Ложные надежды (СИ) - "Нельма"

Второй шаг уверенный, твёрдый, вдумчивый, — за понимание и поддержку между нами, за возможность просто молчать, когда это необходимо. Шаг настороженности, естественного любопытства к своему возможному противнику гордой тигрицы.

Третий шаг плавный, мягкий, бесшумный, — навстречу привязанности, в объятия к искушению, противиться которому оказывается бесполезно. Шаг доверия, признания чужой силы не как опасности, а как возможной защиты для ставшей домашней кошки.

Не могу отвести от неё взгляд. Не могу даже вдохнуть полной грудью, глядя на то, как она неторопливо опускается на пол и встаёт на четвереньки. Ползёт ко мне грациозно, издевательски медленно, парализует похотливым блеском в своих хищных, хитро прищуренных глазах, сдирающих с моего лица все проступающие эмоции вместе с кожей.

Я горю. Трясусь и выгораю до основания, до тонкого и искривлённого стального каркаса, душу себя поверхностным редким дыханием, ощущаю распирающую боль в изнывающем от возбуждения члене и навязчивое, противное жжение по всему телу, превратившемуся в сплошной зудящий ожог.

Мне до безобразия, до головокружения хочется ощутить прикосновение к себе её языка. Влажным пятном на губах и извилистой дорожкой на шее и груди. Стратегически выверенным ударом по самым уязвимым и бережно храним местам: татуировке под сердцем и шраму на предплечье. Дразнящей лаской по низу живота и восхитительным, желанным теплом на головке члена.

Она подползает вплотную ко мне, останавливается лишь на мгновение и прикрывает глаза, опускает вниз трепещущие ресницы, пряча развратный и бесстыдный взгляд за маской фальшивой невинности. И трётся щекой о моё колено чувственно и заискивающе, нежно и покорно, с таким наслаждением, словно мечтала об этом очень, очень давно.

Мечтала ощутить, как меня пробивает крупной дрожью, услышать, как моего самообладания хватает лишь на сдавленный стон, увидеть, как топорщится прямо перед ней болезненно упирающаяся в ширинку эрекция.

Маленькая двуличная сучка, прижавшаяся к моим ногам и усыпляющая бдительность своими ласковыми движениями. А внутри неё не кровь, — чистый яд, которым так хочется отравиться.

Потому что это — самое охуенное, что я когда-либо видел в жизни. Самое потрясающее, возбуждающее и будоражащее, что я когда-либо чувствовал.

Квинтэссенция всего спектра испытываемых по отношению к ней эмоций, собранных воедино, склеенных, слепленных друг с другом, спутанных в один огромный сложный узел, который никогда уже не развязать обратно. Только восхищаться тем, как сталкиваются полюса любви и ненависти, идут глубокими трещинами нежности, рассыпаются злостью, врезаются острыми краями желания обладать ею без остатка.

Моя земля переворачивается, слетает к хуям со своей орбиты, покрывается морозным инеем из глубины её глаз и плавится от растекающейся под её прикосновениями вулканической лавой.

Ты убиваешь меня, Маша. Уничтожаешь, разрушаешь. Меняешь.

И как же я благодарен тебе за это.

Я хватаю её за шею и резко тяну вверх, ближе к себе, вынуждая упереться в мои колени ладонями. И целую грубо, агрессивно, сразу проталкиваю свой язык как можно глубже в неё, стараясь достать до самой глотки, испытывая какое-то отвратительное удовольствие от ощущения смешивающихся слюней, пачкающих наши подбородки.

Хочу её грязно и жёстко. Немедленно.

Хочу ещё сильнее — хотя уверен был, что сильнее не бывает, — чувствуя как её пальчики быстро цепляют пуговицу на моих брюках и осторожно, с упоением расстёгивают молнию, оттягивают вниз резинку трусов, высвобождая напряжённый член. Пробегаются по нему от основания до головки, поглаживают и сжимают, слегка проходятся ногтями, вынуждая вздрогнуть и выдохнуть сдавленный звук наслаждения прямиком ей в рот.

Только она незамедлительно пользуется предложенной возможностью и останавливает затянувшийся, изматывающий, грубый поцелуй, ловко сбегает из-под моей власти. Снова опускается вниз, сменяет плотное кольцо своих пальцев на касание пухлых, мягких губ, и бросает на меня один короткий, мимолётный взгляд. Тёмный, затянутый мутной пеленой желания настолько же сумасшедшего и непреодолимого, как и то, что двигает сейчас мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы справимся с этим только вместе. Или вместе смиримся с тем, что справиться с таким ни одному из нас уже не под силу.

