Юрий Долгорукий - Алексей Карпов

«Князю же Андрею хотящю княжити на Ростовьскую землю», — рассказывает владимирский книжник. Тогда-то князю и поведали о чудесах, происходящих в церкви вышгородского монастыря: привезенная из Царьграда икона сама собою трижды сходила со своего места. В первый раз ее нашли посреди церкви и вновь поставили на место; в другой — увидели ее обратившейся ликом к алтарю и перенесли «за тряпезою», то есть в алтарь; в третий — икона стала вне алтаря. «Се слышав, князь рад бысть и приде в церковь». Он упал на колени и с мольбой обратился к образу Пречистой: «О Пресвятая Богородице, Мати Христа Бога нашего, аще хощеши ми заступница быти на Ростовьскую землю, посети новопросвещены люди, да в твоей вся си воли будуть»{321}.

В качестве «блюстителей» чудотворной иконы князь взял с собой двух клириков вышгородской церкви — священника Микулу (Николая) и его зятя диакона Нестора с их женами. Между прочим, и того и другого называют возможными авторами «Сказания о чудесах».

Андрей, подобно своему отцу, воспользовался кружным «смоленским» маршрутом — по Днепру и далее волоком к Вазузе, притоку Волги. Достигнув Вазузы, он нанял проводника, ибо река «наводнилась», то есть сильно разлилась (очевидно, из-за продолжительных осенних дождей). Послали человека искать брод, но когда тот въехал на коне в реку, то начал тонуть. Князь обратился к иконе, и, по его молитвам, всадник вместе с конем выбрался из пучины реки на берег. «Си же бысть первое чюдо Пресвятеи Богородици» — так посчитали и сам Андрей, и бывшие с ним люди. Первое не вообще, но из совершенных на землях Северо-Восточной Руси. История чудотворного образа как бы начиналась заново.

От Вазузы двинулись сухим путем к Клязьме, мимо Москвы. На Рогожских полях — обширной безлесной местности вокруг древнего села Рогож (позднее город Богородск, ныне Ногинск, в Московской области) — случилось новое происшествие. Внезапно взбесившийся конь напал на беременную жену священника Микулы — начал топтать ее копытами, а затем, запутавшись в ее одеждах, сильно покусал. Думали, что попадья уже мертва, и возвестили о том Микуле. Тот же, воззрев на образ Святой Богородицы, взмолился: «Госпоже Пречистая Владычице! Аще Ты не избавиши ея от смерти, се уже мертва есть». И попадья его поднялась, цела и невредима.

Так добрались до Владимира. Вблизи города, на месте будущей княжеской резиденции Боголюбово, по легенде, кони остановились, так что сдвинуть их нельзя было никакой силой. Город Владимир и был выбран Андреем для жительства; здесь должна была покоиться и принесенная им и украшенная драгоценным окладом икона. Позднее князь построит для нее великолепный храм во имя Успения Пресвятой Богородицы. Саму же икону он будет брать с собой в походы и ее небесному покровительству припишет все свои победы на поле брани.

Еще в XII веке, в память о победе, одержанной князем Андреем Боголюбским над волжскими болгарами 1 августа 1164 года (а победа эта была одержана под сенью двух взятых в поход икон, в том числе и Владимирской), был установлен новый для Руси праздник — Всемилостивому Спасу и Божией Матери, 1 августа. В 1395 году, когда Русская земля оказалась под угрозой нашествия жесточайшего воителя Средневековья Тамерлана (Тимура), чудотворный образ был перенесен из Владимира в Москву. И совершилось чудо: Тамерлан отступил из русских пределов, так и не решившись подступить к Москве. С того времени Владимирская икона стала почитаться как главная святыня Московского государства, защитница и хранительница Москвы. Ныне Русская Церковь совершает празднование чудотворной Владимирской иконе три раза в год: 21 мая — в память об избавлении Москвы от нашествия крымского хана Махмет-Гирея в 1521 году; 23 июня — в память об избавлении Москвы от ордынского царя Ахмата в 1480 году (знаменитое «стояние на Угре»); и 26 августа — в память Сретения иконы, перенесенной из Владимира в Москву в 1395 году.

Путь иконы из Вышгорода во Владимир предвосхитил дальнейшие пути развития русской государственности. Точно так же с юга на север, из Киева во Владимир, а впоследствии и в Москву, смещался центр политической и духовной жизни Руси. Во времена Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского об этом едва ли задумывались: «Залесская» Русь воспринималась тогда как глухая провинция, во всяком случае в культурном отношении. Но времена меняются. Тяжкие испытания, обрушившиеся на русские земли столетие спустя, изменят и расстановку сил. Огонь пожарищ и меч жестоких завоевателей не пощадят ни южнорусских, ни «залесских» градов. Но Северо-Восточная Русь все же сумеет выстоять и отстоять свою независимость и самобытность, сохранить духовное наследие Киевской Руси.

Трудно отделаться и еще от одной мысли. С уходом из Киевской земли чудотворной иконы дела Юрия Долгорукого приняли крайне неблагоприятный оборот. Казалось, что Высшая сила и в самом деле покинула его. Конечно, это можно признать совпадением — но совпадением по меньшей мере знаменательным. Ибо если в течение всего 1155 года Юрию сопутствовала удача и он добился не только желанного киевского престола, но и временной консолидации всех политических сил в Русской земле, то уже следующий год принес ему тяжкие разочарования и крушение почти всех его замыслов и надежд.

ПРОКЛЯТИЕ МИТРОПОЛИТА КОНСТАНТИНА

Заняв киевский стол, Юрий приступил к решению еще одной неотложной задачи — преодолению глубокого кризиса, поразившего церковную иерархию Киевской Руси. Как мы помним, он никогда не признавал законным избрание на митрополичью кафедру Климента Смолятича — ставленника его политического противника Изяслава Мстиславича. В соответствии с его собственными представлениями и представлениями многих других русских людей того времени, киевская кафедра оставалась вакантной с 1145 года, когда последний законный митрополит, грек Михаил, покинул Русь и уехал в Константинополь.

Климент Смолятич оставался на кафедре до тех пор, пока был жив его покровитель. После же смерти Изяслава Мстиславича ему пришлось покинуть Киев. Когда точно это произошло — сразу ли после прихода в город князя Ростислава Мстиславича, после смерти его соправителя Вячеслава Владимировича или, может быть, после скорого поражения Ростислава на Белоусе — сказать трудно. Во всяком случае, переговоры с победителем Ростислава князем Изяславом Давыдовичем вел от имени киевлян каневский епископ Дамиан — а это свидетельствует об отсутствии к тому времени митрополита в Киеве. Климент нашел пристанище на Волыни, у Изяславова сына Мстислава — одного из тех немногих князей, которые по-прежнему готовы были признавать его главой Русской Церкви.