легиону, он предупредил:

– Господа, этот человек вздумал одним ударом лишить нас всех, и в первую очередь меня, наших достояний: богатства, карьеры, надежд на будущее. Но он попросту сумасшедший. Судьба бросает его в наши руки. И это прекрасно. Пойдемте отсюда! Пора ужинать.

И они всей компанией направились к крыльцу, обрамлявшему вход в апартаменты регента.

Ужин на несколько тысяч персон был накрыт во дворце и на свежем воздухе в шатрах, во множестве разбросанных на лужайках сада. Сад быстро опустел. Лишь одинокие запоздалые гости подтягивались к праздничному застолью. Среди них можно было узнать и наших знакомых стариков: барона де Барбаншуа и барона де Юноде. Ковыляя на подагрических ногах, они беспрестанно выдвигали мучивший их вопрос: