Последние узы смерти - Брайан Стейвли

лишая возможности накрыть обоих одним кеннингом. Тот, растянув губы в мертвой усмешке, следил, как они обходят его с флангов. Гвенну подмывало метнуть меч, но это она уже пробовала.

«Довольно. Пора кончать».

Она шагнула вперед, в упор глядя на Раллена, но уголком глаза отслеживая Талала. Они так давно дрались плечом к плечу, что и без слов понимали друг друга. Она сделала шаг, другой, и Раллен, не дав ей подойти вплотную, взвыл и широко, отчаянно отмахнулся. Кеннинг рассек воздух, как раскрученный на цепи тяжелый молот. Первым он ударил Талала, распластал его по полу, отшвырнул к стене, а потом, четвертью удара сердца позже, врезался в Гвенну.

Угол ящика пришелся ей под ребра. Что-то хрустнуло, но перелом ребер – обычное дело. Гвенна тут же забыла боль, развернулась – на этот раз она могла двигаться, хоть и с натугой, как если бы разгребала ледяную кашу, – и увидела Раллена уже у дверей. Гвенна не помнила за ним такого проворства, да ведь он с тех пор похудел вдвое. И все равно обливался потом. Она слышала его тяжелое, почти болезненное дыхание. Она напряглась: взмахнуть мечом, рвануться в погоню, но Раллен уже заслонил собой дверной проем… и скрылся из виду.

Еще полдесятка вздохов, и кеннинг разлетелся вдребезги. Гвенна выбралась из груды ящиков и пробежала половину расстояния до двери, прежде чем до нее дошел крик – отчаянный крик, снова и снова повторявший: «Стой! Стой!»

Кричал последний из охраны – тот, что приставил нож к горлу Джака. Он уже не надеялся выбраться из бучи, и теперь его лихорадочно блестевший взгляд метался от Гвенны к Талалу и обратно. Солдат мотал головой, рука его дрожала так, что нож громко скреб по щетине на шее Джака. Кровь он пока не пустил, но в таком состоянии мог и нечаянно перерезать пилоту горло.

– Стой… – повторил он умоляющим шепотом.

Лицо Джака застыло, рот приоткрылся, будто он хотел что-то сказать, да забыл слова. Гвенну накрыло отвращением. Они с Талалом дрались – нахлебались дерьма, но все равно дрались. А Быстрый Джак не шелохнулся, даже голоса не подал. С таким перепуганным охранником справился бы и самый зеленый кадет, а пилот все еще стоял на коленях.

«Вот потому-то, – уныло сказала себе Гвенна, – брать надо было Делку».

В любой другой день она решилась бы бросить пилота и вместе с Талалом кинуться вслед за Ралленом. Однако, стыдно сказать, он все еще был ей нужен. План пошел наперекосяк, но это ведь в природе планов. Победа все еще была возможна, но для победы требовалась Анник и остальные. А значит – Джак.

Гвенна перевела взгляд с труса на его сторожа.

– Отпустишь его, – проговорила она раздельно, – и я тебя не убью.

– Ближе не подходи! – уперся солдат, сильнее прижимая нож к горлу Джака.

Из-под лезвия протянулась ниточка крови. Джак зажмурился.

Гвенна словно не услышала предостережения:

– Если ты его убьешь, я тебе твои собственные глаза с ножа скормлю. Барышница из меня никакая, но тут торг простой – отпускаешь моего парня, и я разрешаю тебе выйти вон в эту дверь.

Солдат боязливо оглянулся на светлый прямоугольник пустоты. Раллен уходил все дальше, но Гвенна совладала с нетерпением. В любом сражении приходится выбирать, с кем и когда драться. Выбирать, кого спасти, а кого оставить на смерть.

– Ну как? – спросила она охранника.

Его лицо свело ужасом.

– Как я могу тебе верить?

– Никак, – угрюмо ответила Гвенна. – А теперь считаю до одного.

– Что?

– Один.

Солдат швырнул Джака на пол и сам шарахнулся к открытой двери. На миг застыл силуэтом против солнца, размытой тенью в ярком сиянии. Гвенна дала ему сделать второй шаг на протянутые к порогу сходни, прежде чем метнуть нож. Нож вошел прямо между лопатками, и солдат, булькнув стоном, повалился на доски.

Джак уставился на нее:

– Ты сказала…

– Сказала, что дам ему выйти отсюда живым, – ответила Гвенна. – Он вышел. Вставай, чтоб тебя!

Пилот все таращил на нее глаза. Она повернулась к Талалу:

– Бери его. Мне не унести, а если не улетим, мы покойники.

Она в несколько шагов добралась до двери и задержалась, моргая на свету. Стерегший Джака солдат прополз по сходням к сиянию смерти, оставив на досках яркую полосу крови. Гвенна покосилась на него и отвернулась к востоку, осматривая местность.

Крепость Раллена представляла собой не единое укрепление, а полдюжины строений, расставленных вдоль края острова более или менее буквой Г. Склад, из которого они выбрались, был обращен к суше, задней стеной к океану и находился на самом конце короткой перекладины. В полусотне шагов от него стоял открытый навес, а дальше – большой сарай, который Гвенна сочла за амуничник. Длинная ножка Г тянулась вдоль обрыва к морю, и здания там – солидные, пригодные для обороны каменные постройки – отгораживала каменная стенка раза в два выше ее роста.

Раллен уже скрылся за ней. Она слышала крики – приказы, расспросы, торопливый хор собирающихся для атаки солдат. Губы у нее поджались. У лича, даже без убитых на складе, оставалось еще десятка два солдат. Сейчас, насколько она могла разобрать, среди них царил полный разброд, но скоро кое-кто из придурков оклемается и попрет на них. Тогда выйдет двадцать против троих.

– Что будем делать? – тихо спросил Талал.

Он стоял у нее за плечом, поддерживая Джака за пояс. Ран на пилоте видно не было, но его сковал страх.

– В амуничник. – Она ткнула пальцем в каменный сарай у самой стены.

По первоначальному плану им полагалось больше выжидать и пробираться украдкой и меньше драться и бегать. Но при всех переменах суть его сводилась к кеттралам, а кеттралов не взять без свистков.

Каждую птицу на Островах приучали отзываться на свист особого тона. Иначе Гнездо обратилось бы в хаос, птицы метались бы в небе, не находя своего пилота. Свистки представлялись очевидным решением: громче человеческого голоса, точнее, их удобно носить в кармане или на шнурке вокруг шеи и почти невозможно сломать. Свистки и в обычное время упрощали управление, а в критические минуты боя их пронзительные ноты, призывавшие птицу к земле, спасали жизни. За этот год птицы должны были привыкнуть к солдатам Раллена, но и новых наездников примут. Если дать нужный сигнал.

Гвенне, когда она только попала на Острова, свистки представлялись упущением, слабым местом.

– А если солдата захватят в плен? – спрашивала она. – Если враг заполучит свисток и подзовет птицу?

Блоха в ответ вскинул брови:

– И что дальше?

– Подзовет птицу.