Её рот влажный, тёплый. Настолько желанный раньше, во всех моих смелых и крайне развратных фантазиях, и настолько доступный сейчас. Мой. Она вся — моя.

Стоит передо мной на коленях и отсасывает, как самая последняя блядь, пошло причмокивая в те моменты, когда член ненадолго покидает пределы этого чертовски уютного рта, чтобы через мгновение оказаться ещё глубже в нём. Проходится языком по всей длине, облизывает головку, и прикасается, сжимает, целует его теми самыми губами, о которых я мечтал целых десять лет.

Я наклоняюсь и подхватываю её под мышки, затаскиваю к себе на диван, нервно и спешно дёргаю хлипкий замочек надетых на ней брюк, но даже не спускаю их — просто просовываю внутрь руку и добираюсь до уже влажного клитора. У неё между ног вообще так охуенно влажно и горячо, что у меня не выходит сдержать восхищённый вздох, и пальцы настырно движутся по набухшим складкам и дразняще проникают внутрь всего на одну фалангу.

— Пожалуйста, ещё, — шепчет она умоляюще, смотрит беспомощно и жалобно, выгибается в спине и подаётся навстречу моей руке бёдрами. Склоняется ко мне, трётся щекой о самый низ живота, прислоняет губы к самому основанию члена — на этот раз нерешительно, осторожно, боязливо, будто делает это впервые в жизни.

Дразнит в ответ. Испытывает на прочность с таким же извращённым удовольствием, с каким я издеваюсь над ней, вынуждая просить меня о том, от чего сам никогда бы не смог удержаться.

И одна моя ладонь яростно прихватывает её волосы, сжимает в кулак, давит ей на затылок, пока пальцы второй постепенно наращивают темп движений внутри неё.

Плавно, поступательно. Неторопливо. Ведёт языком по раздутым от прилившей крови венам, рисует причудливые влажные узоры, прокладывает понятные лишь ей одной маршруты — и да, какой же это кайф, если она будет следовать по ним снова и снова, вот так тщательно пробираться наверх и стремительно скатываться вниз, скользя губами по своей же слюне, щедро размазанной по мне.

Размашисто, резко. Быстро. Выталкиваю из себя рыхлые комки горячего воздуха каждый раз, когда её губы ударяются мне в пах, а член полностью скрывается во рту и вонзается прямо в узкую плотную глотку.

Грубо, яростно. Сильно. Вколачиваюсь в неё, и громкие звуки хлопанья под моими хаотично движущимися пальцами сливаются в одну предоргазменную, дикую, умопомрачительную мелодию с протяжными стонами, с хрипами того, как она давится и захлёбывается мной, с шорохом скребущих по моим брюкам и обивке дивана ногтей.

И финальным аккордом — шумный глоток проглатываемой спермы, который я слышу очень отчётливо, несмотря на стучащее молоточками прямо по барабанным перепонкам сердце и собственное надрывное, судорожное дыхание, разносящееся по комнате болезненными рывками.

Разжимаю руку, позволяя светлым волосам упасть плотной блестящей завесой, надёжно скрывающей от меня её лицо. А мне хочется, мне так сильно необходимо увидеть испытываемые ею эмоции и сравнить их со своими собственными. Узнать, чувствует ли она хоть что-то, похожее на мой безграничный восторг.

Я выебал тебя, Маша. И могу делать это снова, снова и снова.

— Садись сюда, — хлопаю ладонью по своим коленям и терпеливо ожидаю, всматриваясь в неё пристально, внимательно, подмечая заторможенность и скованность движений, рассеянный взгляд, ещё дрожащие губы и напряжённые, сжатые, словно сведённые судорогой бёдра и ноги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Бережно придерживаю её за спину, поглаживая по выступающим лопаткам, ерошу губами влажные волосы у неё над ухом и возвращаю свои пальцы на самое идеально подходящее им место: два сразу же внутрь до упора, а подушечку большого — ей на клитор.

Кажется, именно эти простые движения были врезаны прямиком в мой генетический код, встроены в базовый набор опций, выработаны как один из самых жизненно необходимых инстинктов. Подарены мне хитроумной судьбой вместе с внезапной и неправильной любовью к Маше Соколовой.